Страница 59 из 80
В дальнейшем Матросов уверенно поднимался по служебной лестнице. Вырос до начальника пограничных войск страны, стал генералом армии, Героем Советского Союза. К сожалению В. Матросов, Н. Песков и И. Борец из жизни уже давно ушли.
Несмотря на многонациональный состав войск, никаких эксцессов на почве межнациональных трений внутри воинских частей и с местным населением не отмечалось.
В целом 60-70-е годы ознаменовались дальнейшим укреплением законности в работе органов госбезопасности и, естественно, военной контрразведки, избавлением от перегибов в карательной политике. Многое изменилось к лучшему с приходом к руководству КГБ Ю.В. Андропова.
С учетом перехода армии и флота на ракетно-ядерное оружие и на базе накопленного опыта контрразведывательной защиты советских вооруженных сил в послевоенные годы были тщательно проработаны и рассмотрены коллегией КГБ новое положение о военной контрразведке, а также приказы, определяющие узловые задачи и важнейшие направления работы особых отделов в военных округах, ракетных войсках стратегического назначения и погранвойсках, в военно-морском флоте и группах советских войск за границей. Издание этих важных документов способствовало повышению уровня контрразведывательной работы в армии и на флоте.
В деятельности военных контрразведчиков Закавказья одно из важных мест занимала организация взаимодействия с комитетами госбезопасности Грузии, Армении и Азербайджана. Учитывая национальную специфику каждой из республик при решении вопросов взаимодействия требовались гибкость, взвешенность и разумное соблюдение баланса интересов контрразведывательной защиты войск округа.
Формы и методы взаимодействия между военной контрразведкой и местными органами безопасности складывались, развивались и апробировались в течение многих лет. Срабатывали они в целом довольно результативно. За годы моего пребывания в Закавказье в вопросах взаимной помощи, оценки и выработки единого подхода к решению поднимаемых жизнью проблем, выделении оперативных сил и средств каких-либо разночтений не возникало. В этом, бесспорно, была заслуга и руководителей комитетов госбезопасности Грузии, Армении и Азербайджана.
Чаще и теснее приходилось контактировать с руководством и службами Комитета госбезопасности Грузии, так как особый отдел ЗакВО размещался непосредственно в Тбилиси, а я входил в состав коллегии КГБ Грузии.
Все годы моей службы в Закавказском военном округе Комитетом госбезопасности Грузии бессменно руководил генерал Алексей Николаевич Инаури. Отношения наши можно назвать деловыми, откровенными и принципиальными, но не выходившими за рамки чисто служебных.
Алексей Николаевич и по форме, и по содержание был сугубо военным человеком. С молодых лет служил в армии.
В годы Великой Отечественной войны отважно сражался на фронтах. Как мне помнится, в органы безопасности был взят с должности командира корпуса после мартовских 1956 года волнений в Тбилиси.
Армейская закваска глубоко сидела в Алексее Николаевиче, она не потеснилась, не уступила сколько-нибудь заметного места профессии чекиста. Мне всегда казалось, что комитетом он не управляет, а командует подобно воинскому соединению. В Алексее Николаевиче осязаемо проявлялись качества военного человека: требовательность, строгость, дисциплинированность, сильная воля, жесткость по отношению к подчиненным. Он не был близок к сотрудникам, они скорее его побаивались, чем уважали.
Зная приверженность Алексея Николаевича армии и ее традициям, о его приятельских отношениях со многими военачальниками, я при встречах с ним по возможности уходил от бесед на армейскую тематику, так как он сразу же переключался на воспоминания о службе в армии, теряя интерес к обсуждению служебных, контрразведывательных вопросов.
Важнейшую часть управления деятельностью КГБ Грузии, главным образом решение конкретных оперативно-следственных дел, несли на себе заместители Алексея Николаевича — Иван Иосифович Гапонцев, а после его ухода — Федор Сергеевич Пилюгин. Оба высокие профессионалы, досконально знавшие «хитрости» агентурно-оперативной работы.
