Грешная

— Итак, Руслан, главная цель — получить идеальное якорное фото, которое наиболее полно раскроет нашего кандидата как политического деятеля. Этот снимок впоследствии станет самым тиражируемым и будет помещен на стенд избирательных участков. Также нам потребуется набор второстепенных, но не менее важных кадров. Сюда относится, во-первых, комплект портретных снимков для разных целевых аудиторий — таких как пенсионеры, молодежь, рабочий класс. Во-вторых, делаем фото для социальных сетей — более мягкие и личные. Ну и в-третьих, фотографии для различных агитационных материалов. Образы у нас подобраны и готовы. Никакого лишнего реквизита не требуется — съемку будем проводить на фотофоне.

— Проще простого, — усмехается Руслан, но в этой усмешке нет ни намека на веселье.

Почему-то я кожей ощущаю его возникшее неудовольствие, но не могу понять, связано оно с жестокосердием моего мужа по отношению ко мне или с моей мягкотелостью и неспособностью противоборствовать Сашиной грубости. С уверенностью могу сказать только то, что Руслан явно не остался равнодушным к моей маленькой семейной трагедии.

— Давайте поторапливаться, коллеги! — Игорь хлопает в ладоши, — У нас сегодня много работы, а мы еще даже не начали.

Мне следует уже уйти, не оборачиваясь и не прощаясь, но что-то будто удерживает меня в этом месте и я не могу и шагу сделать. Точно приклеенная к полу, я наблюдаю за процессом: как визажистка колдует над моим мужем, как Игорь раздает указания налево и направо, размахивая руками…

Но больше всего меня увлекает Руслан — то, как он мастерски устанавливает свое оборудование, как сосредоточенно настраивает камеру, как прохаживается своей звериной походкой, присматривая выигрышные ракурсы для съемки… Иногда его взгляд падает на меня, и он как будто что-то хочет сказать мне этим…

— Угощайтесь, Стелла, — кто-то протягивает мне бумажный стаканчик.

— Айдар… Фаизович? — обомлело выговариваю я, посмотрев на доминантного мужчину рядом с собой и принимая напиток из его рук, — Спасибо… А что вы здесь делаете?

— Ну я вроде как спонсор всего этого безумия, — подшучивает он с вальяжной улыбкой, — Имею право знать, на что расходуются мои деньги, не так ли?

— Да, конечно, — соглашаюсь и делаю маленький глоток из стакана. Кофе горячее и крепкое — оно обжигает горло, и один только его аромат уже бодрит меня и приводит в чувства.

Каримов, как и в тот вечер, когда он ужинал у нас, одет с иголочки: дорогой деловой костюм сидит на нем образцово, а его туфли блестят чистотой.

Несколько минут мы молча попиваем кофе и следим за съемкой. Я не могу не улыбнуться на высокий уровень компетентности Руслана. Даже если предположить, что он испытывает негатив к моему мужу после недавнего отвратительного эпизода, мужчина демонстрирует свой отменный профессионализм, абстрагировавшись от личного отношения и сконцентрировавшись на деле. Но мне кажется, что Руслан прячет свои истинные эмоции под маской увлеченности работой. Урывками он посматривает на меня, и моя кожа горит в тех местах, которых касается его взгляд.

— Между вами что-то есть? — неожиданный вопрос Каримова вынуждает меня поперхнуться кофе.

— Что… простите?

— Между вами, Стелла, и этим фотографом что-то есть? — поясняет Айдар Фаизович с флегматичностью в голосе — словно ведет со мной легкую, светскую беседу.

— Нет! Я его первый раз в жизни вижу! — моя наглая ложь вызывает на лице мужчины сомнительную улыбку.

— Просто вы обмениваетесь такими красноречивыми взглядами… — он указывает подбородком сначала на Руслана, а потом — на меня, — И только слепой не заметит, как этот фотограф смотрит на вас периодически.

Я делаю вдох, чтобы угомонить эмоции, которые поднимаются внутри меня.

— Ну и как же? — спрашиваю с дерзким вызовом в голосе и краешком глаза кошусь на Руслана.

— Как кот на сметану.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, Айдар Фаизович, — упрямствую я, — И, к тому же, упускаете тот факт, что я замужем за его клиентом.

— Ну, значит, будем считать, что мне показалось, — подводит черту Каримов, но убежденности в его тоне я не улавливаю.

