Поручик из Варшавы

Или банальная стрелковая подготовка? Теперь, если экипажи останутся без танков, они могут вполне успешно вести пехотный бой – основы окапывания экипажам показали и рассказали пехотинцы из батальона капитана Галецкого. Они же – принимали зачёты по окапыванию до тех пор, пока все подразделения не успевали окопаться в норматив. Зачёты, кстати, принимали повзводно. Так что, если, вдруг, не успевал один экипаж – пересдавали все.

Даже штабные офицеры через это прошли – я настоял. Хотя некоторые сопротивлялись. Единственное послабление было – офицеры штаба батальона занимались индивидуально. И зачёт принимался у каждого лично.

Самому, кстати, лопатой тоже пришлось помахать не меньше остальных – зачёт то я сдал только со второго раза.

Да и стрелять многие научились… Теперь каждый танкист из моего батальона мог стрелять не только из пистолетов и револьверов, но также и из большинства разновидностей винтовок и пулемётов, состоящих на вооружении Войска Польского в настоящий момент.

В общем – неплохо готовимся. Ещё и сам в радиоделе подтянулся. Мог передавать открытым текстом и даже стучать на ключе. Правда, стучать удавалось не быстро – слишком долго думаю, затягивая передачу. Но основы понять удалось. Благодаря Виктории.

Кстати, пару слов о Виктории. Кроме службы мы с ней более не виделись. Я и так разрывался между Терезой и Мари-Жан, чудом умудряясь не попасться на глаза невесте.

И что самое противное – мне было невыносимо стыдно перед этой девушкой, которая, похоже, меня по-настоящему полюбила, и, которую, я банально предал. Причём предал – ещё до замужества…

Мне было стыдно, противно и вдруг захотелось всё рассказать Терезе. Вот только делать этого было нельзя никак. Это грызло меня где-то внутри. Каждое утро я просыпался с паршивым настроением, начинал непроизвольно грубить девушке. Позже, какой-нибудь психолог назовёт все мои действия каким-нибудь умным словом, но это всё будет позже. Намного позже. А сейчас…

Сейчас… сейчас я сидел в своём легковом автомобиле, нервно ёрзал на мягком диване и слушал, впитывал всё, что мне говорит хорошо знакомый по приключениям во Франции майор Врубель, который совместно с контрразведчиками из Варшавы, через меня сливал дезинформацию Мари, которая по их информации, передавала сведения дальше – тому самому Робеспьеру.

-Наши люди блокировали дом. – Коротко сообщил мне контрразведчик, облачённый в тёмно-синий костюм в полоску и модную шляпу с лентой. – Ты входишь внутрь. Забираешь деньги. После чего, тут же уходишь.

-Понял. – Коротко киваю в ответ.

-Тогда, пусть Бог поможет всем нам! – Благословляя, продекламировал контрразведчик.

-Аминь! – Коротко отвечаю ему в ответ, после чего открываю дверь лимузина и выхожу на улицу.

Несмотря на начало августа, погода стояла по-июльски жаркая. Память тут же услужливо подсказала, что где-то два часа назад, термометр, висевший на окне дежурного помещения в здании штаба батальона, показывал запредельную температуру в районе тридцати двух градусов. В тени.

Вот и сейчас – несмотря на приближающийся вечер, температура вряд ли упала ниже двадцати семи, или, максимум, двадцати пяти градусов по Цельсию. И вокруг, что называется – парит. В такую погоду бы на природу, к воде… На море, или, на худой конец, на речку. Но выбора у меня особо нет.

Подойдя ко знакомому двору, я огляделся по сторонам, будто бы высматривая, куда мне следует идти. Глупость, на самом деле – но так нужно, чтобы местные контрразведчики не прознали, что я уже бывал здесь раньше.

Осматривался я совсем не зря – моё внимание привлёк дворник. Казалось бы, чего странного в немолодом горбатом, бедно одетом мужичке в фартуке, с надвинутой на глаза кепке? А то, что по двору он мёл как-то слишком активно. Не похож он был на дряхлого старичка, зарабатывающего копейки. Даже дешёвые, разношенные и помятые ботинки не разубедили меня в том, что этот мужик – либо офицер германской разведки, либо контрразведчик…

Пока я шёл к подъезду, обратил внимание, что следом за мной, во двор вошли ещё двое. По виду – молодые парни, возрастом до двадцати лет. Оба одеты легко: парусиновые штаны, летние рубашки и какие-то лёгкие куртки. Один из них нёс подмышкой какой-то длинный и тонкий тубус. По виду – обычные студенты, которые идут с лекций. Вот только взгляд… У одного. Того, что с тубусом – колючий, рыскающий. И поступь какая-то… неправильная, хотя и не пойму в чём это выражено. А вот второй парень – ступает легко, головой почти не вертит и что-то смеясь рассказывает своему спутнику.

