Страница 2 из 79
— Да ладно уж, тогда сам помоюсь в тазике, — ответил я несколько смущенно.
Но освободить Юн от своей обязанности мне не удалось. Через час, когда теплая вода была натаскана, а я, сидя в тесной японской ванне, намыливался. В комнату ничуть не смущаясь, с низкими поклонами зашла девушка и отобрала из моих рук мочалку. Я запротестовал было, но она лишь мотала головой и упрямо твердила 'надо, надо'. А потом, окунув мочалку в воду, принялась меня неумело, но настойчиво натирать. Не знаю, что она при этом чувствовала, не единой эмоции я не смог прочитать на лице, но зато вот я чувствовал себя чуть-чуть смущенным. И полуторамесячное воздержание дало о себе знать. Боже, никогда прежде я не чувствовал себя настолько неловко, сидел в деревянной бадье и пытался думать на далекие темы, так, чтобы мое возбуждение не смогло вырваться на свободу. Но Юн, казалось, была безразлична к моей проблеме. Ну да ладно. С грехом пополам я помылся, сумев сдержать себя в руках, и Юн, накинув на меня халат, удалилась.
Мурзин после кратко показал мне мое жилище. Пять комнат. Одна мизерная комнатушка для прислуги, то бишь для Юн, одна кухонная комната, гостевая и две спальни. Самая большая и обустроенная моя. В гостиной камин, а в кухне печурка, что дополнительно отапливала спальни. В общем, после помывки я завалился спать. И провалился в сон почти мгновенно — долгая дорога вымотала.
Рано утром я проснулся от размеренного стука ложек. Кто-то в соседней комнате принимал пищу, неспешно, разговаривая вполголоса. И запах по дому разносился вкусный и аппетитный. Я потянулся, повел носом и скинул с себя пушистое одеяло.
— О-о, Василь Иваныч! — довольно ощерились мои архаровцы, едва я появился в гостиной. — А мы вас будить не стали, выспаться дали.
— Сколько времени?
— Дак почитай девять по-здешнему. Присаживайтесь, Василь Иваныч, тут ваша девочка такую лапшичку сварила — закачаешься. Вкусная-я!
Появилась Юн. Поклонилась мне, поздоровалась. Поставила передо мной глубокую тарелку с лапшичным супом, вложила в пальцы ложку. Супец еще горячий, не остыл. Я потянул носом, спросил:
— А хлеба?
— А нету хлеба, Василь Иваныч. Мы уж просили. Вот только это, — он пододвинул ко мне тарелку, на которой лежало несколько белых булочек. — Юн, как они называются, я забыл?
— Маньтоу, — охотно подсказала она без эмоций и тут же исчезла на кухне греметь посудой.
Я уже привык к плотному завтраку. В мое время, в будущем, я едва ли утром проглатывал бутерброд с маслом и колбасой и заливал в себя горячий чай и считал это нормальным. Перекусить на ходу никогда не было проблемой — чайник почти моментально кипятил воду, а микроволновка разогревала пищу. Сейчас же все не так. Если утром плотно не поел, то потом до обеда приходилось кусочничать, а запивать все чем-то холодным. Молоком или квасом или простой водой. А мне это не нравилось, я любил запить горячим чаем. Но чтобы вскипятить чай требовалось время, а у меня его не было. Вот и пришлось поменять свой режим питания.
Под конец завтрака в дом завалился Мурзин. Вновь в отглаженном костюмчике, в начищенных штиблетах, на которые еще не пристала китайская пыль.
— Доброго вам утречка, вашбродь, — подобострастно произнес он, снимая шляпу. — И приятного аппетита. Как вам спалось?
Честно, не люблю я этого 'вашбродь'. Коробит меня от него. Не раз меня так называли люди простые и не всегда у меня получается людей осечь, пояснить, что я самый обычный человек. Чинов и титулов не имею, родовых имений не наблюдаю. Но сейчас Мурзин был в моей власти. И потому, отодвинув пустую тарелку, я кивнул ему на лавку и предложил присесть. Тот с охотой устроился за столом.
— Вот что, Данил Егорыч. Давай-ка мы с тобой договоримся враз и навсегда. Ты впредь меня не будешь более 'вашбродь' величать? Не нравится мне это. Давай по-простому, как и все — Василий Иванович.
Мурзин смущенно кашлянул. Нервно оттянул накрахмаленный ворот тугой сорочки. Почувствовал себя не в своей тарелке.
