Алло, милиция?

Вахтанг что-то воскликнул по-грузински, по интонации — проклятие или ругательство, потом добавил горестно по-русски: из-за бабы.

— Выбрав удобное место на спуске после Ярцево, Бекетов протаранил «Волгу» в заднее правое колесо, её развернуло и выбросило в кювет. Машина перевернулась, крыша вмялась, двери заклинило. Он не думал, что быстро появится свидетель. А через пару минут ехал наш мужик, из Смоленска. Если настаиваете, погнали, предъявлю его. На старой «Победе» катил, медленно. Увидел «Жигули» Бекетова, сбитые столбики, свет снизу, у «Волги» продолжали светить фары. Наш дед спускался медленно. Пока лез, огни у «Волги» погасли. Бекетов всунулся в салон и выключил фары, чтоб машина в темноте не так бросалась в глаза с шоссе. Но мужик не понял, что у «Волги» — убийца. Тот сказал: без спасателей не открыть, поеду звонить, чтоб приехала милиция и «скорая». И быстрее сбежал. Дед поверил, он в Вязьму пилил. В общем, Гиви ещё несколько часов был жив. Медленно умирал без надежды выбраться, пока не замёрз насмерть. А Бекетов убил секретаршу, единственную, кто знал, что он мотался в Россию.

— Ингу?! Вай! Гиви рассказывал. Гаварыл — красывая, но, биляд, не дала.

Отказала — «биляд». Переспав с кавказцем, была бы не «биляд»? Логика…

Пока Вахтанг причитал, Амиран принял решение.

— Едэм в Минск.

Примерно на это рассчитывал и Егор. Правда, боялся, что московские бандюки припрутся целым взводом. Самое страшное, что они срисовали его. Будут зачем-нибудь искать — начнут со Смоленска. Обломавшись, примутся копать в Минске. Какая-нибудь Прокофьевна вспомнит про кавалера Инги, подходящего под его описание, или Эльвира. Останется только бежать…

Он сознательно принял на себя этот риск. Проще грохнуть Бекетова самому. Но Егор не хотел никого убивать. И сейчас будет не убийство, а справедливость и суд. Бандюки осудят по понятиям, не по закону, но в данном случае и понятия, и Уголовный кодекс совпадают.

— В Минске я его вызвал на встречу. Обещал жизненно важную для него информацию. В ту квартиру, где жил Гиви. Найдёте? Я плохо Минск знаю.

Амиран уверил, что этот дом найдёт.

Дальнейшая дорога прошла в молчании. Грузины порой перебрасывались фразами на своём языке, Егору непонятными. Если договаривались, где прикопать его труп, тем самым сэкономив пять тысяч, не разобрать.

«Волга», зарулив во двор дома по адресу Калиновского, 70, притормозила. Амиран ткнул пальцем в знакомый подъезд.

— Здэс.

— Стань так, чтоб не бросаться в глаза. Назначено на 15-00, сейчас около двух. Уверен, он придёт раньше.

В двухтысячные годы машина в любом дворе крупного города затерялась бы среди множества других авто. Благосостояние граждан эпохи социализма не позволяло захламить все дорожки четырёхколёсными корытами. Поэтому отъехали. Но нельзя исключать, что Бекетов не поленится обойти окружающие дома в радиусе километра и обнаружит хорошо знакомых грузин. Первой жертвой операции становится план этой операции…

Егор с полчаса крутил головой как робот эр-два-дэ-два из «Звёздных войн» и в итоге обнаружил Бекетова идущим прямо к подъезду.

— Я пошёл.

— Всэ пашлы!

— Нет, пацаны. Увидев троих, всполошится. Начнёт стрелять. Давайте сработаем культурно. Ждите.

Егор потрусил к подъезду, с каждым шагом ощущая, что рискует в сто раз больше, чем следовало бы. И одновременно отдавая себе отчёт, что иногда лучше сделать и жалеть, чем жалеть о несделанном.

Дверь в квартиру была незаперта.

Отворив её на ладонь, Егор тихо сказал:

— Евгений Михайлович! Я один, без оружия и жучков. Медленно захожу, подняв руки вверх.

Бекетов отступил в квартиру, не опуская пистолет.

— Дёрнешься — стреляю.

— Не в моих интересах. Разрешите раздеться, жарко тут.

Медленно, словно стриптизёр под интимную музыку, Егор избавился от куртки, шарфа и шапки. Посмотрел на сапоги, но их снимать не стал. Грязновато.

В комнате они разошлись на максимальное расстояние.

— Сними свитер.

— Нет под ним ничего. Ни кобуры, ни перередатчика, — Егор стянул его через голову. — Поймите меня правильно. Я сейчас сообщу, что мне удалось, и ради Бога не думайте, что это шантаж, что буду требовать денег за то, что не отнесу информацию в милицию. Есть более простые способы самоубийства.

— Тебе не нужны деньги? А что? И вообще — кто ты?

Он сел на диван, метрах в пяти от Бекетова.

— Деньги — нужны. Но не от шантажа. Хочу быть вам полезным. Например, вычислить, кто вам угрожал.

— Откуда знаешь про угрозы?

Егор изобразил улыбку.

— От Инги, конечно. От неё же про вашу поездку с Гиви Кучулория на двух машинах в Москву, причём не доехали оба. Кстати, на «Волге» до сих пор сохранились следы краски вашей «шестёрки» на заднем правом крыле. Скорее убирайте машину из гаража и ремонтируйте.

— Ты слишком много знаешь. И до сих пор живой?

— Смотря как использовать информацию. Когда я узнал, откуда исходят команды вас не трогать, понял сразу: с вами можно и нужно иметь дело. Зачем вам вредить? А вот полезность нужно доказать. Я и пытаюсь.

— Ты — мент?

— Нет. Скажу, но чуть позже.

— Не испытывай моё терпение! — ствол пистолета Макарова качнулся вверх-вниз.

— И не собираюсь испытывать. Уверен, вы задумались: что ещё она разболтала. Вот об этом и хотел рассказать. Кстати, вы проверяли её биографию перед наймом? Напомню: Инга Павловна Дауканте 1960 года рождения из райцентра Поставы. Вы, конечно, знаете, что бомбу в магазин заложил Игорь Павлович Томашевич, 1958 года рождения, тоже из Постав. Он же в момент взрыва грабил сберкассу. Думаете, совпадение? Дауканте — фамилия по мужу, оставленная после развода. В девичестве — Томашевич.

Пистолет всё ещё смотрел на Егора. Но глаза Бекетова уставились на что-то в пространстве.

— Может, она сама тебе сказала про брата?

— Нет. Но я должен был догадаться раньше. Когда сказал ей, что Томашевич убит, а при трупе не обнаружено денег из сберкассы, её так торкнуло... Что она совершила неожиданный для меня поступок, лишь бы отвлечь внимание от проявления её чувств. Девичью фамилию удалось узнать из её комсомольского билета.

— Сучка!