Ее сводные монстры

Жарко и приятно, в пояснице выгибаюсь, как кошка и щурюсь, наш фильм для взрослых светится в полумраке, и притягивает взгляд.

И там…

Там, на экране - больше не муж. Я в кровати с его братом, под ним лежу, и пощечинами украшаю его лицо. И ощущения вспыхивают в памяти так остро и страшно -та моя борьба с собой, в которой я не выстояла, сдалась, я била его и кричала, и требовала, чтобы он продолжал - это все смешивается, путает меня. Не соображаю, с кем я сейчас, и представляю, что сзади Виктор.

И это он меня сжимает и берет, с каждым толчком все грубее.

- Разверни меня, - требую, задыхаясь и пытаюсь отстраниться, на сексуальную игру это не похоже больше, я втянута во что-то нехорошее, эти чувства растут внутри, мне нужно посмотреть, убедиться, что рядом муж.

Нужно смотреть на него.

- Выключи! - кричу.

Он молчит, лишь его рваное дыхание слышу, он хватает меня за волосы и крепко натягивает их у корней, заствляя запрокинуть голову, он не останавливается, продолжает вбиваться в меня.

Эти звонкие шлепки закладывают уши, комкаю в пальцах покрывало и содрогаюсь, против воли смотрю на экран и со стонами вбираю член, такой напряженный, твердый, размеренно и настойчиво в меня.

- Кто тебя сейчас трахает? - слышу его хриплый вопрос и меня эмоции переполняют, я ответить не могу. Все так смешалось, что не узнаю его голос. - Алиса? - он тянет меня за волосы, и я дугой выгибаюсь, ягодицами в него шлепаюсь и облизываю пересохшие губы.

- Выключи, - снова прошу и вскрикиваю, и сама подаюсь на него, на его член.

- С кем ты сейчас? - повторяет он, и голос срывается, одной рукой он ведет по моему животу к груди и давит, и я послушно выпрямляюсь, и встаю на колени на постели, спиной вжимаюсь в его вспотевшую грудь и стискиваю внутри каменный ствол.

- Ник, выключи видео, - жмурюсь, там на экране меня треплют, а я отдаюсь на растерзание, здесь тоже самое происходит, и от удовольствия глаза закатываются, но как же мне не думать. О другом мужчине. - С тобой.

- Со мной? - его ладонь на моем животе, плотно прижимает меня, и толчки члена внутри краткие, но проникает он так глубоко, ноги дрожат, и я стоять не могу. - А если бы. Он. Пришел, - слова отрывистые, как кнутом стегают, по моему желанию. - На один раз. Хотела бы, Алиса?

Он рыком опрокидывает меня на живот и удерживает на постели, давит на лопатки и выходит, и медленно проникает снова.

И стучат в дверь.

Глава 31

Виктор

Постучал - и минута, другая - за дверью тишина, словно они там думают, шепчутся, открывать или нет.

А сто двадцать секунд назад там в номере были звуки, такие, что челюсть сводит, я бы дверь выломал, с удовольствием, но…

Совесть еще осталась.

Напрягаю слух. И вот - шаги по ту сторону, они приближаются, щелкает замок, и дверь распахивается.

На пороге брат, наряд - в чем мать родила, кожа от пота блестит, он молча отступает в сторону.

Когда он утром позвонил и предложил свидетелем на его свадьбе стать, с формулировкой “ты знаешь почему” - нет, я не понял. Но как тут отказаться.

Если он намекает на что-то.

Захожу в номер.

Успеваю увидеть девичье тело, голое, лишь в чулках и туфлях, и это зрелище - как удар в грудь с размаху, выбивает весь воздух.

Она растрепанная, раскрасневшаяся, такая же вспотевшая, торопливо кутается в покрывало. Пугливо смотрит на меня, и косится на телевизор.

Перевожу взгляд туда, на экран - и столбенею, за моей спиной щелкает замок запираемой двери, и мы остаемся втроем здесь, той же компанией, что и на видео. Из далекого сентября.

Они смотрят наш фильм для взрослых в первую брачную ночь. И трахаются. У них жарко. Очень. И этот запах - секса.

На лбу выступает испарина.

- Что за нахрен? - оглядываюсь на брата. - Что ты…

Даже слов так сразу не взять.

- Что тебя удивляет, - он обходит меня, походка ленивая, расслабленная, он чешет к кровати, к ней. - Нахрен было на девичник к моей невесте таскаться, Виктор. Алиса теперь взволнована. И я ее понимаю. Она молода. Неискушена. И, может, ей хочется. Чего-то большего, чем я один.

