Страница 42 из 99
К концу 1605 г. царь Димитрий буквально сидит на пороховой бочке. И в такой ситуации он идет на необъяснимый шаг — форсирует сватовство к Марине Мнишек. Царь отправил дьяка Афанасия Власьева в Краков уговорить Сигизмунда к войне с турками и испросить его согласия на отъезд Марины в Москву. Своего же личного секретаря поляка Яна Бучинского Димитрий отправил к самому Юрию Мнишку.
Мотивировать как-либо это сватовство Отрепьева невозможно. Польский король не только не настаивал на браке Димитрия и Марины, а наоборот, Сигизмунд сказал Власьеву, что государь его может вступить в брак, более сообразный с его величием, и что он, король, не преминет помочь ему в этом деле. Но Власьев ответил, что царь никогда не изменит своему обещанию. Сигизмунд же хотел женить Лжедмитрия на своей сестре или на княжне трансильванской. В самом деле, если Юрий Мнишек станет зятем московского царя и правителем огромных земель, власть короля в Польше неизбежно еще более ослабнет.
Любовь — не последняя карта в политических играх. Но реальный самозванец, в отличие от пушкинского, совсем не подходит на роль влюбленного Ромео. Как писал Скрынников: «В компании с Басмановым и М. Молчановым он предавался безудержному разврату. Царь не щадил ни замужних женщин, ни пригожих девиц и монахинь, приглянувшихся ему. Его клевреты не жалели денег. Когда же деньги не помогали, они пускали в ход угрозы и насилие. Женщин приводили под покровом ночи, и они исчезали в неведомых лабиринтах дворца. Описывая тайную жизнь дворца, голландец Исаак Масса утверждал, будто Лжедмитрий оставил после себя несколько десятков внебрачных детей, якобы появившихся на свет после его смерти45». Добавим, что Димитрий еще держал у себя постоянной наложницей царевну Ксению Годунову. Так что о безумной страсти Отрепьева говорить не приходится.
В частной армии Мнишка необходимости у самозванца также не было. Мало того, недисциплинированное и нахальное рыцарство могло само по себе спровоцировать бунт москвичей. Тут вполне уместно вспомнить изречение Наполеона: «На штыках можно прийти к власти, но сидеть на штыках нельзя».
Тем не менее, 2 марта 1606 г. из Сандомира отправился в Москву свадебный кортеж в составе двух тысяч человек. 18 апреля у города Орши кортеж вступил на русскую землю. Через два дня в Лубно Михаил Нагой и князь В.М. Мосальский приветствовали Марину от имени царя, уверяя ее, что их повелитель ничего не пожалеет для удобства и приятности ее путешествия. И в самом деле, на пути к Москве построили 540 мостов. В Смоленске Марине устроили великолепный въезд в обитых драгоценными соболями санях, запряженных двенадцатью лошадьми. Для переправы через Днепр понадобились паромы. Один из них, слишком перегруженный, потонул, и погибло 15 человек. Перепуганные спутницы Марины приписали свое спасение присутствию патера Анзеринуса.
Еще в декабре 1605 г. Юрий Мнишек писал Димитрию: «Поелику известная царевна Борисова дочь близко вас находится, благоволите, вняв совету благоразумных людей, от себя ее отдалить». Самозванец тянул с этим деликатным вопросом до последнего, но когда Марина оказалась уже в Вязьме, был вынужден отправить Ксению Годунову в Горицкий монастырь на Белоозеро. Там ее постригли в монахини под именем Ольги.
В Вязьме Мнишек оставил дочь, а сам поспешил в Москву, куда прибыл 24 апреля. Марина торжественно въехала в Москву 2 мая и остановилась в Воскресенском монастыре в Кремле, где проживала и «мать» Димитрия инокиня Марфа. «Любящий сын» часто посещал «мать», так что, вопреки обычаю, по которому жених не должен видеть невесту до свадьбы, Димитрий и Марина, видимо, все же встречались в стенах монастыря. 6 мая Марина переехала в царский дворец.
Митрополит казанский Гермоген и епископ коломенский Иосааф требовали вторичного крещения невесты-католички. Но Димитрий избавил от этого Марину, отправив дотошного Гермогена в ссылку. Остальное духовенство вполне устроило миропомазание, составлявшее необходимую принадлежность коронационного обряда.
