Третий шанс

- Юль, расслабься, - удивленно сказал Славка, рисуя языком иероглифы у меня на груди. – Ты чего такая деревянная буратина?

- У меня сраный развод, - буркнула я, отчаянно пытаясь найти в себе то зернышко, из которого смог бы вырасти огненный цветок. – Ну очень сраный.

- Так бы сразу и сказала, - хмыкнул он, тормознув возвратно-поступательный процесс. – Антракт.

Минут через десять я уже ржала, как идиотка. Смешным до слез, до боли в животе было все: Морозов со своей крысой Ларисой, голый Славка со своим поникшим членом, вся вселенная со своими глупыми проблемами. И Юля, которой эти смешные проблемы почему-то казались серьезными.

- Эк тебя раскумарило, - хмыкнул смешной Славка, отбирая у меня смешной косяк.

- Это потому что без практики, - залилась я, уткнувшись в подушку. – Лет пятнадцать не курила. А забила бы – и на все забила бы.

- Это что ж за развод-то такой, если тебя так расплющило?

- Ой, Слав, там такое говно! Такое!

- А зачем согласилась? – он провел пальцем вдоль позвоночника, и я снова зафыркала.

- А меня Сергеич раком поставил. Если хочешь на вывеску – бери это дело.

- Что? – коротко и жестко переспросил он, и я поняла, что вляпалась. Но и это показалось дико смешным.

- И правда забавно, - Славка нашарил трусы и натянул одним резким движением. – Обхохочешься.

- Ну Сла-а-ав!

Он быстро оделся и ушел, хлопнув дверью. И косяк, кстати, с собой забрал. Ну и ладно.

Отсмеявшись и накинув халат, я подумала, что оргия не задалась. С грязным сексом пролетела, наркомания тоже получилась мимо кассы. Оставался еще алкоголизм, но в холодильнике тосковала бутылка «Киндзмараули» с двумя глотками на донышке.

Хотя… один плюс во всем этом бедламе определенно имелся. Со Славкой мы, похоже, расстались, причем без тягостных объяснений.

Наверно, стоило заняться работой, Лариса была не единственной моей клиенткой, но в голову ничего не шло. Тогда я сделала ходом конем: вызвала такси и поехала к Тане. Точнее, в китайский ресторан, куда она заманивала меня с июля.

Мы просидели там до позднего вечера, и я вывалила на сестру всю свою паскудную ситуацию.

- М-да… - протянула она, дослушав до конца. – Знала бы, что так все выйдет, наверняка бы отказалась, да?

- Тань, тогда я думала о том, что вот, откажусь – не стану компаньоном, а я столько лет карьеру по кирпичику строила, как же вот так на все положить с прибором. Дело давнее, все прошло. И выглядело стандартом, как в футболе. Хоть и не самым простым.

- А теперь уже не можешь? Отказаться?

- Бросить клиента в процессе без мега-веской причины – это настолько непрофессионально, что означает не с карьерой, а с профессией попрощаться. Ни в одну приличную фирму уже не возьмут, в адвокатуру тем более. Дело громкое, а вести у нас летят со скоростью визга. Ну а для корпоративного юриста у меня не та специализация.

- А частная практика?

- Это как если бы ты работала в вип-клинике, где прием стоит среднюю месячную зарплату, тебя оттуда выперли, и ты открыла свой кабинет. Точнее, кабинетик. И рекламу дала на Авито. Когда людям есть что делить при разводе, они на юристе не экономят.

- Ну тогда… - мы сидели рядом, и Таня обняла меня за плечи. – Так, чисто для стеба. Может, заловить этого колобка, раз уж на него трусы потеют? Ну а что, он оценит твой широкий жест, если ты бросишь это дело. И потом, когда будет в разводе… Во всяком случае, о куске хлеба думать не придется.

- Даже если в порядке стеба, Тань… - перебила я. - Этот колобок уже дважды от лисы ушел. А в третий, боюсь, от нее останутся одни косточки. Не думаю, что он сильно с тех пор изменился. Люди вообще не меняются. И потом, знаешь, я люблю свою работу. И тупо не представляю, что делать.

Глава 23

Дима

Лариса – вполне ожидаемо – отказалась. Олег в понедельник позвонил Юле, та Ларисе, ну и обратно по цепочке.

- Кто бы сомневался, - хмыкнул я.

