Грешная

У меня резко слабеют ноги, потому что Руслан расплывается в умопомрачительной улыбке, которой можно растопить Антарктиду. Я глубоко вздыхаю, чтобы вернуть себе самообладание. Это безумие какое-то: он даже совершенно не в моем вкусе, но как-то очень странно действует на мое предательское тело, которое само по себе приходит в бурный восторг от мужского взгляда — того, который имеет легкую хитринку и хищнический оттенок. Это заставляет мою кровь разгоняться по венам, и я уже совершенно не обращаю внимания на происходящее вокруг.

Наконец, вынырнув из недолгого оцепенения, я говорю так твердо, как только способна в этом одурманенном состоянии:

— Спасибо за комплимент, но не приближайтесь больше к моей дочери.

Руслан однобоко ухмыляется.

— А к вам? — его слова сквозят двойным смыслом, а во взгляде плещется шаловливость.

Я сужаю глаза на него и произношу зловещим шепотом:

— А ко мне — тем более.

Бросив ему эту фразу, я выразительно разворачиваюсь и ухожу от самонадеянного мужчины-викинга, покачивая бедрами и цокая каблуками по асфальту. Моя задница горит от ощущения его пламенного взгляда на ней.

В руке у меня все еще зажата его визитка. Я бездумно засовываю ее в карман платья.

Несколько лет назад

Постепенно наша с Александром семейная жизнь вошла в спокойный, размеренный ритм. Саша еще перед свадьбой потребовал от меня отказаться от всех карьерных амбиций и целиком и полностью положиться на него и посвятить себя семье. Вообще-то, за несколько месяцев до знакомства с ним я получила диплом по специальности «кондитер» и имела в планах работать в этой сфере, потому что страстно любила печь и стряпать. Но мои профессиональные замыслы уступили место беззаветной любви к этому мужчине, и я согласилась стать хранительницей домашнего очага. Этим я и занималась после замужества, отчаянно стараясь быть Саше хорошей женой.

А в один из дней моя счастливая реальность разрушилась, как карточный домик. До меня стали доходить слухи — слухи о том, что Александр мне не верен. Я не хотела верить этому. Но прямо накануне нашей первой годовщины я прижала его к стенке прямым вопросом. Меня как обухом по голове ударили, когда Саша, в конце концов, признался в своем прегрешении: мол, да, было дело раз или два, очень виноват, но, умоляю, прости, это больше не повторится, клянусь. И выглядел он при этом таким искренне поверженным своим собственным поступком.

Эта новость придавила меня, как наковальня. Словами не описать, как мне было больно. Ощущение было такое, словно мое сердце вырвали из груди, распотрошили на мелкие кусочки и пустили по ветру. Мне хотелось собрать вещи и уйти от него немедленно, но возвращаться, как побитая собака, к родителям я тоже не могла. Я была совершенно дезориентирована и проплакала всю ночь напролет, заперев себя в нашей спальне и рискуя утонуть в собственных слезах. Саша пытался возобновить разговор, что-то бормотал через закрытую дверь. Но я не могла найти в себе силы снова посмотреть на человека, который так безжалостно предал меня. Так я и уснула — со слезами на глазах.

На следующий день муж как-то все-таки проник в спальню. Он пришел ко мне с новой порцией извинений и довеском к ним — дорогим рубиновым ожерельем. Тот факт, что Саша преподнес мне украшение, показалось довольно пошлой формой попытки вымолить прощение. В качестве своего оправдания муж добавил, что это произошло в то время, когда между нами царило напряжение, а он чувствовал себя отвратительно из-за этого. Можно подумать, я была тогда абсолютно счастлива… Саша так театрально раскаивался, даже слезу пустил для правдоподобности, что я купилась. Моя любовь к нему никуда не делась, и боль от предательства осталась несводимой татуировкой на моем сердце. Но я была готова перевернуть еще одну страницу нашей жизни.

ГЛАВА 3

— Стелла, где моя новая голубая рубашка? — цыкает муж у меня за спиной, напугав меня так, что я чуть ли не выпрыгиваю из собственной кожи.

Я разворачиваюсь к нему лицом.

