Страница 59 из 64
Оландон глубоко потрясён. Я чувствую лёгкое неодобрение, исходящее от него, по тому, как он слегка отстраняется от меня. Остальные сосредотачиваются на еде.
Закатив глаза, я прохожу к прилавкам с едой и набираю немного фруктов для нас обоих. Я колеблюсь и беру немного мяса для брата. Сомневаюсь, что он будет его есть, хотя оно поможет ему восстановиться. Стоит попробовать.
Он удивляет меня тем, что почти заглатывает его. Я возвращаюсь и приношу ему ещё. Садра наблюдает за ним и останавливает его на половине второй тарелки, призывая быть осторожным. Он прислушивается.
— Ты хорошо знаешь этих людей, — говорит Оландон.
Он встревожен моим откровением больше, чем я ожидала. Неужели прошло столько времени, что я забыла о важности наших обычаев? Просто здесь всё иначе. В Гласиуме я делаю то, что никогда бы не подумала сделать в Осолисе, я приспособилась.
— Это так. Ты не узнаёшь этих людей? Это делегаты из Осолиса, — говорю я.
Мой брат дёргается на своём месте. В нашем мире это эквивалентно переходу из сидячего положения в стоячее. Сегодня он уже дважды это сделал.
— Эти люди взяли тебя в заложники, и ты всё же позволяешь им не использовать твой титул? — спрашивает он.
— Наверное, это звучит плохо, если так говорить.
Я смеюсь. Это срабатывает, напряжение за столом несколько рассеивается.
— Потому что это плохо. Они обращались с тобой — будущей королевой — как с какой-то деревенщиной, — говорит Оландон.
— Брат, — предупреждаю я, — много чего произошло после смерти Кедрика. Многого ты ещё не знаешь. Я попрошу тебя не выносить суждений, пока у нас не будет лучшей возможности поговорить.
Настала его очередь вспыхнуть, покраснеть. Он наклоняет голову.
— Как скажете, Татума.
Фиона начинает говорить, снимая остатки напряжения.
— Как долго мы здесь пробудем?
— Недолго, мой цветочек. Стражники должны скоро закончить, — говорит Санджей, громко целуя её.
Аднан ударяет его, когда поцелуй продолжается слишком долго.
— Они часто так делают, нанося удары. Это означает, что ты им нравишься, — объясняю я Оландону.
Сидящие за столом пялятся на меня. Малир почесывает голову.
— Хах, — говорит он. — Полагаю, так и есть.
Я улыбаюсь ему и смотрю в сторону волнения под аркой. Я наполовину встаю, не успев ничего сделать. Появляется Рон. Рядом с ним сидит Каура. Конечно, ему разрешили бродить по замку, пока все остальные сидели здесь. Должно быть, он был на псарне.
Я вскакиваю со скамейки и свищу ей. Вспомнит ли она меня?
Она резко поворачивает пушистую голову в мою сторону. Я вижу, как она нюхает воздух. Затем она летит между столами ко мне. Смеясь, я раскрываю руки, приветствуя её. Прежде чем я успеваю обнять её, передо мной появляется тело. Каура останавливается и, рыча, выгибает спину.
— Ландон, что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Эта тварь нападает на тебя, — говорит он, не сводя глаз с моего возлюбленного питомца.
Я подаю сигнал Кауре, чтобы она отступила.
— Она моя, — говорю я.
Я обхожу брата и прижимаю её к полу в объятиях. Каура скулит, яростно бьётся хвостом в мой бок. Она переворачивается на спину и покачивается из стороны в сторону, как раньше.
— Каура — мой щенок. Ну, я полагаю, что теперь она собака, — объясняю я моему молчаливому брату.
Она лижет мои кисти, мои руки. Все открытые места. Я крепко прижимаю её к себе. Её безоговорочное принятие меня после исчезновения так много значит.
— Я люблю тебя, девочка. Прости, что оставила тебя, — я чешу ей живот, пока она пихается лапами. — Разве она не прелесть? — говорю я через плечо.
— Я не уверен, — отвечает Оландон.
Каура рычит на него, когда я снова сажусь на скамейку, ближе к нему.
— Она тоже не уверена насчёт тебя.
Я улыбаюсь его обиженному выражению лица.
Замок освобождается к обеду. Последние два часа мой брат молчит. Я думаю, это смесь шока и усталости. На этот раз он принимает помощь Дозорного, чтобы вернуться наверх.