— Как же так можно? — вопросил он рассеянно. — Я же к вам со всем уважением. Как полагается….
— Не надо, — мягко, но настойчиво снова попросил я. — Не люблю. Я из простых людей, из работяг, такой же, как и остальной люд, так что давай по-простому. Мне так привычнее. А эти ваши 'вашиблагородия' оставь для церемоний, да для людей посторонних.
— Ну, если вы так хотите….
Что ж, рад, что мы этот небольшой угол сгладили. Мне действительно было так удобнее. Даже мои архаровцы меня не иначе как по имени-отчеству не величали.
Подошла Юн. Никого не спрашивая принесла еще одну тарелку с супом, поставила ее перед Мурзиным. Тот как-то исподлобья посмотрел на меня, выспрашивая разрешения. Похоже, что до моего приезда именно Юн его и обслуживала. Готовила, убирала, обстирывала. А я, приехав, занял уже нагретое место.
После завтрака у нас появилось время, чтобы разобрать багаж. Все мои чемоданы и ящики были распакованы, расставлены по углам дома. Уже ближе к обеду, я сказал своему помощнику, что с интересом взял в руки нашу настольную игру 'Монополию':
— Послушай, Данил Егорыч, у меня есть письмо к наместнику от вдовствующей императрицы. Мне б передать его лично в руки. Как это можно устроить? Где его резиденция?
— Дворец наместника здесь, — сообщил Мурзин, крутя в руках запечатанную коробку, с интересом рассматривая напечатанные картинки. — А здесь ли Его Высокопревосходительство или уехал куда я не знаю. Но если хотите, то я схожу, расспрошу, можно ли. Попрошу, чтобы вас приняли.
— Сделай одолжение. Дело не терпит отлагательств, сам понимаешь.
— Как же, понимаю. Государево дело…, - он замолк, погрузился в чтение. На обратной стороне коробки были написаны краткие правила игры. Затем очнулся и спросил. — Василий Иванович, а это и есть та игра, что вы придумали? Это вы по ней турнир устраивали?
— Да, Данил Егорыч, это та самая игра.
— Гм…, - он еще раз покрутил коробку. Был велик соблазн открыть ее, порвать заклеенную сторону, но не решился. — Я читал о ней в журнале. Весьма хвалебные отзывы были. Вот уже не думал, что так скоро ее увижу…, - он на секунду замолк. Как же ему хотелось ее вскрыть. — А вы много таких сюда привезли?
— Ну, где-то с пяток. В качестве подарка приготовил.
Он недовольно промычал.
— Жалко, а то я думал, что вы и тут турнир устроите. Я б попробовал сыграть, денежку лишнюю выиграть….
Я улыбнулся. Турнир по 'Монополии' в столице я проводил регулярно. На призовой фонд выделял целую тысячу рублей и это событие собирало множество поклонников игры. Сама игра успешно стартовала в столице, потом в Москве, в Нижнем Новгороде, Варшаве и Харькове, а затем вырвалась за пределы империи и поразила в самое сердце простых британских, немецких, французских и американских обывателей. И там за границей мы тоже проводили турниры. Мне даже пришлось нанимать людей, чтобы те организовывали процесс и поддерживали интерес населения. Сама игра прекрасно продавалась, и она стала таким же феноменом, как в моем сопливом детстве стал феноменом 'кубик Рубика'. И денег мы за эту игры зарабатывали не мало. Только вот, похоже, сама 'Монополия' до этих мест пока что еще не добралась. Значит, этот недостаток необходимо устранить.
— Хорошо, Данил Егорыч, специально для тебя закажу я несколько сотен коробок с игрой, да и попробуем устроить местный турнир.
Мурзин довольно встрепенулся:
— Это дело! Это хорошо!
Он так и крутил коробку в руках, не в силах ее отпустить. Не знаю, что его больше влекло — сама игра или возможность выиграть большие деньги. Пришлось ему напомнить об обязанностях:
— Данил Егорыч, встреча с наместником.
— Ах да, да. Конечно же, сейчас, — он с сожалением отложил коробку в сторону. Выдохнул. — Сейчас же поеду к Его Высокопревосходительству просить о встрече. Немедленно.
И он ушел. Но перед самой дверью задержался перед зеркалом, небольшой расческой пригладил свои усики. Надул губы, полюбовался как они красиво топорщатся. А затем, взяв шляпу с полки над вешалкой, сказал: