Страница 10 из 51
Действительно в тот вечер он сидел в ресторации "У западных ворот" — весьма, весьма дорогое заведение. Они отмечали с мэтром Каперсом и лордом Гренком удачную сделку. Гренк уже покинул столицу, но мэтр Каперс, столичный поверенный высокого ранга, сообщил, что разговаривали они о поставках шерсти и металла для Короны, которыми занимается Гренк, об экспедициях к местам новых месторождений, которые отправил Гренк, об отставке любовницы герцога Тальма, о новых танцовщицах в варьете — обычные мужские разговоры. Единственная странность — по словам мэтра они с Гренком убеждали Дженкинса отказаться от этого безумия, а вовсе не ловили на слове, как тот утверждал. Но скорее всего, Дженкинс к тому времени подвыпил и постеснялся признаться, что ляпнул глупость.
Про Сантиона было известно меньше. Служит при герцоге Тальме, но это не было новостью. Часто разъезжает по его поручениям по королевству. В дни маскарада был в столице. Больше ничего выяснить не удалось. Что ж, такой, каким я увидела Сантиона, ни за что не пропустил бы празднество в доме своего патрона, а значит, и танцевать мы с ним могли, и разговаривать.
Оба молодых человека не сидели на месте, но это вполне естественно для многих мужчин их возраста.
Ювелир создавал украшения из дорогих камней с обилием золота, которые по большей части раскупали обеспеченные горожане и мелкие аристократы, у которых водились деньги. До сих пор его попытки завести клиентов в высшем свете не увенчались успехом.
Ни у кого из них не было ни жен, ни детей, по крайней мере, известных.
Мотивы всех троих выглядели разумными. Дженкинс хочет покрутиться во дворце, завести знакомства, а если удастся прибавить к репутации довод "зять короля", это будет приятным дополнением, даже если принцесса в опале. То же самое можно сказать о Сантионе, с той лишь разницей, что я могла ему понравиться. С женой-принцессой он встал бы совсем рядом с Тальмом, а если жена еще симпатична — да, за это стоило побороться. Для ювелира я была пропуском в великосветский мир.
Где-то внутри заскребло от циничности их побуждений, но я никогда не питала иллюзий, что женятся прежде всего на Малой Короне, даже если мне будет дозволено выбрать себе жениха самой. Без расчета к принцессам не сватаются.
Что ж, будем выбирать. Я позвала свою команду, чтоб приготовить испытание Сантиону, Вольфу и непременно Дженкинсу.
Я села за секретер и собственноручно написала Сантиону просьбу прийти к оконечности восточного крыла дворца в три часа пополудни и выразила надежду, что сегодня он в хорошей форме. Дженкинс получил такое же приглашение на четыре. И Вольф — на пять.
За обедом я съела лишь немного легкого бульона и крохотную порцию салата.
Около трех пополудни я стояла в тренировочном дворике охраны в мундире кадета с саблей в руке. Прастон, стараясь сдержать улыбку, нарочито суровым голосом выговаривал мне, что негоже так с мужчинами обращаться. Они существа нежные, и если я мужчину поколочу, что будет с его гордостью?
— Прастон, зачем мне муж, которого я могу поколотить?
— Ваше Высочество, я совершенно уверен, что муж, который может поколотить вас, вам тоже ни к чему.
Я рассмеялась, но не успела придумать ответ, как из-за угла показалась Агни с Сантионом.
Его лицо выразило восторженное удивление, и взгляд прошелся с кончиков сапог до макушки и обратно. Не могу сказать, чтобы меня это порадовало.
— Лорд Сантион, не желаете ли попрактиковаться?
Прастон с готовностью подал ему саблю. Тот скинул камзол, взял оружие, взмахнул саблей пару раз и отвесил мне поклон:
— Ваше Высочество, я надеюсь, вы пощадите мое достоинство и не станете ронять в лужу на глазах у всего двора?
— Здесь нет любопытных, милорд. К бою!
Сантион хорошо двигался, но начал работу вполсилы, за что дважды получил: по предплечью и по бедру. Взмахом бровей оценив мою подготовку он принялся фехтовать всерьез. Его школа отличалась определенным изяществом, он будто не дрался — танцевал. Разумеется, он был научен лучше, чем я, но давал мне возможность то почти его достать, то чиркнуть концом тупого оружия по его манжете. Несколько раз он даже разрешил коснуться себя кончиком сабли, но я уверена, что будь я готова его убить, он бы этого не допустил.
