Страница 17 из 85
Прыгая через ямы и кучи картофеля, к Гарри прискакал Мракс и сходу врубил свою лопату в голову орущего клубня, после чего зло рявкнул на парня:
— Да не тормози ты так, придурок! Ранил мандрагору, тут же добей её, пока она не прикончила всех своими воплями.
Прооравшись, он поморщился и вытер рукой кровь, текущую из правого уха. Гарри испуганно прикусил губу — ой… Следом подлетел Адам, схватил Морана за плечи, быстро оглянулся по сторонам и крикнул:
— Дамблдора! Кто-нибудь, позовите Дамблдора!
И, к ужасу Гарри, начал бережно укладывать Морана на землю. Тот не сопротивлялся, более того, очень сильно побледнел, потому что кровь из уха потекла ещё обильнее. Явно повреждения были хуже, чем казалось на первый взгляд… Крик зрелой мандрагоры смертелен — как-то не вовремя вспомнилось Поттеру из уроков Травологии. Вспомниться-то вспомнилось, а толку никакого, как оказывать помощь пострадавшим от крика мандрагоры, его не учили… Находящийся неподалеку Диппет взмахнул палочкой и вызвал Патронуса, кинув ему вслед:
— Брайан, на картофельное поле — бегом! Тут на нас напала дикая мандрагора.
Ой… Гарри ещё сильнее прикусил губу, почти до крови, чувствуя себя омерзительно, это ведь он спровоцировал клубень к акустической атаке. Диппет подковылял к нему и от души врезал подзатыльник.
— А ну-ка убрал скорбное выражение с лица, юнец. Мандрагоры не зря славятся своим коварством. Ты на её ботву посмотри, скажи, на что она похожа?
— На картофельную… — растерянно пробормотал Гарри.
— Вот именно! — Армандо нагнулся, ухватил верхнюю половину клубня за черенок и энергично обхлопал её об сапог, стряхивая землю. — Прилезла в картошку паразитничать, высасывать её соки, тварь… Была бы целая — всех прибила бы. А ты её заранее обезвредил, расчлененная, она уже не смогла никого убить. Так что спасибо тебе, юнец.
— Я думал, они полезные… — совсем растерялся Гарри.
— Они и полезные. Вот, с собой берем! — Диппет зашвырнул мандрагору в ведро с картошкой. — Её, главное, успеть убить до крика…
Конец фразы Диппета потонул во вспышке пламени — рядом с ними из ниоткуда возник Брайан Дамблдор, державшийся за хвост золотого феникса. С полувзгляда поняв, что случилось, он тут же склонился над Мораном, одновременно ссаживая ему на грудь феникса, и коротко велел птице:
— Действуй, Гвидо!
Рука Гарри тут же потянулась к ушному отверстию — поскрести. Это не очень помогло, он точно расслышал «Гвидо». Пришлось переспросить:
— Как зовут феникса?
— Гвидо Фокс, Гай или Фоукс, как кому нравится, — пожал плечами Армандо.
— То есть его назвали в честь Гая Фокса? — догадался Гарри, глядя, как феникс щедро льет слезы в окровавленное ухо Мракса.
— Ага! — захохотал вдруг Диппет. — Он ведь, дурашка, тоже чуть пороховой склад не поджег! Не под парламентом, конечно, но не суть… Состарился он, отправился, как положено всякому нормальному фениксу, заросли руты искать, да не расчитал своих дряхлеющих силёнок — летел-летел и вдруг как свалится на бочонки с порохом, что на берегу стояли и ожидали погрузки на корабль. Так и рвануло бы, и был бы у нас ещё день Гая Фокса в придачу к ночи. Да случилось в ту пору Вольфу Дамблдору, отцу нашего Брайана, мимо проходить. Увидел он, что полквартала сейчас на небо взлетит, и решил спасти несчастных магглов: не дожидаясь, когда пламя погаснет, он голыми руками, как есть, без защиты, схватил горящую птицу и трансгрессировал с ней от греха подальше. И как сейчас помню, первыми словами его были смачные ругательства, когда он появился здесь с живым факелом в руках: «Ой, чтоб те пусто было, Гай Фокс ты недоделанный!». А феникс благодарным оказался, понял, где сгореть собрался, и проникся любовью к спасителю, с тех пор и служит семье Дамблдоров. Вот так-то, юнец, птица, а понимает, что не выжил бы он тогда. Порох — это вам не понюшку табака нюхнуть!
