Страница 56 из 72
— Неужто, Вертун? — сузила туда же глазки Марит.
— Он самый.
— Ну, так… мы тогда за раками на старую мсонгу? И мне мессир Беппе деньги на орехи в шоколаде дал. Я за ними Верта в лавку зашлю.
— Дахи, но сам туда…
— Монна Зоя? Да меня все придорожные кусты в Копе уже в лицо знают, потому как я исключительно в их фарватере и передвигаюсь.
— Странно, что они при такой интенсивности до сих пор живы. Иди, Дахи.
— О-ой! — козликом подпрыгнул малец. — А, если что, — и скосился на ухмыляющуюся подружку. — Тогда Малая за мной и я…
— Дахи! Я рожать сегодня не собираюсь!
— Понял. И меня уже не-ет! — хлопнула через пару секунд высокая воротная створка. Мы же с Марит, переглянувшись, снова звучно вздохнули…
Сразу к «горячему» столу подкатила и монна Розет. И, за отсутствием мужчин, мы все трое устроили душевный девичник. Темы, правда, все как одна, неизменно сворачивали на «торжество материнства», но я то внимательно слушала, не убирая рук с живота. Мы вместе их внимательно слушали. А, уже в сумерках, у ворот, клятвенно пообещав о своем скором «сходе с гор», с подружкиной бабушкой распрощались.
К обеду дня следующего к Козьей заводи вернулся и сам ее усталый, но, довольный хозяин. Марит тут же подсуетилась для деда с банькой, а я — собрала на стол. Однако, что его, что кудрявую внучку, просто так заткнуть весьма затруднительно (я ж — не авторитетная монна Розет):
— Ага. А где Дахи?
— Дед, баня стынет.
— Я его отпустила с Вертуном. Он вам нужен?
— Да нет, дочка. Я ему гостинец привез. И тебе. Но, о том — позже.
— Тогда, я вам в тарелку жаркое накладываю?
— О! Как раз — о тарелках!
— Да дед!
— Марит, цыц. Зоя, я уделал ими всех здешних низинников. Вы бы видали рожу Дино!
— Да я бы век ее не видала, — окрысилась внучка и обреченно села на стул. — Ну и?
— Да он пятнами весь пошел, когда ко мне народ повалил. Разобрали все влет.
— А остальное? — с чисто профессиональным интересом огласилась я. Мессир Беппе, аж в кресле своем подскочил:
— И горшки ушли. Осталась лишь парочка какая-то. Но, тарелки… Зоя, ты — натуральный, этот…
— Дед, она — художница.
— Точно! Так я про Дино: вы бы его видали, когда ко мне настоящий интерес проявился.
— А что, было и еще «интересней»? Никак, сам король из столицы присвистел?
— Ох, набралась ты от бабки ехидства. Нет, но, уровень еще тот, — и, скрипнув креслом, как заправский интриган, набрал воздуха в грудь. — Виторио Форче!
— Мама моя…
— Зоя — сядь. Тоже прониклась? Он на таких ярмарках часто бывает. Хотя, где наша керамика, а где — его фарфор. А тут, шел по ряду мимо, да так и застыл. Точно вам говорю. Это и Дино видал и другие. Вперился глазами в наши тарелки. Особенно в ту, что с деревом.
— С чем? — а вот теперь я точно, села. По-моему, на топчан.
— Да последняя твоя. Там еще яблоня вся в цвету.
— Зоя, ты чего?
— Марит, погоди. Мессир Беппе, а откуда она у вас там оказалась?
— Как, «откуда»? С остальными. Из печи — сам и достал. Так вот, он у меня эту тарелку купил. Отвалил за нее, не глядя. И видно, что впечатлился. А потом стал расспрашивать про того, кто… про тебя.
— Дед?!
— Марит, да я ж — в курсе. Ответил ему «в обход, сторонкой». Так мол и так: племяшка лабает. Ну, он кивнул, развернулся и ушел. Глянул лишь напоследок внимательно. Думаю, теперь…
— Конец света теперь.
— Дочка, ты о чем?
— Дед, ну ты и… Это ж тот самый, от кого она здесь…
— Вот это… конфигурация… Зоя, так откуда ж я знал то?
— Мама моя…
Однако с «концом света» я явно поторопилась, так как по-настоящему он наступил лишь спустя всего несколько долгих секунд — в дом с глазами навыкат влетел запыхавшийся Дахи:
— Монна Зоя, надо отсюда валить!
— Дахи, я в курсе, — опершись на руку, встала я с топчана. Малец распахнул глаза еще шире:
— Откуда? Он мне самому только что рассказал.
— Дахи, ты чего мелишь? Я тебя еще и не…
— Ой, мессир Беппе, здравствуйте, я вас не заметил. Монна Зоя! Я нечаянно хозяйку Розе Бэй на ваш след навел.
