Под созвездием Меча

Он уже проваливался в сон, когда пришла еще одна очень важная мысль, которую некоторое время он нянчил на грани яви и сна. Токсикологическое отравление. Так док сказал. Ну не ядовитыми же грибами он отравился! Да и не ел он их в последние сутки. Неужели все же Мухин? И почему он, прободрствовав не больше получаса, опять отключается?! Только бы док позвонил на фирму...

Глава 11

РАССЛЕДОВАНИЕ

Правильно еще в сказках писали, что утро вечера мудренее. Маркус, проснувшись в кровати психолога с «Марки», несколько секунд лежал, не открывая глаз, и вспоминал вчерашнее. Есть многое, Горацио, на свете, что недоступно нашим мудрецам.

Накануне они с Софией выпили шампанского, после которого ночь стала бурной, а постельное белье мокрым от пота. Страстная женщина, что и говорить. Опытная. И изобретательная. Как говорится, последняя осень. Артур довольно улыбнулся. Он тоже не подкачал.

Внезапно понял, что в кровати он один. Приподнял голову, осмотрелся. Никого. Но кое-какие следы ночного безумства еще видны. В том числе недопитая бутылка. А хорошо бы... Он одернул себя и откинулся на подушку. Не время сейчас напиваться.

Все, что вчера произошло, нуждается в осмыслении. И, больше того, в проверке. Он, один из лучших скандальных репортеров, должен сам, своими руками все проверить и пощупать. Слова и даже факты только тогда обретают силу, когда они неубиенны. Неопровержимы. Когда на любое «А» у него найдется и «Б», и «В». Все остальные буквы алфавита всего лишь полемика.

По комнате плыл запах яичницы, и он решил не тянуть время. Его чутье подсказывало, что сейчас он находится на пороге сенсации. Какая она будет, в чью пользу – уже не имело большого значения. Очень похоже, что Артур наконец-то сумел встать над схваткой и теперь покажет миру ее истинное лицо. Саму подоплеку. Суть. И это выдвинет его из просто репортеров, пусть и скандальных, в истинного аналитика. Аналитика, который сумел – умеет! – взглянуть на проблему со всех сторон, при этом оперируя непреложными и, что важно, горячими фактами.

– Соня, – он подошел сзади и, одной рукой обняв ее за талию, другой прихватив грудь, поцеловал в шею пониже уха. Он ее уже хотел.

– Ну, погоди, – проговорила она, не отрываясь от плиты, где жарилась внушительного вида яичница с самым настоящим мраморным беконом. Штука по нынешним временам недешевая. Отчего русские так легко швыряются деньгами? – Сгорит же.

– Да гори оно все, – потянул он ее назад.

Она ловко выключила плиту и обернулась к нему, открыв губы. Последняя осень!

До душа они оба добрались минут через тридцать. Тот, кто не видел, как моется женщина после секса, тот ничего в любви не понимает. Кто никогда не мылил свою подругу – пацан и недоучка. А уж тот, кого она никогда не мыла – тот просто жалок, потому что... Потому что... Словом, следующие полчаса они провели под душем и устали так, что некоторое время не могли даже разговаривать.

Уплетая яичницу, сильно сдобренную острым соусом, Маркус думал, что это, наверное, и есть счастье. Приятно устать, приятно поесть. И еще бы приятно поработать. Требуется рывок. Еще один.

– Вкусно, слушай! – восторженно, почти не кривя душой, сказал он. – Ты здорово готовишь!

Репортер должен уметь вывести собеседника на эмоциональный уровень общения, чтобы тот легче раскрылся.

– Это тебя удивляет?

– Меня в тебе удивляет все! Во-первых...

Его телефон активировался, и он, даже не без некоторого облегчения, извинился перед любовницей.

– Артур, – это был главный редактор, – скандал.

– Так хорошо.

– Знал бы ты, кто инициатор.

– И кто он?

– Я думаю, лучше тебе подъехать сюда. Дело серьезное.

В иной ситуации Маркус и спорить бы не стал. Но перед женщиной! С которой он провел ночь. И утро. И которая в курсе.

– Я сейчас занят. – София посмотрела на него влажными глазами. – Хотя бы в двух словах скажите.

– Ты уверен?

Уверен не уверен. Ну не уверен. Подобного рода шутки с главным редактором чреваты. Крутой ты или какой еще, но выпихнуть тебя с работы можно в два счета. Или в один. Жираф большой, ему видней. И ноги его длинней, которыми он под зад – и в свободный полет.

