Страница 3 из 77
Глава 2. Неожиданное окончание
Как называется чудо, произошедшее на глазах у людей?
Боюсь ошибиться в терминах, наверняка церковь придала этому какое-то особое значение. Не интересовался, неверующий. Моя вера — это девятый калибр, мой создатель — Реддингтон Уорон, а святая мать Богородица — Кассандра Уорон.
Но вера пронизывает весь мир. В голове брезжит название, такие люди назывались чудотворцами, если мне не изменяет память.
В данный момент я собрал сотни любопытных взглядов. Внутри людей, нелюдей и всех, кто ещё не определился, разгорался огонёк веры.
Если бы сейчас тут появился Иисус и прошёлся по воде, большинство бы даже не обратили внимания.
Вера в господа Бога? Пф…
Я бы сказал Иисусу:
— Подержи моё пиво, приятель…
На минуту почувствовал себя божеством.
Лансалы смотрели с трепетом, а испорченный реальностью двадцать первого века японец в лице Кинтаро — с уважением. Он понимал, что произошло и жил на этой планете значительно меньше, чем те же эльфы.
Всё испортила Минерва. Она пришла в себя с глубоким вдохом, выплёвывая фонтан крови. Попыталась наклониться набок и шумно свалилась с импровизированной кушетки, продолжая барахтаться где-то в ногах.
Никто не пошевелился. Совершенно никто. Смотрю на подчинённых главной ушастой с укоризной. Так, значит? Продали хозяйку за фокусы?
Вздохнул и стал поднимать. Всё это напоминало отношения с девушкой-алкоголиком. Сразу за падением и безрезультатными попытками подняться её вырвало.
Придерживаю волосы, виновато глядя на остальных.
Подумаешь, перепил… Э-э-э… Переволновалась… Переумирала? Ладно, пожалуй, стоит заканчивать.
Минерва высвободила желудок от содержимого и села, упираясь спиной в стол, на котором меньше минуты назад лежало её мёртвое тело.
— Что… Чт-х-х-х-а-а-а-а… Что произошло? — хрипло поинтересовалась вернувшаяся из-за грани эльфа, попутно сдерживая рвотный позыв, разделивший первое предложение надвое. — Я помню, что должна была умереть. Точно! Умереть!
Ушастая комично подпрыгнула, сдирая с себя доспех и ощупывая тело.
Я тактично встал перед ней, прикрывая девушку от взглядов моей паствы. Святой Джек Уорон, мученик, принявший целибат. Дело в том, что под доспехом была лишь сорочка, мокрая от крови и пота, прилипшая к телу, словно вторая кожа. Прозрачная такая кожа, можно легко разглядеть тёмные ореолы сосков и ещё пару подробностей в зоне бикини.
Минерва осознаёт своё положение, тут же заливаясь краской.
— Дай, — требовательно просит что-то, чем можно прикрыться.
Приближаюсь к ней так близко, что девушка уже собирается сделать шаг назад. Провожу рукой возле талии, после чего стягиваю со стола что-то вроде простыни, на которой она только что лежала.
— Пожалуйста, ваше величество, — показательно кланяюсь.
Прикрывшись, эльфийка возвращает каменное выражение лица и начинает сверять потери. Хороший полководец. Я на этом празднике жизни лишний.
Уже через минуту выхожу из убежища Лансалов, тихо ретировавшись от занятого ушастика.
Снова клановые не нападут, скорее всего, кто-то сбежал, а может, и наблюдал за боем. В общем, они будут знать, что сюда соваться не надо, по крайней мере, пока.
Большая часть Лансалов выжила, примерно две трети. Да, многие ранены и не могут сражаться, но они живы и есть шанс, что оправятся.
На всякий случай инструктирую Кинтаро.
— Останься, проследи за ситуацией пару суток. Мы возвращаемся. Отправь часть людей с нами, мы передадим запас еды и воды. Местные эльфы питаются голлумами, не стоит принимать угощение из их рук.
— Все питаются голлумами, — пожимает плечами японец.
— И кому я это говорю, — вздохнул я, устремляя взгляд в небо.
Забираю у самурая мешок с эссенциями. Сегодня благосостояние нашего клана, сильнейшего и официального клана людей на третьем уровне, (!) выросло!
Да, эссенций немного, да, мы сильнейшие, потому что единственные, официальные тоже по причине малочисленности подобных организованных преступных группировок.
Сейчас важно собрать своих людей и добраться до дома.
Дома? Неожиданно комплекс стал домом, а эти невысокие Арейни и преступники стали чем-то вроде большой и не особо дружной семьи.
Возвращаемся под победные аплодисменты.
Но мне грустно. Алиана уже отчиталась о том, что мы потеряли девять человек.
Я никогда не брал на себе подобную ответственность, поэтому нет хорошей модели реакции на потери.
Все улыбаются, сгрудились в столовой, кто-то стоит на стуле, некоторые девушки сидят на плечах парней, все хотят видеть меня.
Прохожу вперёд, легко запрыгивая на стол под неодобрительные взгляды девчонок, отвечающих за уборку.
Слишком быстро и близко они восприняли свою работу. Надо поколдовать с Чаином, по прошествии недели сделаю всем отличившимся подарки. Женскому полу — нижнее бельё, парням, думаю, раздобыть бритвенные станки. Многие будут чувствовать себя людьми, если примут человеческий вид.
Поднимаю руки, приглушая возгласы поздравлений.
Все внимательно слушают. Я показал себя в деле, поэтому заимел некий авторитет. Нет, не сражался на одной линии, но был там. Нет, я не ранен, мне даже не удалось хорошенько помахать клинком.
Так с чего же такое отношение? Думаю, потому что со мной они почувствовали себя в безопасности, там, посреди хаоса и смертей.
Наверняка они сейчас ждут какого-то воодушевления. Не хочу говорить избитые и пафосные слова.
— Сегодня мы потеряли девятерых, — произнёс я, когда наступила тишина. — Девять человек ушли отсюда, но не вернулись.
Смотрю в глаза задумавшимся бойцам клана. Смотрю в глаза стоящим рядом помощникам. Специально делаю паузу, чтобы все поняли главный акцент.
— Мы празднуем победу, это так. Но я не хочу забывать о тех, кто сделал её. Вы все сегодня показали себя с лучшей стороны. Наш клан немногочислен, но он будет сплочён, думаю, все уже это поняли. Мы победили малой кровью, если можно так выразиться. В будущем будут ещё большие стычки, настоящие войны, я хочу, чтобы сегодня каждый лёг спать с мыслью о том, что нашёл дом. И обязан его защищать!
— Да!
— Да-а-а!
— Да-а-а-а!
Заорали сотни глоток так, что проснулись голлумы с подземного уровня. К ору людей добавились отдалённые звуки рычания монстров.
Речь получилась скомканная, но честная. Искренность — она такая, её легко увидеть. Люди это увидели, да и Арейни. Поняли, что имеют ценность.
Если бы мне в прошлом кто-то сказал, что в двадцать семь лет я буду стоять перед тысячей осуждённых на смерть и произносить мотивирующие речи, я бы рассмеялся.