Алексей Николаевич являлся членом бюро ЦК компартии Грузии, депутатом Верховного Совета СССР. Пользовался расположением и поддержкой со стороны первых секретарей компартии Грузии В.П. Мжаванадзе, а затем Э.А. Шеварднадзе. В народе ходила молва, что Алексей Николаевич располагал на них, как ныне говорят, «компрометирующими материалами», в связи с чем «держал» в своих руках. Наверное, это преувеличение, но оно все же имело место.
Москва в лице А.Н. Инаури видела надежного человека, на которого можно полностью положиться. По отношению к местным властям он держал себя довольно независимо, проводил в республике линию, строго определенную центром. Это было главным. Значение профессионализма в управлении Комитетом госбезопасности с его стороны как бы уходило на второй план. Преданность и усердие Алексея Николаевича постоянно вознаграждались. Несмотря на солидный возраст и проблемы со здоровьем, он многие годы стоял у руля Комитета госбезопасности Грузии. Ему присвоили высокое звание генерал-полковника, столь необычное в органах безопасности для руководителей такой категории. Ко всему прочему Алексея Николаевича удостоили чести быть Героем Советского Союза.
В целом с генералом Инаури можно было нормально и продуктивно работать, полезно взаимодействовать. Будучи по духу и опыту глубоко военным человеком, он к вопросам обеспечения безопасности войск ЗакВО относился с пониманием.
Противоположным Инаури характером и стилем управления отличался генерал-лейтенант Георгий Арташесович Бадамянц, руководивший в то время Комитетом госбезопасности Армении. Подтянутый, с седой шевелюрой, без наличия воинских пристрастий, спокойный и уравновешенный, корректный с людьми он уверенно направлял деятельность коллектива сотрудников комитета. Основная жизнь Георгия Арташесовича прошла вне Армении. В органы безопасности его призвали с партийной работы — секретаря парткома крупного промышленного комбината в Москве, а потом направили в Ереван.
Взаимодействовали военные контрразведчики с председателем и аппаратам КГБ Армении в полном взаимопонимании. Георгий Арташесович внимательно относился к сотрудникам особых отделов 7-й армии, дислоцированных на территории Армянской республики. Оказывал им необходимую помощь. Когда я приезжал работать в особые отделы армии, он всегда информировал меня об оперативной обстановке в республике, выделял вопросы и проблемы, требующие совместного решения.
И все же коренные армяне не считали его своим, настоящим армянином, рассматривали, как человека со стороны, варяга. Уже после моего отъезда в ГДР Георгия Арташесовича освободили от обязанностей председателя КГБ Армении и назначили в Москву заместителем начальника Инспекционного управления КГБ. Причиной этому послужило, как мне рассказывали, данное им добро на выезд за границу жителю Армении, оказавшемуся невозвращенцем. Георгия Арташесовича якобы сознательно подставили под удар подчиненные, доложив ему недостаточно проверенные материалы.
Прошло много лет с того времени, Георгий Арташесович давно ушел из жизни, а мне в деталях помнится день 31 мая 1972 года. Я приехал в Ереван проститься с армянскими коллегами в связи с предстоящим отъездом к новому месту службы в Группу советских войск в Германии. В первой половине дня мы с Георгием Арташесовичем посетили второго секретаря ЦК компартии Армении Тер-Газарянца, курировавшего органы безопасности. С этим умным, интересным и интеллигентным человеком я периодически встречался, бывая в Ереване.
Во время нашей беседы раздался телефонный звонок, и, как я понял, секретарю ЦК доложили о подготовке к футбольному матчу между командами «Ара-рат» и тбилисским «Динамо», предстоящему в этот день. Тер-Газарянц напомнил звонившему о необходимости проявления гостеприимства и уважения к «динамовцам», создания обстановки, исключающей какие-либо нарушения общественного порядка.
Футбольные фанаты почти всегда несут в себе потенциал малоприятных сюрпризов. В те годы встречи армянских и грузинских футболистов нередко выходили за рамки спортивных состязаний и обретали окраску национальных антагонизмов. Поэтому забота и волнения Тер-Газарянца выглядели вполне объяснимыми.