Сопротивление бесполезно

О будущем думать просто не хотелось. Пока я не уверена в собственных чувствах, пусть всё идёт, как идёт, но когда определюсь, придётся что-то решать. Меня бы вполне устроила жизнь втроём, вот честно. Я даже уже почти готова к этому. А вот мальчики… Вадик, наверное, сомневаться даже не будет, с Олегом же всё непросто. Одно дело — напроситься к Верхней, чтобы иметь постоянную «подпитку», другое — пойти к ней под ошейник. Совсем иной уровень близости, ответственности. И это то, что Олег пока не принимает в самом себе. Мазохистом быть для него гораздо проще.

Да, он вроде бы и сейчас в полной моей власти, ведь условие его принятия — невозможность отказать мне в чём-либо. Но на деле-то я тормоза имею, табу нарушать не собираюсь, за реакциями слежу, чтоб, не дай бог, не навредить. Даже поеду забирать больше из необходимости проконтролировать, как он там. Всё же настоящее наказание у него было утром, а пояс с шариком — так, закрепление материала, больше приятное. А чтоб это мучительно-приятное не переросло в один не-прекрасный момент в просто мучительное, и необходимо ехать за нижним самой.

Но беспокойство не отменяло намерения помучить парня подольше. До момента, пока я не вошла в кабинет Олега, а тот, с шалым, молящим взглядом, горящими скулами, сухими губами и подрагивающими руками не бухнулся на колени и не прижался ко мне. Осторожно, в поисках утешения. Дааа, с учётом первого раза, для моей колючки ощущения оказались «слишком». Правильно сделала, что и время сократила, и сама приехала. И вдвойне правильно, что Олег дверь закрыл на замок, пусть в офисе, на первый взгляд, и не осталось никого из сотрудников.

Господи, каким же он был сейчас прекрасным! Таким открытым, ждущим, жаждущим. Нежность переполняла меня, и от этого хотелось сделать моему мальчику хорошо и… больно. Второе можно отложить на чуть попозже, а вот первое необходимо именно сейчас, иначе нас обоих разорвёт. Жалобный, отчаянный стон заставил начать действовать.

— Тшшш, мой хороший. Ты у меня просто умница. Я очень тобой довольна, Ёжик. А теперь вставай, ну же. Вот так. Снимай брюки и руки за голову.

Руки — крупные, сильные — сейчас тряслись от мелкой дрожи. Особенно это заметно на пальцах, пока нижний далеко не с первой попытки расстёгивал ремень и ширинку. На мгновение Олег замер, решая что-то для себя, а потом осторожно стянул брюки, стараясь не зацепить тонкое кружево стрингов. И встал в требуемую позу. Он очень старался, я видела, и не могла не оценить. А ещё решила дать ему несколько подсказок. От того, как ими воспользуется, вполне возможно, зависят наши дальнейшие отношения.

— Знаешь, — дождавшись, когда парень замрёт на месте, следя за моими движениями жадным взглядом, подошла и начала медленно расстёгивать пуговки рубашки, сначала сильно ослабив галстук и выпростав из-под петли воротничок, — ты, оказывается, такой привлекательный, когда не ершишься и не хамишь. Наверное, если бы не последствия пмс, который ты так точно подметил… — он с мученическим выражением лица приоткрыл губы, словно собираясь вновь извиняться, но я быстро прижала их пальцем. — Не надо слов, Ёжик. Я наказала и простила тебя, что не отменяет твоей наблюдательности. Простая констатация. Так вот, если бы не последствия, я прямо сейчас тебя бы трахнула, но увы… Впрочем, это всё равно не помешает мне получить удовольствие, пусть и несколько иначе. Как и тебе, обещаю.

Пока говорила — жарким, интимным шёпотом, — разобралась со всеми пуговками и раздвинула в стороны полы рубашки. Всё же тело у моего мальчика красивое. Рельефное, где надо — восхитительно твёрдое, отзывчивое. Нежно погладив напряжённый живот, поднялась к груди, поиграла с сосками. Коричневые комочки очень быстро сжались, а нижний снова жалобно всхлипнул.

— Лееедиии…

Как же мне нравится это тягучее, молящее обращение, включающее в себя такой невероятный спектр эмоций! А я снова заскользила ладонями по коже, всё ниже и ниже, погладила кружевной треугольник и наконец сжала пальцы на прикрываемой им выпуклости.

— Ууммм…

Пой, мой хороший, я так люблю звуки страсти.

— Не могу… леди… ноги не держат.

