Судьба выбора

— Беру.

После мы дошли до “нормального” книжного (как сказала Рита). Я стала выбирать открытку, пока Рита рыскала в поисках подходящего любовного романа. Никакая открытка мне не нравилась, какие-то цветочки, зайчики, мишки. Я поняла, что лучшим решением будет либо послать мое стихотворение в соцсетях, либо отдать в конверте и попросить не читать при мне. В итоге я купила обычный конверт.

После магазина мы зашли ко мне домой, я попросила Риту помочь мне с выбором платья.

Рита уселась сразу читать свежекупленный роман «Тихие слова любви».

— Как будто тебе в жизни романтики недостаёт.

Рита, не отрывая глаз от книги, ответила:

— Это моя любовь, а я про чужие почитать хочу. Кстати, а у тебя там что, за книга?

Я уже и забыла про свою покупку. Я достала ее из пакета, сорвала плёнку и открыла.

Пустые страницы. Это был какой-то блокнот, но никак не книга. Только на первой странице подпись:

«Когда будешь сомневаться в своём выборе, напиши все возможные варианты, и узнаешь их судьбу».

— Блин, это ерунда какая-то, а не книга.

Рита оторвалась от чтения.

— Пойдём и вернём завтра. Даже не сказал, что это блокнот.

— Да ладно.

— Никаких «ладно»! Завтра вернём, я сама с ним поговорю.

Говорю же, спорить с ней — гиблое дело.

— Хорошо. Давай перейдём к платьям.

— Ну, как тебе? — с надеждой спрашивала я, меряя третье платье (и последнее в моём «праздничном» гардеробе).

— Сногсшибательно, Аполлинария, прям как на свадьбу, — смеялась Рита

Не очень-то ты мне помогаешь.

— Потому что я сомневаюсь, что это именно тот парень, из-за которого ты должна крутиться перед зеркалом.

— Ну и где, по-твоему, именно тот парень?

— Не знаю, найду, скажу тебе обязательно.

Мне все это надоело. Вечное подкалывание. Как будто нельзя хоть иногда побыть серьёзной.

— Для тебя вообще все парни теперь ненормальные, кроме Вадима. В жизни не всегда так, как в твоих романах.

— Вадим тут ни при чем. И романы тоже.

Мы обе раскраснелись из-за повышенного тона. Рита даже сжала кулаки.

— Ладно, прости, Рит. Ну пойми, ничего тут не поделать. Нравится, и так было всегда.

Рита тоже смягчилась. Улыбнулась и сказала:

— Надевай бирюзовое, в нем ты полный отвал башки. Мне пора, потом напиши, как все прошло.

Я послушала Риту, надела бирюзовое платье, которое мне и самой больше всех нравилось, завила кудряшки, немного накрасилась. До выхода оставалось полчаса. Написать письмо ещё успею, но надо ли? Не испорчу ли я этим все? Хотя что тут портить? Я достала своё стихотворение, перечитала. Не хочу, чтобы все это было написано в пустоту. Я подарю ему мое признание, а что с ним он будет делать, пусть сам решает. Я переписала все на чистый листок, вложила в конверт, запечатала. Жаль, что нет таких марок с пунктом назначения «в сердце».

В этот момент в комнату вошла мама. Она была одета в свитер и темные брюки.

— Ты как будто просто гулять идёшь, — сказала я.

— Я и иду гулять! Не на работу же.

Ну вот. Такой контраст: я вся в платье, как на бал, и мама, как будто погрызть семечки у подъезда.

До квартиры Кирилла нам нужно было пройти два лестничных пролёта вверх. Пока мы шли, я уже чувствовала, как подскакивает пульс и краснеют щеки. Магия: для счастья достаточно просто иногда его видеть. Это же и есть любовь? Я сжимала в руке письмо, ладони потели, сердце быстро билось. Может, это эгоистично дарить на день рождения чувства? Когда мама открыла дверь в их квартиру, я спрятала конверт сзади и подумала, что не смогу отдать этот «подарок». Просто не смогу.

— Привет, девочки, проходите! — кричала Кристина Львовна из кухни. И как она поняла, что это именно мы? Из-за того, что не было звука домофона?

В прихожую вышел Кирилл.

— С днём рождения! Желаю тебе всего самого хорошего, — быстро сказала я, будто не своим голосом.

А когда он подошёл поближе, я вручила ему конверт, как будто забыла, что там лежит.

Надо бы сказать ему, открыть его попозже, когда будет один. Но мама рядом, не хотелось бы, чтобы она узнала, что я там написала.