– Абсолютно. Чрезвычайное дело, – отчеканил он.

– Хорошо. Тогда с тебя материал не позже пятницы. Мне ждать? Или отдаю первую полосу Карлосу?

– Не стоит, – сказал Маркус, беря в кулачок свою волю. Эх, женщины, что вы с нами делаете! – Так что произошло?

– На нас подают в суд.

В голосе главного слышалось злорадство. Зависть – один из библейских грехов. Кажется. Но суд, в конце концов, это тоже реклама! Так в чем дело?

– Кто?

– А догадайся.

Суд, суд. Они бывали, есть и будут. И ни одного он не проиграл. В конце концов он не про модные шмотки пишет, не для юнцов прыщавых и их неоформившихся и недоразвитых девок. Для них трудится половина редакции. Черные трусы, белые колготки, роза в прическе – все это не его стиль и не его тема. По большому счету редактору – и хозяевам – скандал на руку, протянутую за деньгами читателей и рекламодателей. Что там такого уж очень страшного? Правительство, что ли?

– И кто? – повторил он.

– Агентство! Тебе это слово о чем-нибудь говорит?

Дурацкое дело, но однажды Артуру – почти трезвому – пришлось прыгнуть в море со скалы. Завелся, на спор. Ну никакого удовольствия! Сам понимал, изначально, что глупость, никому это не нужно, но вот повелся! И, что важно, узнал, что такое ужас. Вот когда ты летишь ногами вниз в черт его знает куда, сердце замирает, готовясь к неминуемой смерти, разум меркнет, мошонка сжимается. Да еще спиной об воду. И чуть не утоп. Ощущение схожее.

Он вдруг со всей отчетливостью вспомнил, как вчера по телефону надиктовывал свой новый материал и настаивал, чтобы его непременно поставили в утренний номер. Скорее, это даже не было полноценной статьей, а так, вступление, затравка, наполненная многочисленными намеками и скандальными обещаниями. Но стоило ему сейчас представить, что это прочитал Карина... Ощущение падения усилилось.

– Артур, что случилось? – встревоженно спросила Софья, глядя на него, как на...

Маркус опустил взгляд на недоеденную яичницу. Как на покойника, она на него посмотрела. Испуганно. И еще он вспомнил, как она подсказывала ему формулировки, поощрительно кивала в такт его словам, восторженно показывала большой палец. Попал...

– На меня подали в суд, – глухо проговорил он.

– За что?! – воскликнула она и стремительно наклонилась вперед. Ее тяжелая грудь, хорошо видная в проеме домашнего халата, волной легла на стол. Выдающаяся вещь!

Он оторвался от соблазнительного зрелища и посмотрел ей в лицо. Как бы то ни было, а в людях он разбираться научился. В его работе без подобного умения не обойтись. Кроме тревоги, даже боли за него в ее лице больше ничего не было. А может, это и вправду любовь? В его циничной и, что уж там, продажной профессии такого рода чувства в расчет, как правило, не принимаются, в лучшем случае это удачный, человеческий штрих в материале, что только усиливает воздействие на читателя, особенно на читательниц, самую благодарную часть аудитории. А в их среде служило поводом для сплетен и зачастую насмешек. Особенно эту тему любили те, кто специализировался на богеме.

– За вчерашний материал, – сказал он, стараясь совладать со своими чувствами и одновременно разрешить сомнения.

Софья почему-то посмотрела на часы. И покачала головой.

– А не рановато ли?

– Что значит «рановато»?!

Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор. В какое-то мгновение ему показалось, что ее взгляд похож на взгляд его матери. Такой же все понимающий. И всепрощающий.

– Ты полагаешь? – наконец проговорил он.

– Чудес не бывает. Сам подумай.

Да уж, чудеса по нынешним временам и в самом деле редкость. Подлости, обмана – этого через край. А вот с чудесами напряг. Если, конечно, речь не идет о банках, которые внезапно лопаются, после чего люди остаются без всех своих сбережений, несмотря на всевозможные гарантии, фонды и государственный контроль плюс обещания чиновников самого высокого ранга. В свое время он делал большой материал на эту тему, который так и назвал – «Чудеса в чужом кармане». После него своих постов лишились несколько заметных фигур, а судам прибавилось работы.