Страница 11 из 38
«Теперь я буду пускать тебя на свои занятия без ^ничего^ под одеждой или в чёрном белье. Но оно должно быть только черным.
«У вас новый дресс-код? P.S: чёрное — как банально»
«Придумал лично для тебя. P.S: В некоторых вещах я консервативен, но поверь, я смогу тебя удивить...»
Что ж, у меня было пару комплектов…
И, когда я думала, что после продолжительного молчания наша переписка подошла к концу, пришло ещё одно сообщение, которое своим смыслом прекращало нашу почти невинную и светскую беседу.
"Расскажи, как ты трахнешь себя моим подарком"
Я могла не отвечать, посчитав, что Даниэль и так зашёл за рамки дозволенного. Но внизу живота уже чувствовалась приятная тяжесть, а пальцы покалывало от возбуждения.
«Пальцы поддевают резинку коротких шорт, плавно опуская их по бёдрам вниз»
Сообщение прочитано, но карандашик не начинает движения, требуя продолжения.
«Лежа на диване в темноте, начинаю ласкать своё тело, расставляя ноги шире. Рука тянется вниз и проникает внутрь. Пальцев становится мало и тогда беру в руку подарок от незнакомца, начиная использовать его по назначению»
Перечитала свои строчки несколько раз. Сухо. Но по-другому я не умела.
Отправить.
«Это, по-твоему, прелюдия? P.S: Ужасный секс по телефону»
От возмущения лицо загорелось, и пальцы принялись тарабанить по экрану телефона гневное сообщение, как снова появился бегающий карандашик.
«Ты лежишь на диване в полной темноте и слышишь только свое дыхание, которое учащается с каждым прикосновением пальцев по разгоряченной коже, вырисовывая узоры, начиная от шеи, спускаясь к ключицам. Дорожка ведет к налитой от возбуждения груди и проводят по соску, дразня…»
Я заблокировала экран телефона, прочитав его сообщение. Дважды. И прижала ладони к щекам пылающих от смущения. Не признать, что у змея-искусителя получалось лучше меня — было бы глупостью. Когда экран телефона загорелся вновь я уже с нескрываемым любопытством старалась быстрее отрыть сообщение.
«Два пальца захватывают сосок, оттягивая его. Твои прелестные губки раскрываются, чтобы разбить тишину первым тихим, но таким желанным стоном. Вторая рука сжимает с силой грудь, усиливая твое возбуждение, что уже скопилось меж твоих бедер»
Я облизала пересохшие губы, поерзала на месте и действительно почувствовала, как шорты пропитались немного влагой, что отдалось легкой прохладой в интимном месте.
«Твоя киска … Какая она?»
Вопрос смущал и веселил одновременно, потому что я прекрасно понимала, что Даниэль имеет в виду, но ответить как-то иначе просто не смогла.
«У меня нет домашний животных»
Я кажется услышала, как парочку слов чистого русского мата прилетело с уголков Франции.
«Полностью бритая или может у тебя интимная стрижка? P.S: Девочка моя, это я с тобой играю, а не ты мной»
Закусив нижнюю губу, и откидываясь на подушки, и написала быстро ответ, пытаясь не думать.
«Рука потянулась к гладковыбритому лобку, соскальзывая вниз по влаге»
Боже… Что я творю…
Только шорты действительно были уже спущены, и пальцы пробирались к изнывающему месту.
«Умница»
Его похвала подействовала на меня, как новая доза адреналина и возбуждения, пущенная по венам толстой иглой. Голова откинулась назад, и бесстыдный стон наполнил комнату.
«Кружи своими умелыми пальчиками по клитору, слегка нажимая и усиливая темп каждые три секунды»
Даниэль стал давать команды. Он знал? Знал, что сейчас в этот момент мы уже не описываем воображаемый секс, а на полном ходу исполняем его? По крайней мере один из нас.
Плевать.
Скопившееся внизу живота желание разливалось по телу, наполняя каждую клеточку. Я сделала как он сказал: усиливала темп каждые три секунды. И стоны всё чаще и громче вырывались из рта. Соски болезненно терлись о топ, посылая дополнительные нити возбуждения вниз. Палец стал кружить у входа норовя проникнуть внутрь.