Вот этот «конец света» я как раз и имела в виду. Именно после него у меня, будто мозг окончательно смолк.
— Дахи, толком сейчас говори, — а у моей подруги голос охрип. Еще бы.
— Да я ж говорю — нечаянно. Мы вчера, когда с Вертом у старой мсонги раков ловили, какой-то конный мимо проезжал и, наверное, меня успел заметить. А сегодня с утра Верта словили прямо у дома трое. С такими же сиреневыми кулонами, что и у монны Марит. Он мне сразу о том не сказал… Монна Зоя, а вы почему не собираетесь?.. Так вот, я сам у него заметил синяки на руках и спросил, а он мне тогда только, что выспрашивали обо мне. Не о вас, а именно, обо мне. Монна Зоя, это ведь, странно? Ну, он им все и выложил… Монна Зоя?!
— Подруга?..
— А я вот думаю: если их вместе свести, что будет? А самой куда-нибудь зарыться глубоко-глубоко…
— И ничего больше умнее?.. Зоя?
— А-а?
— Давай, собирайся! Дед, запрягай моего мула в свою пассажирскую повозку. Дахи, помоги ему. И валим отсюда!
— Марит, куда? Обе дороги для нас закрыты.
— А я еще одну знаю. Старую, рядом с трактом через перевал. Я по ней в детстве ягоды собирала. Вот там и махнем прямиком до Диганте. Меня все сейчас слышали?!.. Зоя? — услышали все…
И главное, ни о чем не думать…
— Мессир Беппе, а как же вы? Ведь, они…
— Ох, Зоя, мне — не впервой. Я ж сколько от конкурентов отбивался. Эти, из залива, ночью лишь сунутся. Не раньше. Я к тому времени главу нашего в известность поставлю, что, мол, нашлись опять претенденты на заводь. Он у меня — шуганный, кого-нибудь в помощь даст. Да и собаки. А вот Форче?
— Мессир Беппе, вы меня извините за то, что все так вышло.
— Да о чем ты, дочка? Это я тебе благодарен за труд. Вам с Дахи. Вы ж мне старость спокойную обеспечили, — и скосился мокрыми глазами в забор. — Я там Дахи в мешочек ссыпал вам на жизнь.
— Мессир Беппе, вы… — и обхватила его руками.
— Зоя! Ворота раззявлены! Дед, ну ты, давай, держись! Если что — потайным ходом и вниз, к бабушке.
— Езжайте с Богом.
— Малай… Малай, прощай.
И главное, ни о чем не думать…
— Монна Зоя, а…
— Дахи, ты мне скажи: как моя «особенная» тарелка оказалась с мессиром Беппе на ярмарке?
— Ой-ёй-ёй…
— А точнее?
— Монна Зоя… Я ж думал, он меня утром разбудит, когда грузиться начнет, а он пожалел и всё сам сгрузил. А сказать накануне я ему позабыл… Так, а при чем тут…
— А притом, что она теперь дома у твоего капитана.
— Ой-ёй-ёй…
— Зоя, а что за тарелка?
— С моим личным… автографом.
— Хобья кадриль! Еще бы он так в нее не «вперился»… Но, Эммануэль! Зоя, держись — сейчас начнутся ухабы.
И главное, не думать вообще ни о чем… И вскоре у меня получилось…
Дорога, названная так лишь потому, что мы по ней, все же, ехали, на самом деле оказалась сплошной узкой просекой с мелким ельником и крутыми нарытыми неизвестно каким зверем, буграми. И где там эти из детства подружки «ягоды»? Здесь впору кикиморам лишь плодиться. Но, мы, все же, ехали. Пару раз останавливаясь на раздумья («вроде как здесь, хотя…»). А потом, где-то на двух третях пути, я и вовсе окончательно с повозки сползла.
— Зоя, ты чего?
— Я лучше пешком пойду. По скорости — одинаково, — к тому же малыш мой с мамой был полностью солидарен, уже очень давно, «возмущаясь» болью вниз живота.
— Монна Зоя, я — с вами. Лучше, чуть впереди. Или сбоку, чтоб ветки…
— Дахи, просто иди.
— Угу… Монна Зоя?
— О-ох…
— Монна Зоя!
— Зоя?
— Мама моя… Марит… — и перегнулась к побежавшей по ногам теплой струйке. — Марит, я, кажется, прямо сейчас… рожаю.
— Ага… Мама моя…
И меня опять засунули в эту ненавистно скакучую повозку. И мы снова поехали, только теперь, резко свернув в чащу леса. Марит, мне что-то со своей скамейки кричала. Дахи просто испуганно в уголочке затих. Я… я думала лишь об одном: громко не заорать.