Точно. И мне не с руки контролировать его положение, отвлекаться. Упасть, конечно, не упадёт, это только кажется. Но и сосредоточиться целиком на том, что я даю, не получится. Переместила обе ладони на бока и подцепила полоски ткани, стягивая стринги вниз, до колен.

— Дальше сам, сбрасывай. И на диван.

Он выдохнул облегчённо, дёрнул ногами по очереди, и розовая тряпочка осталась лежать на полу, а мужчина в распахнутой рубашке, с голым задом и тускло поблёскивающей на члене металлической клеткой в несколько шагов оказался возле дивана и замер в нерешительности.

— Леди, а руки… Как мне?..

Поразительно. Теперь-то я буду знать, что лучше всего дисциплинирует этого вздорного низа! Такой прогресс всего за день.

— Сейчас можешь опустить. Ложись головой на подлокотник, одну ногу согни в колене и прижми к спинке, вторую спусти на пол. А руки закинешь за подлокотник и прижмёшь ладонями к обивке.

Представив описанную картинку, сама же чуть слюнями не захлебнулась — настолько это должно быть захватывающим зрелищем. Покорный, добровольно беспомощный, максимально открытый передо мной… Ожидания оправдались. Когда Олег выполнил приказ — покрасневший от смущения, прячущий взгляд, учащённо дышащий, — тихонько застонала от удовольствия. И села меж разведённых ног, с силой проведя ладонями по внутренней стороне бёдер. Нижний шумно вздохнул и прикрыл глаза.

— Нет, смотри!

В его взгляде я прочла всё: страх, боль, зашкаливающее возбуждение, страдание, и смирение с этим страданием.

— Ты хочешь кончить, солнышко?

Он напрягся, оторвал голову от подлокотника, облизнул губы.

— Да! Леди, пожалуйста… У меня всё горит и ломит.

— Тогда принимай. Всё, что я тебе дам. И в конце получишь разрешение.

Олег разочарованно взвыл, с силой прикладываясь затылком к обивке. Дурной, не стенка же, никакого эффекта, разве что выход эмоциям, и то слабый. Но быстро постарался успокоиться.

— Я постараюсь. Я ваш, леди.

Мой. Ещё как мой. И пока сам не понимаешь, насколько. Открывшегося с такой стороны, его уже совершенно не хотелось отпускать. И довеском к Вадику больше не воспринимался.

Положив ладони на влажную, часто вздымающуюся грудь, погладила, потом напрягла пальцы и с силой провела красные борозды через живот к паху. Олег выгнулся, издав тихий низкий звук. А я наконец сделала то, чего невозможно хотелось с самого обеда, когда наблюдала за состоянием запертой в металлической клетке плоти — провела ногтями по коже, чуть выбухающей в просветы между тонкими стальными трубками. Не так сильно, как по животу, но нижнему хватило, чтобы жалобно вскрикнуть.

Я гладила, царапала, мяла горячую мошонку, оттягивала её, легонько шлёпала по напряжённой плоти и… ритмично надавливала на штырёк, скрывающийся меж слегка разведённых половинок, вырывая из распластанного передо мной мужчины волшебные звуки разной тональности.

— Леди, пожалуйста! Не могу больше, ну пожалуйста…

Пожалуй, действительно пора. Нашарив за спиной сумочку, вслепую достала нужный маленький ключик. Замок тихо щёлкнул, Олег замер, чуть вскинувшись, напряжённо следя за моими руками, и облегчённо, но вместе с тем мученически выдохнул, когда я потянула с члена отсоединившуюся от остальной конструкции деталь. Потемневшая плоть с чёткими следами прутьев заметно пульсировала.

Я огладила член, нежно, потом обхватила пальцами и задвигала в резком темпе, возобновив давление на штырёк. Олег дёрнулся и начал подмахивать бёдрами, тихонько поскуливая. Сейчас даже не пыталась заставить его смотреть — чувствовала, что нижний уже где-то далеко и глубоко в своих ощущениях. А когда уловила предоргазменную дрожь и напряжение, громко шепнула: «Кончай!» и насколько возможно глубоко вдавила в него шарик.

— Аааууухххх…

Вязкие белёсые струи судорожно выплёскивались на дрожащий живот, а я завороженно наблюдала за картиной потрясающе красивого оргазма, додавливая из пульсирующего члена последние порции семени. Почувствовав на пальцах тёплую влагу, совершенно машинально протянула руку к его губам, а Олег, ощутив прикосновение, так же неосознанно лизнул мою кожу, и, лишь поняв, что делает, распахнул глаза. Всё ещё затуманенные пережитым взрывом, но быстро проясняющиеся. И я была полностью уверена, что когда он обхватил протянутые пальцы губами, действовал уже сознательно. А это дорогого стоило.