В нашей комнате мужчина усаживает Оландона на кровать и отодвигает шлем.
— Ашон! — вскрикиваю я. — Что ты тут делаешь?
Он пожимает плечами. Насколько человек в доспехах может пожать плечами. Обычно в замке Дозорные носят только нагрудную пластину и открытый шлем. Почему он в полном облачении?
— Это моё наказание. Я должен охранять тебя и носить доспехи, пока ты будешь здесь, — объясняет он.
Я строю гримасу. Это будет не очень удобно.
— За что ты наказан? — спрашивает Оландон.
Я в корне пресекаю этот разговор. Мой брат ни за что не простит Принцу избиение. Я не хочу создавать ещё большее напряжение между нашими мирами, чем то, которое я уже создала с Джованом.
— За что-то, за что он извинился и исправляется, — говорю я.
Меня терзает слабое чувство тревоги, но я не могу понять, что меня беспокоит.
Оландон смотрит на него с того места, где он покачивается.
— Ты помог мне прошлым вечером, — говорит он.
Я медленно вдыхаю. Я борюсь с разочарованием от того, как он говорит. Если он хочет, чтобы его представили, почему бы ему просто не спросить?
— Оландон, это Принц Ашон. Ашон, это мой брат Оландон. Который также считается принцем на Осолисе, — говорю я, взмахнув рукой между ними.
На лице моего брата появилось понимание.
— Ах, да. Вот кого он мне напоминает. Он похож на Принца Кедрика.
Ашон напрягается и немного смущается.
Оландон скрывает зевок и залезает в меха.
— Мне нравился Кедрик. Мы несколько раз спарринговали вместе. Мне жаль, что он погиб, — бормочет он.
Звук его ровного дыхания вскоре заполняет комнату. Я сомневаюсь, что он вообще понимал, что говорит.
Ашон хихикает.
— Не думаю, что когда-либо видел, чтобы кто-то так быстро засыпал. Что с ним случилось? — спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
— Он ещё недостаточно окреп, чтобы говорить обстоятельно. Но полагаю, что он шёл через Оскалу без карты.
— Что такое Оскала?
— Великий Подъём, — объясняю я.
Он издаёт удивлённый звук.
— Вот это будет история, — Ашон опускает щиток и направляется к двери. — Если тебе что-нибудь понадобится, я буду снаружи.
Причина моего беспокойства становится понятной.
— Ты же не собираешься разыгрывать меня? — обращаюсь к нему я.
— Тебя, нет, — уклончиво говорит он.
Я подхожу к Оландону, укрываю его мехами и тихо смеюсь. Несколько розыгрышей могут быть как раз тем, что нужно моему брату.
ГЛАВА 24
Проходит ещё неделя, прежде чем Оландон может ненадолго выходить из комнаты. Грета приносит ему свежую одежду. Кажется, она заинтересовалась им, хотя мой брат, похоже, немного напуган её смелым поведением. Фиона находит это уморительным.
— У меня не было карты, — говорит Оландон, когда мы спускаемся в тренировочный двор.
Когда я впервые упомянула тренировочный двор, я увидела первый проблеск интереса в глазах моего брата с момента его прибытия.
Я засовываю концы вуали под тунику, когда Ашон распахивает дверь и вокруг нас поднимается ветер. Оландон одет в длинный меховой плащ, который Брумы обычно носят в глубинах Третьего Сектора. Он всё ещё дрожит в нём. Я же одета только в тунику с короткими рукавами и почти не чувствую холода. Теперь я закалённая Брума, я улыбаюсь.
— Да, я знаю, — говорю я. А потом плотину прорывает. — Ты такой идиот! О чём ты думал?
Я звучу как Джован. Я помню, как звучит его голос, хотя мы и словом не обменялись после ночи, исповеди Ашона.
— Тебя могли убить, и я бы никогда не узнала об этом, пока не вернулась, — продолжаю я, переключая внимание на своего брата.
Я останавливаюсь на небольшом расстоянии от женщин, уже собравшихся посмотреть тренировку.
Оландон смотрит в землю, руки сцеплены за спиной.
— Думаю, я был немного не в себе, когда тебя похитили, — он прочищает горло. — Сначала я подумал, что ты сбежала с Кедриком в Гласиум. Так нам сказала мать. Я даже временно купился на её попытки дискредитировать тебя. Но потом нашли тело Кедрика. Она пыталась скрыть это от меня, ото всех, но я узнал правду. Наконец-то я увидел её манипуляции такими, какими они были.