Большой внешний мир

— Да ладно, не нужно, — Мила весьма эротично прислонилась к стене плечом. — «Похлёбки» хватит. Только дай я сама наведу.

Кормить гостя, да ещё новую любовницу, «похлёбкой» — грубейшее нарушение не только этикета, но и здравого смысла. После такого «ужина» второй интимной встречи может и не быть. Да и вообще может последовать бурный разрыв отношений. Но Мила и сама прекрасно поняла, к кому пришла в гости и каким образом. Из белого пакета она достала немного хлеба и порезанную тонкими кружочками колбасу. Юрий лишь усмехнулся, когда увидел, какую закуску к шампанскому принесла Мила. Более чем явное доказательство, что соседка прибежала на свидание вдруг и в большой спешке.

— Надеюсь, хотя бы из школьного курса истории ты помнишь, как в тридцатых годах начался исход несогласных с политикой властей в дикие леса, в горы и на необитаемые острова? — начал Юрий, едва Мила перестала старательно месить «похлёбку» ложкой и вновь подняла на него глаза.

— Ну-у-у…, — Мила задумчиво наморщила лобик, — что-то такое было. Если не ошибаюсь, тогда же, в тридцатых, «Благодатный мир» заработал на полную катушку. За низкий социальный рейтинг в него отправлять начали. Я права?

— Да, — Юрий кивнул. — Не все решились на яростный протест. Нашлись и такие, кто предпочёл по-тихому смыться.

— А, понятно, — Мила погрузила ложку в «похлёбку».

— Так вот, — Юрий собрался с мыслями и продолжил. — В первую очередь подальше от властей и цивилизации в целом рванули самые разные религиозные секты. В том числе и секта «Истинные люди». Она окончательно отделилась от православия в середине тридцатых. Заодно вобрала в себя много так называемых староверов. Благо у них более чем богатый и многовековой опыт бегства от властей.

Спокойно и неторопливо Юрий рассказал Миле всё. И как родился в тайге, и как однажды Большой внешний мир сам нагрянул к нему в деревню, и как он оказался в «Благодатном мире» и как в конечном итоге всё же сумел из него выбраться. Мила слушала молча, лишь механически забрасывая в рот разведённую «похлёбку». Постепенно недоверие на её лице сменилось на удивление, а после и на жгучий интерес.

— В жизнь бы не поверила! — с жаром воскликнула Мила, едва Юрий закончил рассказ. — А ты, это, точно не врёшь?

— Мила, — устало произнёс Юрий, — какой смысл мне врать? Это не то достижение, которым можно гордиться. Правда всё равно рано или поздно всплывёт.

— Тоже верно, — нехотя согласилась Мила. — Тогда, — на лице любовницы отразилась убойная смесь любопытства и страха, — расскажи, как оно там, в «Благодатном мире»?

— А то, понимаешь, о «Благодатном мире» такие дикие слухи и домыслы ходят, — закончил за соседку Юрий.

— Верно, — Мила сдержанно улыбнулась. — Вроде как и рай, говорят, только, почему-то, добровольно переселяться никто не хочет. Вон, у моего отца один знакомый был, инвалид первой группы, на коляске старой и скрипучей всё катался. Ладно, пенсию хорошую заработать успел, не бедствовал. Так ему столько раз предлагали переселиться в «Благодатный мир». Дескать, вновь ходить будешь, вновь женщин любить будешь. Так он ни в какую. Если какой работник социальный на него наседать начинал, так знакомый отца чуть в драку не лез и при этом орал дурным голосом: «Только через суд!»

Юрий негромко рассмеялся. Мила так смешно и так уморительно изобразила праведный гнев инвалида-колясочника, что не рассмеяться невозможно.

— Так как оно там? — в голосе Милы вновь мелькнула странная смесь жуткого интереса и страха.

— Райский ад, если двумя словами, — со вздохом произнёс Юрий. — Только там понимаешь, что смысл жизни не в том, чтобы жрать, пить и трахаться от заката до рассвета…

Юрий давно привык, что людей жутко интересует его жизнь в «Благодатном мире». В реальности о «виртуальном рае» и в самом деле сложилось весьма и весьма превратное представление. А ещё Юрий давно убедился на собственном опыте, что гораздо быстрей и проще будет терпеливо рассказать и ответить на все вопросы, нежели ещё дольше отнекиваться и объяснять новому знакомому, что это не та тема, на которую Юрию хочется говорить.

— Вот почему Вика, моя первая жена, предпочла остаться в Верхнеянске навсегда. Хотя, конечно, жизнь там не сахар. Но она не одна такая. Чего уж там, весь Верхнеянск такой, — закончил Юрий.

— Никогда не слышала о Верхнеянске, — призналась Мила. — Хотя да, странно это, практически добровольная нищета.

— Ну нет, — тут же возразил Юрий, — до действительно настоящей нищеты там далеко. Пусть и без «жира», но жизнь в Верхнеянске вполне сносная. Уж точно никто там милостыню у церкви не просит. Если у тебя больше нет ко мне вопросов, то расскажи о себе, — попросил Юрий.

— Давай, сначала выпьем, — предложила Мила. — Зря я что ли полгода бутылку берегла.

— Подождала бы ещё пятьдесят лет, стала бы обладательницей коллекционного шампанского, — пошутил Юрий.

Шутка вышла грубая и явно неудачная. Мила даже не улыбнулась, а лишь сердито поджала губки. Однако всё равно разлила по бокалам неколлекционное шампанское.

— Биография у меня самая обычная, — Мила опустила пустой бокал на стол. — Не так давно мне исполнилось двадцать пять лет. Надеюсь, теперь ты сам понимаешь, зачем я затеяла всю эту возню с «Двумя кольцами»?

— Понимаю, — Юрий покрутил пальцами пустой бокал.

Двадцать пять лет — это многое объясняет. Начиная с того, что Мила не кокетничает и не скрывает свой возраст. Это хорошо. С другой стороны, двадцать пять лет — очень важный возраст в жизни современных молодых людей. К двадцати пяти годам, как правило, заканчивается учёба и начинается работа, заодно молодые люди задумываются о будущем и, как правило, начинают активно создавать семьи. Не говоря уже о том, что именно после двадцати пяти лет возникает реальная опасность загреметь в «Благодатный мир», если размер социального рейтинга упадёт ниже сотни баллов.

— Больше пятнадцати лет назад мои родители переехали в Бечевинку, — между тем продолжила Мила. — Один в один как у тебя: работы в Подольске, это в Одесской области, для них не нашлось. Зато здесь отыскались сразу две вакансии. Уже здесь я окончила школу. Только, — Мила вздохнула, — пять лет назад родители опять сменили место работы и жительства. Вместе с моими младшими сёстрами они укатили куда-то под Иркутск.

— И ты жалеешь, что не укатили вместе с ними? — осторожно поинтересовался Юрий.