Страница 9 из 46
К обеду, путники, разморенные от жары, тряски, а городские ещё и от свежего воздуха, въезжали в деревню, первый раз упомянутую 1623 году как «сельце Вешки».
Старый дом, в который вселился Николай, располагался почти в центре деревни возле закрытой год назад часовни. Стараниями Николая он смотрелся вполне справным, как и починенная ограда, и притулившаяся рядом с домом подлатанная сараюшка. Только огород начал уже подсыхать и требовал заботы.
Настя, толком не отдохнув с дороги, принялась обихаживать своё новое жилье. И пока Николаша ходил к отцу за молоком, она успела помыть полы в двух комнатах и кухне, постирать занавески, замочить постельное белье и даже затопить печку и сварить нехитрую похлебку из найденной в подполе картошки и морковки.
Ужинали поздно и спать тоже легли поздно — всё время находилось дело, которое требовало женских рук.
— Я завтра в подполе приберусь. Там вроде полка сгнила, Николаша, — говорила уставшая, но счастливая Настя, пожалуй, впервые почувствовавшая себя хозяйкой, — вот что значит своё, это не по чужим углам скитаться.
— Завтра к отцу надо будет сходить, к родне моей. А полку я сделаю, чего там делать-то, — небрежно отвечал Николай, который тоже перешел в другой жизненный разряд — мужа и отца и оттого сразу обрел солидный вид и неспешность в разговоре. — Там у печки корзина стоит, видала, небось. Это матушки моей, покойницы. Она любила ягоду собирать или грибы по осени. Меня часто с собой брала. Я же младшой в семье. Сидим, бывало, на поляне, жарко. Мне побегать охота. А она: «Коленька, собирай, помогай мамке. Зимой варенье запашистое есть будем или пирогов вам напеку. Вкусные пироги-то с чаем». Так-то… Ты корзину не трогай. Пусть стоит там. Всё память об маменьке. Да и большая она, тяжелая. В сарае, поменьше висит, если что понадобится.
Настя слушала и улыбалась, расправляя кровать. Васятка давно спал в другой комнате. Печка еще гудела — признала новую хозяйку. А в деревне стояла непривычная для городской жительницы тишина.
Глава 7
Коттеджный поселок «Вешки-95» светился от новогодних гирлянд, развешанных почти во всех дворах, и от бесконечных салютов.
Чета Супониных ждала гостей. Собирались отмечать Рождество. Должны были приехать Ащеуловы, Сальниковы, обещал быть Люсик, жаль, что Алисочка не вернулась еще из своего «места силы» и где-то вечно в командировках пропадает ее муж Павел, но с особым нетерпением Виктор Семенович ждал Кирилла Зубова, как, впрочем, и его жена Наталья Григорьевна.
Гости в этот раз приехали почти одновременно. Дом сразу наполнился людским гулом — поздравляли, шутили, сплетничали в ожидании ужина.
Наталья Григорьевна, выждав удобный момент, увела Кирилла в свою комнату. Многозначительно поглядывая на молодого человека, заговорила с укором:
— Кирик, я ждала! Когда же ты пригласишь меня где-нибудь посидеть, а, котик?
— Наталек, я уже заказал столик, — соврал Зубов.
— О! Что я слышу! А я приготовила тебе подарок, зайчик мой. Надеюсь, тебе понравится. — Наталья Григорьевна метнулась к старинному комоду и выдвинула нижний шкафчик. Она достала бархатную коробочку и с торжествующим видом поднесла ее слегка растерявшемуся Кириллу — у него подарка для нее не было.
— Что это? Ты всегда что-нибудь придумаешь. — Любовник взял футляр и начал медленно его открывать, стараясь скрыть восторженное нетерпение, а заодно и успеть придумать оправдание для себя. — Ах, Наталек, какая вещь! Я давно мечтал о таких часах! — Он притянул к себе Наталью Григорьевну.
— Наташа! Наталья Григорьевна, ты где? — раздался голос Татьяны Ивановны, жены Бориса Аркадьевича Сальникова.
— Иду! Иду-у-у! — откликнулась хозяйка дома, высвобождаясь из объятий Кирилла, выразительно посмотрела на него и, приложив палец к губам, вышла из комнаты.
Она спустилась на первый этаж, где, конечно же, в центре внимания находился Борис Аркадьевич с очередным анекдотом, а возле него стояли Ащеуловы и Люсик.
