Ее сводные монстры

- Что-то я не вижу всей семьи, - Тина брякает ложкой в тарелке. - А ведь их пригласили. Можно было что-то ответить, а не отмалчиваться.

- Может, еще не видели мои сообщения, - Регина хозяйским взглядом окидывает заставленный блюдами стол и с удовлетворением садится напротив меня. - Алиса, что будешь?

Беру румяную булочку.

Аппетита нет, но знаю, что-то съесть надо, это они все думают, что я не беременна, а мне известно - нужно кушать за двоих.

- Как ты себя чувствуешь? - волнуется Регина. - Что-то ты бледненькая.

- Еще бы, - не дремлет Тина. Фыркает, и в стороны летят брызги. - Прервала жизнь ни в чем не повинного ребенка, сделала аборт и…

- Мы за столом, - голос деда грохнул, как выстрел.

Отщипываю от булочки, запиваю соком. Сверлю взглядом Тину - у нее и шея, и лицо алыми пятнами горят, появился второй подбородок. Она уплетает суп, и вокруг губ остаются красные разводы борща.

Неужели я через несколько месяцев стану такой же. Перестану расчесывать волосы, начну наряжаться в белые балахоны и смотреть на всех буду так, словно мечтаю, чтобы человечество вымерло.

Материнство - это ведь счастье.

Но Тина выглядит, как осужденная, пожизненно лишенная свободы.

- Спасибо, - допиваю сок и поднимаюсь из-за стола.

- Уже? - Регина тоже привстает. - Ты же ничего не съела, Алиса!

Смотрю на Тину, которая расправилась с супом и от души наваливает в тарелку мясо. Меня начинает мутить.

- Схожу подышать, - почти сбегаю из столовой. В прихожей влезаю в кроссовки.

На улице дышу полной грудью. Солнечно, жарко, небо голубое-голубое, шумит фонтанчик, щебечут птицы. Прогуливаюсь по саду, пинаю камешки.

Если возвращаться к себе в коттедж - то скоро мне понадобится помощь, одна я не справлюсь. На Вику рассчитывать бесполезно.

Но как говорить Арону про ребенка, если вон у него уже есть. Носорог. Сидит за столом и чавкает.

Когда ей рожать, через месяц?

- Алиса, - зовут позади, и я резко оборачиваюсь.

Дед поддевает рукава рубашки и неторопливо спускается ко мне. Смотрит по сторонам, на свои владения. Я стою, постукиваю подошвой по травке, и прохладные брызги из фонтана летят на лицо.

- Вместе пройдемся, - предлагает глава семьи.

Медленно шагаем по тропинке.

- Как только Тина родит, - говорит он, помолчав. - Сделаем анализ. Я не верю, что ребенок наш.

- Ясно.

- Так что не волнуйся.

- Я не волнуюсь.

- Вчера еще с тобой поговорить хотел, - продолжает он, мизинцем чешет густую полуседую бровь. - Поднялся в комнату. И слышал, как тебя в ванной полоскало. Не сделала? - он останавливается.

Тоже торможу. Пялюсь себе под ноги, на ярко-красную божью коровку, что ползет по травинке.

- Боялся, что до правнуков не доживу, - делится переживаниями дед. - Все разъехались. А вот ты здесь. И свет в дом вернулся. Внуки сегодня приедут. И обо всем поговорите.

- А если не приедут? - поднимаю глаза.

- Куда они денутся. Прибегут. Как миленькие, - уверенно заявляет он.

И я почему-то с ним согласна.

Глава 88

Дед был прав - они приехали.

Первым явился Арон - спортивная инормарка влетела в ворота на такой скорости, словно за ним шакалы гнались.

Он паркуется рядом с гаражом, не заезжая внутрь. А я отставляю на столик чашку с какао и поднимаюсь из плетеного кресла.

Вечер обещает быть жарким, солнце за день так нагрело воздух, что даже здесь, за городом, чувствуешь себя как в сауне.

С удовольствием переоделась бы в шорты и футболку, но у меня тут никакой одежды нет.

С напряжением жду, когда Арон выйдет из машины. Кошусь в сторону сада - там глава семьи уже засыпал уголь в мангал, ждет помощников.

Мясом занимались Регина с тетей, оно, наверное, уже замариновалось.

Арон выходит на улицу. Вместо строгого костюма на нем простые брюки и майка - похожие на те, в которых он по дому ходил.

Когда мы жили вместе.