«На сколько ты влажная?»
Дрожащие пальцы пытались что-то написать, но соскользнули после первой буквы и сообщение отправилось.
«Я…»
«Хорошая девочка»
Опять похвала. Возбуждающая и прекрасная в своей невинности с пошлым контекстом. Я как старательная ученица пыталась угодить своему учителю.
«Не смей проникать внутрь пальцами. Возьми мой член»
Он точно сейчас про подарок говорил? Я кинула быстрый взгляд на коробку, в которой всё ещё лежал резиновый заменитель. Но сил дойти до него не было, чувствуя тепло и предстоящую разрядку. Пальцы проникли внутрь, даря новые ощущения. Бедра дрожали, а тело покрывалось испариной.
Краем глаза я видела сообщения, что приходили на телефон, лежавший рядом.
«Головка скользит по твоему входу, распределяя накопившуюся влагу. С нажимом ведет по клитору и опускается обратно»
«Я проникаю в тебя медленно, лишь на пару сантиметров и ты начинаешь ерзать на диване, хныкая, требуя, чтобы вошел глубже и сильнее»
«Не могу ослушаться, когда ты так страстно царапаешь мне спину ( я буду носить метки нашего секса с гордостью), томно и часто дышишь, и сама пытаешься насадиться на член»
«Проникаю быстро на всю длину. Твоя спина выгибается, и начинаю в диком темпе трахать»
На последний словах я кончила громко. Сладко. Блаженно закрыв глаза с глупой улыбкой на лице слушала звенящию тишину, до прихода нового сообщения.
«Сладких снов, Алекса. P.S: Я никогда не оставлю тебя неудовлетворенной»
Ароматы — это единственное, что не может воссоздать память
«Ароматы — это единственное, что не может воссоздать память, и в то же время запахи навевают самое сильное воспоминание»
Двадцать восьмое декабря, вторник, один из последних сокращённых рабочих дней в этом году подходил к концу. Многие уже разошлись домой, но не я. Стас решил оторваться напоследок и загрузил меня макулатурой с графиками. В моем кабинете горел свет только от настольной лампы, создавая причудливые тени на стенах, рядом в картонном стаканчике ещë горячий кофе и пару мандаринок — именное такое сочетание навевали на меня предпраздничное настроение.
Я немного подпрыгнула на месте, когда в полумраке дверь неожиданно приоткрылась, и увидела мужской силуэт. Мне понадобилась секунда, чтобы узнать Александра. Обычно он носил на работе деловые костюмы, а если на нем была просто рубашка, то обязательно с галстуком. Но сейчас он отсутствовал и его черная рубашка была расстегнута на две пуговицы, обнажая шею и ямочку между ключицами. И сама успела смутиться оттого, насколько откровенно позволила себе его разглядывать.
— Ты меня напугал, — честно призналась, отводя взгляд обратно к бумагам.
— Прошу прощения, —хоть Александр и извинялся, но его улыбка говорила о том, что он ни капли не раскаивается. — Почему ты так поздно на работе? На этаже уже никого нет.
— Мой куратор сделал мне сюрприз к концу дня, — я указала на уже просмотренную стопку с бумагами.
— У меня тоже для тебя есть подарок, — он начал подходить ближе, и я встала перед своим столом, сокращая перед нами расстояние. — Только он, надеюсь, будет более приятным.
Я безумно была рада видеть Александра, и смотрела на него, как в первый раз, зачарованная его плотоядной полуулыбкой и грацией пантеры, с которой он ко мне приближался. В каждом движении сквозили нотки аристократичности и воспитания. Сначала это может показаться синоним напыщенности и высокомерия. Но потом, понаблюдав и узнав этого человека капельку лучше, я поняла, что ошиблась. Его манеры были прежде всего символом самоуважения и дисциплины. Можно было смотреть бесконечно как его длинные пальцы придерживают дверь, пропуская тебя вперед, как он изящно держит вилку и даже как тщательно, и красиво пережевывает маленькие кусочки еды, отрезанные ножом. Любое его движение размеренное, но уверенное — завораживали.