Немного погодя вышел и Кирилл и тоже направился в гостиную на первом этаже, где его перехватил Виктор Семенович.
— Кирилл, зайдем ко мне в кабинет на минутку.
— Конечно, — быстро ответил Зубов и посмотрел, не оттопыривается ли у него карман, где лежит подаренная коробочка с часами.
Разговор намечался не из приятных.
— Как наши дела? — издалека начал Виктор Семенович.
— Всё под контролем, — поспешил заверить Кирилл.
— Наш главный объект?
После неудачного самовольного «визита» к Гергардт у Зубова было время успокоиться и всё обдумать.
— Уехала, — уверенно соврал он.
— И что, не возвращалась?
— Нет.
— А у меня другие сведения, — угрожающе проговорил Виктор Семенович, приближаясь к Зубову. — Ты что, щенок, вздумал со мной шутки шутить?! Уничтожу, и следа не останется!
Зубов попятился назад, лихорадочно соображая, как выкрутиться без больших потерь. В конце концов он не сделал ничего такого.
— Виктор Семенович, успокойтесь. Я — как на духу, всё расскажу. Бес попутал. А кто бы устоял?..
— Рассказывай, гаденыш! Я же тебе сказал, в квартиру пока не соваться. Ждать, наблюдать.
— Я… Я проводил ее на автобус. Правда. Откуда она потом взялась, сам не пойму.
— Передумала ехать, забыла что-то, плохо стало. Что непонятного?!
— Да, теперь-то я понимаю. А тогда всё так неожиданно — даже толком осмотреться не успел. Она вернулась. Ну… я убежал.
— Она тебя видела, запомнила?
— Всё так быстро произошло. Не думаю…
— Вот именно, что не думаешь. Наградили тебя родители внешностью, а мозги в голову не вложили…
Виктор Семенович замолчал, усмехнулся про себя: «Я тебя на понт, дурака, взял, уж слишком глазки бегали, а ты и раскололся. Впрочем, все это было предсказуемо. Большими деньгами запахло, вот и купился», — а вслух сказал:
— Запомни: для больших денег и голова большая нужна. А с маленькой не унесешь. Ни деньги, ни ноги. Продолжай следить и не вздумай… Еще один такой фокус и…
— Всё сделаю, Виктор Семенович. Не знаю, что на меня нашло, не знаю…
— Пошли к гостям. Нас, наверное, уже потеряли, — распорядился Супонин.
Кирилл облегченно вздохнул: «Кажется, пронесло», — подумал он и, пошатываясь, первым вышел из кабинета.
Мысль о том, что Кирилл мог забрать драгоценность и теперь только делал вид, что ничего не нашёл в квартире, у Виктора Семеновича, конечно, промелькнула, но он тут же ее отогнал — трусоват был его помощник для такой аферы и глуповат к тому же.
«Убирать его надо, и как можно быстрее, пока этот «мачо» совсем всё не испортил… если уже не испортил. Пусть всё утихнет, успокоится, а там видно будет, как лучше. Дело деликатное, столько времени прошло. Здесь надо с умом, можно и влипнуть по глупости — ни за что».
Минуты через две он тоже покинул кабинет и пошел к гостям.
В это время к дому Супониных подъехала еще одна машина и начала требовательно-радостно сигналить. Все присутствующие встрепенулись: вроде больше никого не ждали.
— Кто бы это мог быть? — спросил Люсик.
— Никак Алиса собственной персоной! — заулыбался Борис Аркадьевич.
— Она же еще не вернулась, — возразила его жена Татьяна Ивановна.
— А больше некому, — уверенно произнесла Наталья Григорьевна.
Муж, спускавшийся по лестнице, был явно чем-то озабочен, если не сказать огорчен. Она не стала его ни о чем просить и сама поспешила к двери.
И действительно, в гостиную вошла сияющая Алиса, а за ней, немного погодя, появился и ее муж Павел, высокий, в очках, сутулящийся от долгого сидения за компьютером. В одной руке он держал пакеты, другой — снимал запотевшие очки.
Наталья Григорьевна тут же пришла ему на помощь, позвав из кухниНину принять пакеты. Виктор Семенович тоже подошел. Едва кивнув Алисе, он пожал руку ее мужу. А потом, не дожидаясь Нину, сам подхватил пакеты и понес на кухню.
Гостиная оживилась еще больше — Алиса обычно приезжала одна. Павел — человек занятой и, как говорит Алиса, «любитель сидеть на диване в своей квартире, а не в гостях».