Покачнувшись на пятках, я опускаю глаза на свой испитый стакан, не рискуя больше смотреть на Руслана, — чтобы не провоцировать каких-либо подозрений.

— Вообще-то, Стелла, — снова заговаривает мужчина рядом со мной, — Я приехал сюда еще по одной причине… — он достает из кармана пиджака две небольшие карточки и протягивает их мне.

— Что это? — интересуюсь, принимая их.

— Это приглашения на благотворительный вечер в количестве двух штук, — Каримов кивает на билеты в моих руках, — По идее, я должен был присутствовать на этом событии со своей супругой, но она в последние дни неважно себя чувствует, так что… Не могу же я развлекаться, пока моя любимая недомогает.

— О, мне жаль вашу жену… — сочувствую я, — Надеюсь, она в скором времени поправится.

— Не сомневайтесь в этом, Стелла, — Айдар Фаизович благодарно улыбается на мои слова, — А вы сходите с Александром вместо нас. Вероятно, вы встретите там много знакомых и приятно проведете время. По крайней мере, я искренне вам этого желаю.

— Спасибо… Думаю, мой муж не откажется лишний раз показаться в обществе, — говорю это, а саму меня коробит от одной мысли выйти в свет с супругом.

— Хорошо… — Каримов выпрямляется, — Мне уже пора отправляться по своим делам, поэтому вынужден оставить вас, уважаемая Стелла.

— Я понимаю. Всего доброго, Айдар Фаизович. И еще раз спасибо за приглашения, — любезно улыбаюсь мужчине.

— До свидания, — он склоняет голову в почтении, чуть прищурившись на меня.

По пути к выходу Каримов салютует моему мужу и заостряет взгляд на Руслане, который увлеченно просматривает кадры на экране фотоаппарата. Не могу знать, что напридумывал себе благодетель Александра, но у него однозначно нет никаких оснований для предположений и глупых гипотез.

Я выкидываю пустой стаканчик в мусорное ведро и проверяю время на телефоне. Видя занятость в процессе каждого, решаю последовать примеру Каримова и, наконец, убраться отсюда.

Не могу отказать себе в том, чтобы перед уходом еще раз глянуть на мужчину-викинга. Он перехватывает мой взгляд, и я чувствую как его глаза провожают меня…

Несколько лет назад

Лея Александровна была крайне неспокойным ребенком в период новорожденности — точь-в-точь как бунтарка из знаменитого блокбастера. Она лишала меня сна и отдыха от слова «совсем». Я оказалась погребена под грузом ответственности. Почему-то я представляла себе, что материнство станет для меня временем безмятежного счастья, когда я буду бережно поправлять одеяльце на дочери, пока она сладко спит в своей кроватке, вальяжно прогуливаться с коляской по парку и при этом находить время на себя и на мужа. По факту у меня едва хватало времени между частыми кормлениями, чтобы вымыть голову и побрить ноги. Не говоря уже о том, чтобы наложить макияж и накрасить ногти. Мой гардероб ограничился теми вещами, которые легко отстирываются от следов детского срыгивания или которые не жалко выбросить в случае обратного.

Но как бы трудно мне ни было адаптироваться к роли матери, я все равно находила в этом один позитив. Дочь наполнила мое сердце такой любовью, какую я никогда и ни к кому не испытывала. Я любила ее всякую: и мирно спящую в колыбели, и горланящую во всю мощь своих маленьких легких. Она стала центром моей вселенной.

Каким бы ни был мужем, отцом, надо сказать, Александр оказался потрясающим и души не чаял в дочери. Но он проводил с ней время только вечерами, если они у него были свободны от дел. Зато когда Саша оказывался дома, то просто не спускал ее с рук, благодаря чему сделал нашу малютку совершенно «ручным» ребенком, и, как следствие, днем мне тоже постоянно приходилось таскать ее на себе. Он не брезговал поменять подгузник Лее, не морщился от отвращения, когда она срыгивала на его дорогую рубашку, спокойно относился к ее крикливым истерикам. И дочь тоже весьма сильно прониклась к нему — на его руках она успокаивалась в разы быстрее и сиюсекундно превращалась в милое, очаровательное дитя. Меня могло бы это уязвить как мать, но я только находила в этом облегчение и благодать.