— Сейчас найду, Саш, — проговариваю на одном дыхании, избегая зрительного контакта с мужем. Я пытаюсь обойти его, но супруг довольно грубым образом хватает меня за запястье, вынуждая остановить свой побег. Заметив мое недовольство, он отпускает меня, но удерживает на месте своим авторитарным взглядом.

— Что-то случилось, Стелла? — спрашивает он, скептически смотря на меня, — Ты выглядишь какой-то… нервозной. У тебя месячные что ли?

— У меня нет сейчас месячных, Саша, — я закатываю глаза, — Просто ты меня напугал.

Сомнительность не покидает лица моего мужа, но он не предпринимает попыток развить этот разговор. Саша оглядывает меня с головы до ног, оценивая мой вид. И судя по тому, как он сердито фыркает, довольным Александр не остается. И чем его не устроили мои джинсы и шифоновый топ от кутюр?

— Приведи себя в порядок и надень что-нибудь приличное. Сегодня к нам на ужин придет один мой знакомый, — бросает муж.

Через меня проносится волна гнева, и я с пол-оборота завожусь.

— О таких вещах следует оповещать заранее! Когда я должна успеть приготовить ужин по такому поводу, да еще и привести себя в порядок?!

— Об ужине не беспокойся, дорогая, — приторно улыбается Саша, — Я заказал еду из ресторана. Ее должны привезти… — он смотрит на свои дорогие наручные часы, — …примерно через полчаса.

Я раздраженно вздыхаю и чувствую, как мое лицо превращается в озлобленную гримасу.

— Найди мою рубашку, Стелла, и займись собой, — уже без фальшивой сладости, а с присущей ему заносчивостью, требует муж.

— А как же Лея? — кричу ему в спину, когда он быстрыми, уверенными шагами удаляется от меня.

— Все под контролем: няня заберет ее с тренировки, они поужинают в кафе и сходят в кино, — даже не оборачиваясь, рапортует Саша.

Мое настроение падает ниже плинтуса. Желания проводить вечер в компании незнакомого человека и раздавать любовные взгляды своему супругу у меня нет вовсе. Вообще-то, именно я хотела сводить Лею в кино и побыть со своей девочкой за пределами нашей квартиры, нахождение в которой все больше угнетает меня в последнее время — особенно, в присутствии Александра. Я даже ловлю себя на мысли, как же все изменилось: если раньше я с замиранием сердца ждала его домой, то сейчас, чем чаще он пропадает вне его, тем спокойней мне на душе…

Торжественность моего вида ограничивается простым черным платьем-футляром. Конечно, праздничным его не назовешь, но я дополняю свой образ аксессуарами — красивым комплектом золотых ювелирных украшений, состоящим из кулона и сережек. Это немного спасает мой облик от печати повседневности. С волосами я вообще не заморачиваюсь: просто собираю их в высокий хвост и выпускаю прядки по бокам, благодаря чему моя прическа выглядит просто и элегантно одновременно. Накладывать густой грим, отягощая лицо косметикой, я тоже не удосуживаюсь — вместо этого крашусь вполне буднично, с той только разницей, что губы покрываю яркой помадой цвета сицилийского вина.

Когда на пороге квартиры появляется наш гость, Каримов Айдар Фаизович, я сразу чувствую ауру могущества, окутывающую его. Он держится так, как будто весь мир лежит у его ног, а все люди в нем — его подданные. К слову, муж мой тоже обладает этой властной энергетикой, но даже он немного съеживается под доминирующим взглядом Каримова.

Помимо имени мужчины, пожаловавшего к нам на ужин, его внешность ясно свидетельствует о принадлежности к татарской национальности. У него чуть продолговатое лицо с большими карими глазами, слабо выраженными скулами и горбинкой на носу. Телосложение Каримов имеет рослое, а кожу носит смуглую. На нем сидит дорогой деловой костюм без единой помятости и начищенные до блеска туфли.

Александр сходу затевает нашу привычную игру в «идеальную семью»: представляет меня как «горячо любимую жену» и награждает пламенным взглядом обожающего супруга. Я же стараюсь вести себя просто вежливо и воспитанно и привлекать к своей персоне как можно меньше внимания. Но проникновенный взгляд Каримова, который периодически падает на меня, игнорировать трудно — он буквально кожу прожигает. И это отнюдь не приятное чувство.