Я не был на девичнике, у меня даже алиби есть - я на службе был и понятия не имею, что несет брат. Но смотрю на нее - она знает. Точно знает.

Кутается в покрывало и дергает острыми плечами, делает шаг навстречу, впечатывая острый каблук в мягкий ковер и ладонью упирается в грудь Николаса, тормозит его, отталкивает.

- Выйдите отсюда оба, - приказывает и голос дрожит, ее сбивает - светящийся экран, который она боковым зрением видит, и собственные стоны в записи, которые по комнате летят, на видео она верхом на мне сидит, горячая наездница, всё она помнит и сейчас трясется. Возбуждена. И боится. - Забирай брата и уходи, Николас, - требует и наступает на него, и он пятится послушно.

Он перехватывает ее руку, которой она упирается ему в грудь.

- Алиса, - говорит мягко, спокойно, за покрывало тянет ее ближе, и я вижу, как ткань сползает с высокой груди, еще немного - и откроются напряженные, торчащие соски.

И сглатываю.

Какая же красавица.

- Алиса, любовь моя, - повторяет он, и голос низкий, до шепота стихает. - Сегодня можно всё. Просто подумай. Не надо своих желаний бояться. Ты хочешь. Знаю. Если тебе не понравится - остановимся.

Я, кажется, ослышался.

Или он, правда, сейчас, предлагает мне, с ними остаться, в одной постели.

И еще сутки назад я бы слушать не стал, пока он уговаривает ее, схватил бы и сдернул с нее покрывало, одна секунда - в брюках уже ломит так, что отдает во всем теле.

Но теперь она его жена, и я просто стою, и жду. Когда согласится.

- Лапушка, - говорит он. - Расслабься.

И подталкивает ее обратно к кровати.

Она смотрит ему за спину, на меня, ловит мой взгляд - и пугается, у меня на лице написано, что время ожидания - оно на пределе уже, раздразнили, и теперь только бежать.

И она бежит, взвизгивает, выворачивается из рук Ника, несется к двери мимо меня, и покрывало с нее падает на пол.

Голые упругие ягодицы, которые я шлепал - они сейчас покрасневшие, и на бедрах в неярком свете блестит смазка, она пару минут как, из постели, влажная, и я не сдерживаюсь.

Хватаю за талию и разворачиваю, впечатываю стройное горячее тело в стену.

И набрасываюсь.

Глава 32

Виктор.

Губы мягкие, податливые, мои.

Я тяжело дышу и давлю ее грудью, в стену сжимаю. Но она может не целоваться, вывернуться, ударить меня по щеке.

Как когда-то.

К пощечине готов и мне нужен запас, этих поцелуев, этого тела, мое время - не то, что мало его - нет совсем, каждая секунда - и меня оторвут от нее, и Николас будет прав, если вышвырнет меня.

Знаю.

И целую жадно, нежные губы, кусаю, кусаю, втягиваю в рот. Хватаю стройные ноги - они чулками обтянуты - мои ладони скользят по ним, от ягодиц вниз - и обратно, и сжать её, сучку, чтобы стонала, чтобы хоть слово сказала.

Она молчит.

Но мне отвечает, на грубые поцелуи, мой язык кусает, втягивает губы в рот. И обнимает, и глаза закрыты, пышные ресницы дрожат, ее ноги обвивают мои бедра.

Подбрасываю выше. За упругие голые ягодицы на меня. Я в брюках. Она без белья.

– Р-р-рр, - это не вытерпеть. Пальцами везу по ширинке, расстегиваю.

– Перерыв, - голос брата, эти слова между нашими лицами, и его выдох, и чувствую - он тянет ее с меня.

Не отдаю.

Держу крепко. Вижу взгляд Николаса - он меня убьет сейчас - это его.

– Я бы лучше не приходил тогда, Ник, - выдыхаю и разжимаю руки, поправляю стояк в брюках. Оборачиваюсь. - Это твоя жена или твоя кукла. Ты молод. И до сих пор играешь.

– Играю, - он соглашается, укладывает ее на постель. Тяжело дышит, смотрит на нее, оторваться не может. Ее тонкие руки держит, нависает сверху. - Но это моя жена, да. Мо-я, - это по слогам звучит, и каждая буква рубит, молотком стучит, это такая интонация - прорубь. Между нами разница - он может.