Останавливаюсь перед дверью подъезда.

Ещё раз осматриваюсь по сторонам. Вроде, всё спокойно. «Студенты» прошли мимо, не обращая на меня совершенно никакого внимания, дворник всё также увлечённо метёт пыль, то и дело смещаясь в сторону… Идиллия прямо.

Недолго думая, тяну ручку на себя и открываю дверь. Шаг – и меня принимает приятная прохлада подъезда.

«И почему внутри прохладно? Кондиционеров же нет?» - Появилась шальная мыслишка в голове, которую я тут же прогнал.

Следует быть более собранным.

На всякий случай, проверяю пистолет в кобуре. Табельный «Вис» всё также увесист и тяжел. Хорошо было бы его заранее приготовить к бою, но делать этого нельзя – мало ли, захотят германцы изъять у меня оружие? И увидят, что пистолет заряжен – могут возникнуть разные неприятные вопросы.

После того, как убрал табельное оружие на законное место, лезу в карман форменных бриджей и достаю из него малюсенький пистолетик. Карманный «Кольт» мне протянул майор Врубель. Слов он никаких не говорил, но я прекрасно понял, что этот «малыш» под совсем несерьёзный патрон может спасти мне жизнь. Жаль только, что патронов всего – шесть…

Пока осматривал оружие, прятал его обратно, а после этого поднимался наверх, прошла, кажется целая вечность.

Вот знакомая дверь.

Три коротких удара с небольшой паузой, ещё три коротких удара, но на этот раз скороговоркой – практически без паузы.

А в ответ – тишина. Про неё ещё любят писать в романах – «наступила звенящая тишина» или как-то похоже. Вот только тишины не было. Мне казалось, что я слышу каждый шорох, каждое движение, что происходит вокруг.

Или это так тишина «звенит»?

Не знаю.

Я постучал ещё несколько раз. Всё тем же кодом.

Наконец, за дверью послышались шаркающие шаги, какой-то шум, скрежет замочной скважины.

Дверь мне открыл Робеспьер.

-Ян, мальчик мой! – Добродушно улыбнулся он, освобождая проход.

Оказавшись в коридорчике, я бегло осмотрелся, пока старик не закроет дверь. На замок и не повесит цепочку. В глаза сразу же бросилась полка над вешалкой, на которой аккуратно расположились сразу две шляпы.

-Проходи в комнату, мальчик мой… - Приглашающим жестом позвал меня за собой резидент. – У меня к тебе есть важный разговор.

В зале всё было привычно: стол, стулья, кресло-качалка, к которой и направился германский разведчик.

Неожиданно, у меня за спиной послышались лёгкие шаги. Я дёрнулся и повернул голову. За спиной, буквально в паре шагов стоял невысокий мужчина лет тридцати от роду. Робеспьер что-то сказал по-немецки. Из знакомых слов оказалось только одно слово – «Pistole».

Отвечать мужик у меня за спиной ничего не стал. Сделал несколько стремительных шагов ко мне, и, каким-то молниеносным движением открыл клапан кобуры и извлёк из неё мой пистолет, после чего отстранился на два шага назад.

Всё произошло настолько быстро, что я даже и сделать ничего не успел – хотя и ожидал чего-то подобного. В голове только и пронеслась запоздалая мыслишка – «А я так не умею!».

-Садитесь, пан поручик. – Приказал мне Робеспьер. От его доброжелательности не осталось и следа.

Я послушно сделал несколько шагов к столу и уселся на стул так, чтобы мой правый бок был прикрыт от германского резидента столом со скатертью. Вооруженный моим пистолетом боевик немецкой разведки остался за спиной, и я его не видел, но прекрасно слышал характерный «лязг железа» от того, что тот извлекал магазин, после чего загонял его обратно в рукоятку. Раздался привычный щелчок – патрон загнан в патронник.