— Ваше Высочество, ваши таланты раскрываются все ярче, что ни день.
— Увы, у меня нет возможности развивать все способности, которые я пожелала бы.
— Как жаль. Я бы помог вам во всем, что в моих силах.
Сантион так улыбнулся, что на мгновение я уже представила, как называю его имя Его Величеству, мы поженимся и уедем к нему... где он живет? ах, неважно. А после он станет тренировать меня каждый, каждый день!
Я тряхнула головой и улыбнулась в ответ:
— Лорд Сантион, вы знаете, как очаровать леди.
Тот отвесил шутливый поклон, вернул Прастону саблю и удалился.
Оставшееся время до прихода Дженкинса я отдыхала в тени. Сержант задумчиво сидел рядом.
Дженкинс появился неожиданно, и я вскочила на ноги с недостойной принцессы поспешностью.
— Ваше Высочество, вы вызываете меня на дуэль?
— Нет, лорд Дженкинс, — улыбнулась я, — всего-лишь экзерциции, если вы не против.
— Я не против поучиться у прекрасной дамы, — Дженкинс отвесил куртуазный поклон.
— Если учиться, то у сержанта Прастона, а мы с вами немного разомнемся. К бою!
Дженкинс отшвырнул камзол, принял у Прастона саблю и перетек в стойку. Зубы горгульи, где их всех учат, что его, что Сантиона?
Первой связкой атак, защит и контратак Дженкинс будто пробовал, достаточно ли умелый противник перед ним, или же Ее Высочество решила покрасоваться, забрав вчера мундир от швеи. Впрочем, по мундиру видно, что мной не раз обтерли плац.
На лице Дженкинса мелькнула улыбка — видимо, меня сочли достойным оппонентом, и начался бой. Нет, не бой — танец, где завлекают, заманивают, и тут же отступают, оставляя разочарование, где приближаются на невозможное расстояние, и сразу оставляют вместо себя пустоту, где обещают легкую победу, которая превращается в сладкое поражение, а сабля моего противника движется, будто еще одна конечность, и за те намеки, которые она рассыпает по моему телу, мне хотелось одновременно дать пощечину и... сдаться окончательно. Если бы мне сказали, что на саблях можно флиртовать, я бы подняла фантазера на смех, но именно это и происходило.
Сантион танцевал для меня. Дженкинс танцевал со мной.
Разорвав связку, я отбежала назад и глянула на Прастона. На его лице застыло напряженное восхищение, и он поглядывал на меня с сомнением, будто решал, выдавать ли дочь за наглеца, или пусть тот еще помучается. Я уже замечала, что Прастон относится ко мне с большими родительскими чувствами, чем родной папенька.
— Довольно, благодарю вас, — я глубоко дышала, и, кажется, вовсе не от быстрых движений.
— Как угодно, Ваше Высочество. Сержант, могу я попросить вас если не об уроке, то о небольшой разминке?
Шевельнув усом, Прастон кивнул.
В следующие двадцать минут я пребывала в полнейшем блаженстве. Так художник-любитель восторженно взирает на полотна мастеров, так начинающая певица слушает арию в исполнении примы, так принцесса, которая учится бою ни шатко, ни валко, следит за поединком виртуозов. Кажется, я не дышала.
После боя Прастон пожал Дженкинсу руку:
— Благодарю вас, милорд. Если желаете размяться, я к вашим услугам в любое время. Давно у меня не было такого противника.
— Я непременно воспользуюсь вашим предложением. Ее Высочеству можно позавидовать, ей довелось учиться у настоящего мастера.
Дженкинс раскланялся и ушел.
— Они оба хороши, не правда ли, сержант?
— Ваше Высочество, не смею с этим спорить, но я так и не понял, что это за школа. Верней, две школы, их учили разные люди. Но учителя такого уровня я бы знал, и это весьма странно.
Я ничего не могла ответить Прастону. Вскоре пришел Вольф. При виде меня он застыл. Аристократов обязательно учат бою, но из горожан тренируются только желающие идти по военной стезе. Наверняка Вольф не из них, поэтому для него я заготовила иной подход.