Судьба выбора

— Я читала бабушкин дневник, ты раньше любила шить, хотела шить одежду на заказ, работать в ателье.

— Глупости, это в другой жизни было, мне уже поздно, — мама смеялась. Но это был какой-то нервный, ненастоящий смех.

— Никогда не поздно все изменить, подумай. Посмотри на Михаила, у тебя получится, — мне так захотелось, чтобы мама почувствовала, что и для неё не все потеряно.

Какой-то слишком идеальный день получился. Как будто я попала в диснеевский мультик. Разговоры по душам с Михаилом, с Еленой Сергеевной, Кириллом и даже мамой. И все как один говорят мне — иди уже, наконец, исполняй свои мечты.

А что же Глеб?

Я проверила его страницу в соцсетях. На аватарке рядом с ним стояла красивая девушка. Местоположение — Анапа. Подпись «будем строить отель мечты».

Мне стало грустно. Понятно, что в этой жизни я его не выбрала, мы не встречались, у нас не было общего будущего, и он не должен был хранить мне верность, но как же обидно. Я заменима. А я всегда думала, что настоящую любовь ничем не заменишь. «Мы в жизни любим только раз, а после ищем лишь похожих». Не помню, кто это сказал. Но я в это верю. До сих пор верю.

Глава 22

Разбудила меня Настя.

— Вставай, быстрей, мы проспали, а у нас первый день практики!

Я неохотно просыпаюсь, чувствую себя так, как будто от силы спала часа два.

— И здесь педагогическая практика? — спрашиваю я, начиная одеваться.

— Что значит «и здесь»?

— Да так забудь.

В этот раз я предусмотрительней — на столе лежат тетради и распечатанный конспект урока, я все это кладу в сумку. Может, сегодня будет урок не по учебнику. Одёргиваю себя: кошмар, я уже начала мыслить как учительница.

В школу мы добираемся два часа. Я не преувеличиваю. Сначала метро, затем автобус^ потом пешком. Везде очень много народу. В какой-то момент стало трудно дышать: на меня как будто навалилась реальность: скопление людей и высокие многоэтажные здания. Я даже первый раз в жизни с теплотой подумала о родном городе: да, маленький, да, провинция, но зато дышать не так трудно, и воздуха на всех хватает. Никуда никто не спешит, хотя в пробках тоже стоят, но так, как сонные мухи, а не взбесившиеся пчёлы.

Урок проходит очень плохо. Нет никакого трепета передо мной — видимо, в этой жизни роликов с танцами я не снимаю. Или этим не удивить москвичей. Не знаю. Дети весь урок болтают, кидаются бумажками, а я беспомощно восклицаю:

— Пожалуйста, потише.

На задней парте сидит их учитель и делает вид, что ее здесь нет. Никак мне не помогает. Наверное, за практику у меня будет двойка.

Как мама выдерживает такую работу? Адский труд.

После урока я просматриваю тетради, которые взяла с собой. «Москва засосала меня как чёрная дыра, я чужая в этом городе» — запись на последней странице. Полностью с собой согласна.

На обратную дорогу мы тратим меньше времени — метро и автобусы полупустые. В общежитии я падаю на кровать без сил.

Настя смеётся.

— Вот дети выматывают, скажи? А у тебя сегодня ещё концерт.

Я приподнимаясь:

— Какой концерт, где?

Кира подходит к полочке рядом с моей кроватью, достаёт бумажку и протягивает мне.

Я читаю: «Танцемания», спектакль.

Мне нравится название.

— Это Глеб пригласил?

— Ну а кто же ещё? — смеётся Настя.

Я хотела спросить, что произошло за этот год. А потом подумала: ну какая разница, все сама пойму. В любом случае наши отношения с Глебом ещё живы, буду считать это хорошим знаком.

Надевая платье на свидание, я с радостью замечаю, что снова похудела, больше не было лишних складок на животе. Что-то за этот год точно улучшилось. А вот щеки на месте — но я их теперь люблю.

Глеб ждёт меня у общежития на том же месте. Он выглядит очень взрослым, не парень, а прямо настоящий мужчина. Наверное, дело в его отросшей щетине. Надо признать, мне нравится.

Глеб светится лучезарной улыбкой, как и при первой встрече. Смотреть на него и не улыбаться в ответ просто невозможно.