— Спасибо! — Кирилл улыбался и потянулся ко мне с объятием.

— Сам себе купишь что нужно, — непринуждённо сказала мама и поцеловала Кирилла в щеку со смачным звуком.

— Спасибо, теть Насть, — засмеялся Кирилл.

Мама пошла на кухню помогать Кристине Львовне.

Я воспользовалась случаем и шепнула Кириллу:

— Пожалуйста, открой конверт попозже, когда все уйдут.

Он удивлено посмотрел на меня и кивнул.

Конечно, весь вечер меня не покидано нервное напряжение и мысли «что же я натворила». Мне всегда нравилась семья Кирилла, приходить к ним в гости — это как окунаться головой в уют и любовь. На дне рождении были только родственники Кирилла, несколько друзей и мы с мамой. Родители Кирилла почему-то и нас считают как будто частью семьи. Может, потому что мама Кирилла и моя дружат с института. А может, есть другая причина.

— Полиночка, почему так мало ешь, не стесняйся, — говорил папа Кирилла почти весь вечер.

— Полин, жених у тебя пока не появился? — с дрожью в голосе спрашивала его мама.

— Нет, не появился, слава богу, пока мальчиков в голове нет, — отвечала за меня моя мама.

— Это хорошо, может, моей снохой станешь, — десятый раз за вечер шутил папа Кирилла. Это его любимая фраза на любом мероприятии. Мы с Кириллом после этих слов всегда улыбаемся. Только вот он, наверное, улыбаемся шутке, а я улыбаюсь оттого, что мне нравится, когда меня называют «снохой» в этом доме. Ну вот, сегодня он прочитает мое письмо и поймёт, что это я мечтаю о том, что шутка его отца когда-нибудь сбудется! Что натворила!

После застолья Кирилл предлагает пойти поиграть в UNO, два его друга и я встаём и идём в его комнату.

Вдруг это последний раз, когда я могу прийти к нему домой? После этого стихотворения захочет ли он и дальше со мной дружить. Что если у него нет ко мне чувств?

— Чего такая задумчивая сегодня? — спрашивает Кирилл.

— Да так ничего.

— Твоя мама сказала моей на кухне, что ты пойдёшь в педагогический?

— Правда? Да я на самом деле ещё не решила.

— Лучше уж танцами занимайся. У учителя совсем нищенская зарплата.

Стало как-то обидно за маму, хоть и приятно, что Кирилл думает о моем будущем.

— Ну, зато это благородная профессия. Кто-то же должен учить детей.

Кирилл улыбнулся.

— Говоришь словами своей мамы.

— Ой, все-то ты знаешь, — засмеялась я.

Его друзья куда-то вышли, а мы сидим на полу посреди разбросанных карт uno, рядом его кровать, на которой он спит каждую ночь, одним словом, обстановка располагает к душевным разговорам. Когда ещё я с ним смогу поговорить вот так?

— Знаешь, если тебе не понравится, что я там написала в письме, просто сделай вид, что его не было.

Кирилл провёл рукой по волосам.

— Теперь стало очень интересно, что же там такое написано.

Тут в комнату ворвалась Кристина Львовна.

— Кирилл, Полина, идём, надо сфотографироваться.

— У мамы появилась страница в «Одноклассниках», теперь она фотографирует все подряд, — шепчет Кирилл мне на ухо, когда мы стоим рядом и позируем его маме. Я больше не жалела о принятом решении, я хочу быть для него не просто другом, и мое стихотворение — мой первый шаг к этой мечте.

Глава 5

Странно, но сразу, как мы вернулись домой после дня рождения, я перестала переживать о «подарке». Я почувствовал какое-то умиротворение, как будто все так, как и должно быть. А завтра будет ещё лучше. В таком состоянии я легла спать и быстро заснула.

Мне приснилась Антарктида (хотя откуда во сне мне знать, что это за место?). Кругом снег, лёд и Кирилл. Мы катаемся с горы на санках. Поднимаемся на самую вершину, там он обнимает меня, хочет поцеловать, но я отворачиваюсь и морщусь… Что?! Как я могу отворачиваться? Смотрю на него, он улыбается: не обиделся вроде…, и я просыпаюсь. Дурацкий сон. Есть у меня одна «суперспособность»: во сне я обычно знаю, что сплю, и могу управлять своими сновидениями, делать то, что захочется. Но с этим сном было что-то не так. Если бы я могла, я бы поцеловала Кирилла, хотя бы во сне.