Свадьба состоялась 8 мая 1606 г. После обручения молодых проводили в Успенский собор. Там патриарх Игнатий совершил обряд миропомазания и торжественно короновал Марину, но царица не взяла причастия, что вызвало сильное возмущение у присутствовавших на церемонии русских. Все происходившее было невиданным нарушением всех норм и приличий! Православным царицам даже многолетие стали петь лишь со времен Бориса Годунова. Но поляки были довольны. После коронации дьяки выставили всех иноземцев из церкви, и патриарх обвенчал Димитрия с Мариной по православному обряду.
По приказу царя для размещения родных невесты и других свадебных гостей из кремлевского дворца выселили не только купцов и духовных, но даже бояр. Арбатские и Чертольские священники также были выгнаны из домов, в которых поместили иностранных наемников.
Глава 12
ЦАРЬ ВАСИЛИЙ ШУЙСКИЙ
Род Шуйских занимает особое место в истории Руси XV — начала XVII века. На Руси род Шуйских всегда считался вторым по знатности после правившего рода потомков Ивана Калиты, внука Александра Невского. А за рубежом (в Польше, в Австрии) Шуйских именовали «принцами крови».
Шуйские вели свой род от князя Андрея Ярославича, брата Александра Невского. Хотя Андрей был младшим братом Невского, но его потомки формально обладали большими правами на владение Русью, так как именно Андрей, а не Александр был в 1249 г. возведен великим монгольским ханом на престол Великого княжества Владимирского.
Андрей Ярославич был женат на Устине, дочери Галицкого короля Даниила, и имел от нее трех сыновей. Второй сын, Василий Андреевич, стал удельным князем суздальским, а затем был великим князем владимирским, то есть формально сюзереном московского князя Даниила.
У Василия Андреевича было два сына — Александр и Константин. Старший, Александр, с 1328 г. и до своей смерти в 1331 г. тоже был великим князем владимирским, но он не оставил потомства, а Шуйские пошли от его младшего брата Константина.
Константин Васильевич в 1331 г. стал удельным князем суздальским, а в 1340 г. объединил все суздальские и нижегородские земли в одно княжество. Константин Васильевич был женат на внучке византийского императора.
Второй сын Константина Васильевича, Дмитрий, родился в 1323 г., а в 1355 г. стал удельным князем суздальским. В 1359 г. умирает великий князь владимирский Иван Красный, сын Калиты, оставив после себя девятилетнего сына Дмитрия, будущего Донского. Дмитрий Константинович отправляется в Орду и по праву старшего в роде получает ярлык на Великое княжество Владимирское46.
Однако жадные московские бояре не пожелали упустить столь хлебное место, так как великий князь владимирский собирал со всех русских земель дань и отправлял ее в Орду, присваивая себе солидные комиссионные. Воспользовавшись усобицами в Орде, московские бояре начали войну, а фактически мятеж против законной власти. В 1369 г. Дмитрий Константинович вынужден был оставить Владимир, но московские войска пошли дальше и осадили Суздаль. Москвичи страшно опустошили суздальские земли, и Дмитрию Константиновичу пришлось отказаться от титула великого князя владимирского в пользу малолетнего Дмитрия.
В 1365 г. из Орды в Суздаль вновь привезли ярлык на великое княжение, но Дмитрий Константинович решил больше не связываться с Москвой и вновь отказался от ярлыка в пользу пятнадцатилетнего тезки. С этого времени великими князьями на Руси стали потомки Ивана Калиты.
Дети Дмитрия Константиновича, Василий — по прозвищу Кирдяпа, Семен и Иван, были удельными князьями, «подручниками» московских князей Дмитрия Донского и Василия I. Кирдяпа был князем Городецким, а Семен и Иван поочередно князьями суздальскими. Иван Дмитриевич упомянут в 1377 г. во время знаменитой битвы на реке Пьяне.
Семен Дмитриевич стал последним удельным суздальским князем, после его смерти в 1402 г. московский князь Василий I присвоил себе суздальские земли, а сын Семена Василий стал служилым московским князем. От сыновей Василия Семеновича пошли роды Глазатых, Горбатых47 и Барбашиных.