Выбираю (не) любить...

Перед моими глазами мелькает асфальт, и я думаю только о том, чтобы не проехаться по нему лицом. Дергаюсь, на что получаю окрик «Лежи тихо», который заставляет меня взять себя в руки и попытаться кричать, но ничего не получается, только мычу, прижатая плотно к баку. Нос заполняет запах бензина, меня начинает подташнивать, а потом спазмы накатывают болезненной волной. Слышу чертыханье, и мы делаем крутой поворот, выезжая на грунтовую дорогу, отчего я подпрыгиваю на баке и чувствую, будто у меня ломаются ребра и вся грудная клетка. Еще немного и я потеряю сознание, просто отключусь.

Наконец мотоцикл резко останавливается, отчего я чуть не скатываюсь через руль, но меня удерживают руки в перчатках и снимают с бака, ставят на ноги. Меня ведет куда-то в сторону, и я падаю на колени, извергая содержимое желудка на траву. Мне настолько больно, каждый спазм будто режет пополам, что из глаз горячими потоками льются слезы. Наконец спазмы прекращаются, и я, пошатываясь, встаю, вытирая лицо подолом фартука. Оборачиваюсь к тому, кто все это время стоит, облокотившись на мотоцикл и не делая ничего, чтобы помочь мне. Парень снял шлем, и я узнаю в нем Захара. Злость охватывает меня всю, заставляя сжать маленькие кулачки и кинуться на него. Я бью по его стальной груди, пытаясь оцарапать лицо.

— Ты, придурок! Чуть не убил меня, ты хоть понимаешь, что могло бы случиться?! — ору я, будто помешанная. Он стоит спокойно и перехватывает мои руки только тогда, когда впиваюсь ногтями в его лицо. Отрывает их, оставляя на своей коже красные полукруглые отметины и больно сжимая запястья, притягивает к себе.

— А теперь замолкни, — говорит он тихо, отчего меня обдает ледяным холодом. В его голосе такая угроза, что мои ноги начинают мелко дрожать. Я утыкаюсь носом в его грудь, больно стукаясь, а мои руки этот ненормальный заводит за спину, перехватывая одной рукой, второй больно стискивает мой подбородок железной хваткой и приподнимает вверх, заставляя смотреть на него.

— Ну, что девочка, ты попала, — ухмыляется злобно Захар. — Теперь, я заимел свою собственную су*ку. Будешь делать все, как я скажу, поняла? — он встряхивает меня, отчего стучат мои зубы. — Будешь знать, как выставлять меня вонючим дураком перед всей группой. Поняла, я спрашиваю? — почти кричит он, а я не могу ничего сказать, даже кивнуть, так как он держит меня не давая двинуться.

Захар резко отталкивает меня от себя, и я падаю, больно ударяясь коленкой о камень на дороге. Всхлипываю, пытаясь одернуть юбку, чтобы прикрыть бедра.

— Сама дойдешь, — кидает он мне, надевая шлем и заводя мотор. Я начинаю понимать, что он сейчас бросит меня здесь, неизвестно где и вскакиваю, делаю шаг к нему, стараясь не хромать. Но он зло дергает газ и срывается с места, обдав меня пылью и мелкими камешками из-под колеса.

Я в таком шоке от произошедшего, что оглядываюсь по сторонам и не знаю, что мне делать. На улице уже начало темнеть, вокруг какие-то постройки, похожие на гаражи. С одной стороны, лес и эта грунтовая дорога вся в ямах и лужах после дождя.

— Мамочка, — шепчу я, обхватывая себя руками. Фартук на мне порвался, банты развязались, опускаясь на плечи грязными серыми лентами. Обувь я потеряла еще в дороге и теперь стою в белых гольфах. Звук мотоцикла стих где-то вдали и меня охватывает ужас от того, что произошло. Начинаю понимать, что Захар просто оставил меня на дороге, где нет людей, без телефона, без всего.

Глава 4. Денис Кондратьев

Бегу к своей машине, скинув с себя повисшую было на мне Ингу. Зная, на что способен Захар, начинаю со страхом думать о Снежане, куда он ее увез? Запрыгиваю в свое черное Пежо и срываюсь с места под изумленными взглядами Инги, которая успела открыть дверь. Дверь Пежо ударяется о встречный столб и неожиданно закрывается. И на том спасибо. Отец меня убьет, успеваю подумать и жму на газ, пытаясь догнать мотоцикл. Тот мелькает между машин далеко впереди, а потом пропадает из вида.