- То есть ваше предложение, прошу прощения, было стебом? – уточнил Олег.

- Хуже, Олег Николаевич. Оно, прошу прощения, означало «иди на х…». Нет, не «иди», а «идите», потому что, уверен, это была не ее идея.

- Климовой?

- Нет. Сорочинского. Климова кто угодно, но не дура. А Сорочинский – жадный и хитрый дурак, который вряд ли в теме. Если бы она согласилась, я бы просто ей ничего не отдал. Да, именно вот так – подло и цинично их нае…л бы. Не испытывая ни малейшего угрызения совести. Но я не сомневался, что откажется. Так что… война до победного конца, Олег Николаевич. Или не победного, но все равно до конца.

- Кстати, насчет Климовой…

- Что насчет Климовой? – насторожился я.

- Есть у меня предположение, почему она согласилась на это дело. Даже почти уверен. Разговаривал тут с одним знакомым из их фирмы, и тот сдал инсайд. У них зимой погиб один из двух владельцев. Титульное партнерство до сих пор открыто, на него претендуют трое. Юлия Павловна в том числе. Думаю, ваш выигранный процесс – это ее входной билет. Вы вряд ли в курсе, я поясню. Для рядового юриста, пусть даже очень востребованного, именное партнерство в частной юрфирме – это мощный карьерный лифт. Как финансово, так и репутационно. «Вахромеев» - одна из ведущих фирм в Питере. От такой возможности в здравом уме не отказываются. Тем более отказ наверняка означал бы, что ей придется из фирмы уйти. Любой юрист может отказаться от дела, если есть веские причины, но не в подобной ситуации. Вы же понимаете, ваш случай достаточно резонансный. Из тех, которые входят, так сказать, в портфолио, как юриста, так и фирмы в целом. Отказ означает нелояльность, что недопустимо для партнера.

- То есть наши с ней личные отношения веской причиной не являются?

- Я же вам говорил, что нет. Не для руководства.

Теперь все стало на свои места. Почти все. Юля так и сказала – что выбрала меньшее из двух зол. Хотя… я не сомневался: было что-то еще. Наверняка Лариса что-то вбросила, дабы облегчить ей выбор… между двумя злами.

Выяснить это было просто. Всего лишь подняться этажом выше.

- Ну, и что ты ей сказала? – я пододвинул стул к ее столу и сел верхом, положив подбородок на спинку.

- Иди на хер, Морозов, - процедила она сквозь зубы, не отрывая взгляда от монитора.

- Что и требовалось доказать. Наверняка предельно облегчила ей принятие решения.

Лариса бросила на меня короткий ненавидящий взгляд и усмехнулась ядовито:

- Надеюсь, доставила тебе максимум удовольствия.

- Спасибо, - я встал и пошел к двери. – Если у меня и были сомнения, теперь больше нет.

Вот так. А ты думай, что я имел в виду.

Самое обидное даже не в том, что любовь проходит, а в том, что не можешь понять: и как только мог любить такую суку? А ведь любил же!

А сомнений правда не осталось. И не так уж важно, что именно она наговорила Юле. Важнее, что та наверняка поверила.

Дальше завертелось одно за другим: поездка на головной мебельный комбинат, встреча с генеральным транспортной компании, потом еще одна в городской администрации, на сладкое банк вдвоем с фиником. Зашли поужинать в ресторанчик, обсудили ожидаемые итоги квартала. Если голова занята работой, на левые мысли времени не остается. Но когда Володя вез меня домой, пришло привычное осеннее.

Жизнь проходит мимо…

Элка говорила, что у нее такое ощущение появляется весной, в мае. А вот у меня – именно осенью. Откуда-то прилетело и осталось: «Жизнь не те дни, что прошли, а те, что запомнились».* И что запомнилось – если откинуть откровенно плохое? Не так-то уж и много. И большую часть этого сейчас просто не хотелось вспоминать.

Вот если я умру этой ночью – кто заплачет? Родители и Полина. Друзья? А нет их. Одни приятели, с которыми поболтать, выпить, в волейбол поиграть. Элка? Ну, может быть, но недолго и несильно. И будет итогом моей жизни дочь и бизнес, который хоть и не сам создал, но времени и сил вложил в него предостаточно. От кого-то и этого не остается, но утешает слабо, потому что…