Мы едем на метро. В этот раз у Глеба явно хорошее настроение. Он шутит, спрашивает меня про практику в школе, гладит мою руку, обнимает за талию. Для меня это все как будто привычно. Привычно, но неестественно. Какой-то ком сидит в горле и не дает мне глубоко вздохнуть.

А потом мы пришли в театр, заняли места и началось представление. Музыка, танец, история. Весь мир перестал существовать. Я как будто сидела одна в большом зале, и все это танцевали внутри меня. Как будто я долго блуждала по пустыне, почти умирала от жажды, и наконец, нашла источник воды. Как будто всю жизнь дышала отравленным грязным воздухом, а потом вдохнула чистый ледяной пар. Такое это было удивительное действие. Вот оно то, ради чего люди хотят жить в столице? Если здесь устраивают такие зрелища, то потерпеть муравейник на улице не составит труда.

Я очнулась только после спектакля, когда уже все начали выходить, я поняла, что у меня болят ладони, так сильно я аплодировала. Я была потрясена. Вот, значит, каким может быть танец, что нужно отдать и кому, чтобы научиться танцевать так же? Чтобы жить так, чтобы всегда всего было мало, недостаточно. С такой жаждой и страстью, как сегодня на сцене. В голове разом пронёсся огромный вихрь мыслей: и слова Елены Сергеевны, и Санкт-Петербург, и мои мечты. Я как будто увидела весь тот путь, который мечтала пройти, но не прошла, потому что у меня не хватило смелости и мужества бороться за свои желания и мечты.

— Тебе понравился подарок на «День святого Валентина»? — спросил Глеб.

— Да, спасибо, это потрясающе. У меня нет слов. Правда, спасибо.

— Первый раз вижу тебя настолько чем-то поглощённой, вот бы ты мной интересовалась так, ну хотя бы наполовину.

Я посмотрела на Глеба. Он улыбался, но было видно, что он говорит серьезно.

— Прости, я опять начинаю все о том же, хотя мы договорились больше об этом не говорить.

Он взял мою руку, поднёс к губам и поцеловал. Продолжил:

— Осталось потерпеть совсем немного. Мы уедем в Анапу, откроем отель, там все будет по-другому, мы никогда не будем больше ссориться.

Я отдёрнула руку, вспомнила фотографию счастливого Глеба с другой девушкой и все поняла. Сказала спокойно:

— Я не хочу в Анапу. Я всегда хотела в Санкт-Петербург.

Глеб начал смеяться, но заметил мое серьёзное лицо и остановился.

— Глеб, прости, ты очень хороший, но ты мечтаешь не обо мне, а о ком-то другом. Я сама была такой же. Мне жаль, что я столько лет обманывала тебя. Ты найдёшь счастье в другой, я знаю точно, прости, но это не я.

Глеб открыл рот, но не смог произнести ни слова. Кажется, он подумал, что у меня какой-то нервный срыв. После некоторой паузы он сказал: «Я все понял». И ушёл в противоположную сторону. Я смотрела ему в спину, на душе было гадко, но ведь я правильно поступила, я сказала правду. Мне даже не хотелось крикнуть «Постой», хотя я была уверена — это наша последняя встреча.

Что будет дальше? Так хочется вернуться домой. Я повторяла поо себя: «Пожалуйста, книга, верни меня обратно». В фильмах героев оставляли в покое толко после того, как они усвоят какой-нибудь урок. Я свой точно усвоила. Почему я придавала такое большое значение этому выбору четыре года назад? Потому что была уверена, что мое счастье только в другом человеке, а оно ведь никогда не было ни в Глебе, ни в Кирилле, оно всегда было со мной, внутри меня.

Счастье в том, чтобы быть собой и идти своим путём. А любовь? Наверное, она сама меня найдёт. Ну и что такого, что не в двадцать лет. Мама нашла в сорок пять, и ничего — счастливая. И я буду. Теперь я в этом уверена.

Глава 23

Я проснулась в незнакомой комнате. Рядом лежала все та же книга. «Прошло пять лет, как ты выбрала Кирилла». Я встала, осмотрелась, на полу валялся листок. Я подняла его. Это стихотворение, написано моим почерком. Снова я взялась за старое?