Не знаю, что я сделаю с Захаром, когда увижу его, наверное, просто убью, если получится. Пусть он и опытнее меня, натренирован, но я тоже не только танцами занимался, могу и ответить. Накручиваю круг за кругом вокруг одного района, даже открыл окно, пытаясь услышать звук мотоцикла, но конечно это нереально. Вдруг слышу рев и меня на полном ходу обгоняет Захар, уже без Снежаны. Этот псих где-то бросил девушку.

Разворачиваюсь, получая гневные сигналы в ответ и пересекая двойную сплошную. Снова еду в обратном направлении, стараясь понять, откуда выехал Захар. Примечаю резкий поворот и съезд на грунтовку к гаражам. Ныряю туда, плюю на низкую посадку машины, слышу, как ударяется днище о кочки. Машине конец и мне тоже, но все меркнет перед тем, когда вижу ее, мою девочку. Стоит посреди дороги, одна нога в крови, платье и фартук порваны, лицо с размазанной на нем грязью. Выскакиваю из машины, хватаю ее за плечи и прижимаю к себе.

Снежана рыдает, уткнувшись мне в грудь. Я глажу по растрепанным золотистым волосам и успокаиваю ее, как могу.

— Тише, тише, моя хорошая, — прижимаю ее к себе крепче, ощущая, как глухо забилось сердце. Как давно я мечтал вот так, просто обнять, просто прижать к себе. Ведь люблю давно, сильно и настолько, что готов убить Захара, за то, что он сделал.

— Он, он… — рыдает Снежана, всхлипывая и прижимаясь ко мне всем телом. — Он меня чуть не убил!

— Знаю, не плач, успокойся, — прошу ее, поднимая заплаканное лицо от моей рубашки и смотрю на ее чуть полные губы, о которых мечтал каждой ночью. Глаза полные слез, будто два изумруда сверкают, и я целую ее. Сначала мягко, потом все сильнее. Касаюсь ее губ, чувствуя, как она замирает, но плакать перестает. Неумело отвечает на поцелуй, а я с ума схожу. Мне так сладко, что невыносимо жарко. Чувствую, как слегка отталкивает меня, отстраняется, прервав самый чудесный поцелуй в моей жизни.

— Не нужно, Денис, отпусти меня, — тихо произносит Снежана и я отпускаю, почти ощущая, как отрываю от себя часть своего тела.

— Прости, — говорю ей, сам не чувствуя никакой вины, только ликование, что поцеловал ее. — Поехали, — мягко беру ее за руку, направляясь к машине. Снежана идет хромая, и я вспоминаю о крови на ноге.

— Ты поранилась? — рассматриваю ее тревожно и опускаюсь на корточки, пытаясь осмотреть колено. Несколько глубоких ссадин, поцарапанная кожа. — Садись в машину, там есть аптечка.

Снежана садится, оставляя ноги снаружи, удивленно оглядывая помятую дверь, но молчит.

Я достаю из бардачка аптечку, вынимаю йод и пластырь. Обрабатываю и промываю от грязи рану, дую на нее, отчего моя девочка вздрагивает и морщится. Заклеиваю пластырем, думаю, может сверху еще бинтом замотать? Отрываю бинт и заматываю, завязывая бантик. Не удерживаюсь, наклоняюсь и целую ее колено поверх бинта.

— Теперь не будет болеть, — встаю и смотрю в удивленные глаза. Достаю из кармашка в салоне влажные салфетки и начинаю вытирать размытые дорожки на щеках. Снежана бледная, испуганная, но салфетку у меня отбирает. Опускает козырек и вытирается сама, рассматривая себя в зеркало. Обхожу машину и сажусь за руль, замечая, как подрагивают пальцы на руках.

— Спасибо, — тихо говорит Снежана, кладет свою руку поверх моей, пытаясь успокоить. Меня прошибает будто током. Столько лет, я не мог даже дотронуться до нее, люблю давно, думал пройдет. Даже пытался встречаться с другими, видя, что для моей девочки я только друг и никто больше. А она меня даже не замечала, как парня, как влюбленного в нее по уши дебила. Да и кто в нее не был влюблен? Полкурса страдало по этим волнистым золотым локонам и тонкой талии. Сегодня подержал ее в руках, прижал к себе и будто фейерверк сейчас в голове взрывается счастливыми всплесками.

— Поехали, — спрашивает она меня, убирая руку.

— Ты успокоилась? Может в больницу?

— Нет, спасибо, отвези меня домой, — просит Снежана и я поворачиваю стартер, улыбаясь. Мне больше ничего пока не нужно, она рядом и этого пока достаточно.