Это кажется невроятным. Я и он. Но тех месяцев из памяти не стереть, я всегда буду помнить, что самый лучший адвокат таскал мне завтрак в постель, волосы мне расчесывал после душа и между ног целовал не реже, чем в губы.

С пассажирского сиденья он берет букет персиковых роз. Замечает меня на веранде и, глядя по сторонам, шагает в мою сторону.

Сажусь обратно в кресло и беру какао. Нужно руки чем-то занять. И не показывать дрожь.

Отец моего ребенка.

- Как выходные? - он поднимается на дощатый пол и кладет цветы на столик ко мне.

- Нормально, - смотрю на букет. - Это мне? Я думала Регине.

- Тебе.

- Да ну? - откидываюсь на спину. - А вчера ты настаивал, чтобы папа меня выпорол.

- Я и сегодня думаю. Что тебе нужна хорошая взбучка, - он сует руки в карманы, изучает меня сверху вниз. - Но больным всегда носят цветы. Это традиция.

- Я здорова.

- Нет, Алиса, конечно же, ты больна, - он присаживается на корточки и запрокидывает голову. - Разве здоровый человек сможет лишить жизни ребенка? Моего. Сына или дочь.

- Очень хорошо сказано, - мрачно киваю. - Ты издеваться приехал?

- Проконтролировать.

- Бандитов своих контролируй, - не выдерживаю и резко встаю. - Вот кто настоящие убийцы. Те, кого ты от тюрьмы отмазываешь из года в год.

Голова кружится. Я стараюсь изо всех сил, обойти его и в обморок не шлепнуться - это сейчас самая важная задача.

Меня отвлекает шум двигателя. Поворачиваюсь на ворота и вижу - красавчик Роллс-Ройс Николаса плавно заруливает в сад.

И если разговора с Ароном я избежать хотела, то с мужем мне надо обсудить щенков, как они там, и я уверенно шагаю к гаражу.

Николас распахивает дверь. И тут же, перепрыгивая через его колени из машины вылетают две черно-рыжие тушки.

Ахаю.

Генерал с Бубочкой.

Привез.

Они с лаем несутся ко мне, и я сажусь на мягкую травку, собачьим нежностям сдаюсь, глажу ушастые головы, чешу пузики и, кажется, я абсолютно, безусловно счастлива.

- Соскучились, - над головой говорит Николас, и я поднимаю взгляд.

Он выглядит намного лучше, чем вчера. Гладковыбритый, причесанный и трезвый. В излюбленных рваных джинсах и свободной белой рубашке снова родной.

- Как ты? - он садится ко мне на траву. Тоже гладит щенков.

- Я рада, что ты такой, - не могу не сказать.

- Потому, что ты права, - муж треплет Генерала, - надо было заканчивать с тусовками. И надоело уже, - он поднимает голову. - Как ты, не ответила. Что-то болит?

- Нет.

Из дома выходит Регина с большой кастрюлей в руках. Мясо тут же забирает Арон, она удерживает его за руку и целует в щеку, ладонями оглаживает серую майку на груди и что-то говорит.

- Пойду с семьей поздороваюсь, - Николас поднимается на ноги. - Кстати, там в машине сумка. Одежду тебе привез переодеться.

Следом за ним поднимаюсь и отряхиваюсь. Наблюдаю, как собаки несутся к Арону, почуяв, что пахнет съестным и улыбаюсь, когда он, чертыхаясь, поднимает кастрюлю выше. Он пробирается к мангалу и едва не падает, окруженный щенками.

Достаю из салона спортивную сумку и вешаю на плечо.

Но в дом не ухожу. Потому, что вижу третью машину - серебристого коня, на котором Виктор заезжает домой.

Все приехали, все здесь.

Он паркуется рядом с машиной Николаса, из салона в открытое окно рвется громкая музыка. На его глазах солнечные очки, а щетина отросла так сильно, что скоро ему можно будет носить бороду.

Такую. Сексуальную брутальную бородку. Ему пойдет.

Виктор выключает музыку и выходит на улицу, открывает заднюю дверь. И с трудом достает оттуда огромного мягкого медведя.

С игрушкой поворачивается ко мне.

Он молчит, и я ничего не говорю, не вижу его глаз за черными стеклами и волнуюсь, мы не виделись так долго, что за это время можно было сто раз внушить себе про этого мужчину не думать.

Но смотрю на его широкую грудь, обтянутую тонкой футболкой, на жилистые руки с разбитыми костяшками и вспоминаю заголовки, которыми пестрил интернет.