Высказавшись, Армандо посмотрел на Мракса, поежился почему-то и опасливо глянул в сторону гор, туда, где в ложбинке желтело плоское плато весьма странных очертаний. Чем-то оно внушало опасение… Гарри машинально проследил за взглядом Диппета и вздрогнул — желтая скала приобрела очертания спящего кота. Тем временем Брайан и Адам привели Морана в более-менее стабильное состояние, подняли пострадавшего и повели в замок. Проводив их взглядом, Армандо оглядел картофельное поле, покосился в сторону гор и заторопился следом за товарищами, явно занервничав.
Гарри тоже сделалось не по себе — желтая гора менялась на глазах: поднялась и сформировалась круглая кошачья голова с треугольными ушами, стали видны даже глаза в провалах пещер, обозначилась морда, а под ногами ощутимо затряслась земля от движений далекого каменного великана…
— Что происходит?.. — испуганно зашептал Гарри, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Не знаю… — сзади замер встревоженный Зейн, с изумлением наблюдая, как поднимается вдали ожившая гора. Даже отсюда было видно, как осыпаются и падают со спины и плеч куски породы и целые деревья, даже показалось, что до них доносится гул камнепада.
Покосившись вправо-влево, Гарри увидел, что домовики как ни в чем не бывало продолжали трудиться, копали картошку и ворошили подсохшие на брезенте клубни, складывая их в мешки. Гора, встающая на горизонте, им ничем не мешала…
— Простите, — обратился к ним Гарри. — Вы не скажете, что всё это означает?
— Ничего не означает, — ближайший домовик обернулся к Гарри и Зейну. — Фелисити всегда просыпается к зиме и перебирается поближе к Хогвартсу. Зимой замок особенно уязвим, и Защитница старается быть поблизости, чтобы успеть на помощь, случись чего…
— То есть… это Защитница? — Гарри для уточнения потыкал пальцем в сторону приближающейся горы.
— Да, — домовик весело хмыкнул, озорно сверкнув глазом на Гарри. — Она душа Хогвартса, видишь ли, когда его строили, то строительный камень — мрамор, песчаник, гранит и прочее — брали со склонов Фелиции, волшебники по незнанию устроили там камнеломню и случайно выложили фундамент и часть стен из кусков местного великана. Но Филя не обиделась, она отнеслась к этому с юмором, тем более, что камень недалеко увезли, а уложили неподалеку, в долинке на берегу озера.
— Филя? Фелиция? Фелисити? — Гарри сбился с толку, завороженно наблюдая, как гора становится меньше по мере приближения, хотя казалось бы, должно быть наоборот…
— Это дань уважения богине, — пояснил домовик. — Придумывать для неё как можно больше имен, начинающихся со слога Фил или Фел, с него начинается фелина — кошка.
— Богине? — в горле Гарри пересохло, всего-то на миг глаза перевел с горы на домовика и обратно, а кошка с горизонта исчезла. — Где она?!
И тут же понял — где. Домовики молча уставились на что-то за-над головой Гарри, и он, шумно сглотнув, медленно развернулся назад вместе с Зейном. Зеленая кошка словно выросла из земли, так как была покрыта дерном, и походила на гигантскую статую, выстриженную умелым садовником из зарослей тиса. Её глаза, чуть зеленее и ярче, чем она сама, смотрели Гарри прямо в душу, так что не осталось никаких сомнений в её божественном происхождении.
Волшебная кошка волшебного мира стояла перед Гарри и Зейном, такая же реальная, как сам замок и земли вокруг него. И такая же древняя, как горы и камни, холмы и травы, раскинувшиеся окрест. Гарри невольно почувствовал себя мышонком перед огромной кисой и вдруг позавидовал магам, вовремя сбежавшим. Уж они-то знали, что за кошка там с гор идет…
Хранительница, ты же всеведуща, не правда ли? Я чист перед тобой, у меня нет дурных помыслов, не покарай же меня и сына моего… Движимый инстинктом, Гарри покорно опустился на колени к ногам богини, с глубочайшим почтением склонив голову. Помедлив секунду, за ним упал Зейн, забыв, впрочем, склонить голову, продолжая восхищенно таращиться на кошачью морду.
Именно в эту минуту всевышнего откровения в голову Гарри заползли мысли: «А куда это всё в будущем подевалось? Куда это всё исчезло: разумный Хогвартс, боги лесов и холмов, гномы? Почему к моему времени всё так кардинально изменилось — появились привидения и заброшенные залы, как запрягли гордых фестралов, почему отстранились кентавры и стали горды гиппогрифы? Почему произошли все эти перемены? Отчего начались упадки и деградация волшебных земель Хогвартса?