Страница 62 из 68
- Пойдем. Уложу тебя.
В его словах нет и намека на похоть, и взгляд спокойный, прямой, заставляет доверчиво подняться и к нему подойти, но я усилием удерживаю себя на месте.
Я ведь уже решила.
Что верить этим братьям с праздничной фамилией опасно для тела и сердца.
- Я не маленькая, чтобы меня укладывать, - по кровати ползу дальше, к подушкам, подкладываю одну под спину, вытягиваю ноги и скрещиваю их. - Мы с Ником болтаем о театре. Еще сейчас будем пить мартини. Время детское. А ты, если тебе надо, - отворачиваюсь к черному квадрату окна. - Ложись спать. А то невеста завтра удивится. Где будущий муж всю ночь шлялся. Еще и не выспался.
- Слушай, красотка, - в его голосе раздражение, его шаги приближаются к кровати. Матрас под его руками пробигается, и я невольно поворачиваюсь. Виктор наклонился и мы сталкиваемся с ним нос к носу. - Я тебя просил. Так со мной не разговаривать.
- Она ничего такого не сказала, Вик, - отвечает за меня Николас, и вовремя, потому, что я уже дрожать начала под этим темным блестящим взглядом. - Иди ложись, родной. У нас с лапушкой вечер интересных историй про мою учебу на актерском.
Виктор выпрямляется. Долго смотрит на брата, словно раздумывает, что ему ответить.
Ему он не говорит ничего. Зато понижает голос так, чтобы слышала только я.
- Никогда еще не был третьим лишним. И все правильно, Алиса. Ты большая девочка. Выбирай сама. Я в комнате.
Он отходит, скрывается за дверью-шторкой, и та закрывается за ним с пластиковым треском.
Лежу и мну в пальцах край кофточки.
Он в комнате.
И меня, вроде как, позвал.
Но дверь при этом закрыл, дорогу мне будто отрезал.
- Мартини с соком? - помолчав, спрашивает Ник.
Медленно перевожу взгляд на него.
Он неловко толкает руки в карманы джинсов, смотрит на меня исподлобья. Выражение лица пасмурное, рассказывать дальше про театр у него нет желания, вижу, как он напрягся, словно ждет, что сейчас я встану и пойду в ту комнату.
- Ладно, - он первым отводит глаза. Отходит к холодильнику. Достает бутылку с мартини и плещет немного зеленоватой жидкости в мой недопитый сок.
Возвращается ко мне со стаканом.
Принимаю коктейль из его рук, делаю маленький глоточек.
- Чего тебе хочется, скажешь? - он опускается на пол, возле кровати. Складывает локти на покрывале, и я почти королевой себя ощущаю, возле ног которой пристроился слуга. - У тебя глаза слипаются, - он невесело усмехается, когда я делаю еще глоток. - Обещал тебе, что ночевать будешь дома. А вышло так по-дурацки. Простишь меня? Ложись, тебя укрыть?
Он поднимается.
Скрывается в комнате Виктора и возвращается с мягким пледом, набрасывает его на меня.
- А ты что будешь делать? - удобнее кутаюсь в одеяло и в пальцах поворачиваю стакан. Соблазн так велик - устроиться удобнее и закрыть глаза.
- Поработаю, - он идет к выходу и щелкает выключателем. Верхний свет гаснет. - Много неотсортированного материала, мне есть чем заняться, - он понижает голос, его тихие слова вплетаются в неяркое голубоватое освещение от множества светильников. - До утра, нас не откроют, наверное. Приятных снов, сладкая.
Сползаю в подушках ниже. Ставлю стакан на пол и облизываю сладкие губы. Натягиваю плед до подбородка.
Закрываю глаза и вслушиваюсь в его негромкие шаги, слышу, как он открывает ящики, рвет бумагу, потом включает ноутбук, я слышу, как он мерно бряцает пальцами по клавишам.
Эти звуки усыпляют.
И я проваливаюсь в сон. Или это полудрема какая-то, мне снится студия, и Виктор в комнате за стенкой, как он лежит на том крохотном диванчике, вытянув длинные ноги, закинув руки за голову и смотрит в потолок, по которому бегут тени, когда на улице проезжают машины, и свет фар полосами растягивается по асфальту.
Потом мне кажется, что я громко посапываю, потом я верчусь на кровати и укладываюсь на другой бок, и не знаю, сколько времени прошло, может быть, уже утро, я снова переворачиваюсь.
И замираю, когда отчетливо слышу скрип кровати.
И ощущаю, как на меня сверху укладывается тяжелое мужское тело.
С трудом разлепляю ресницы и щурюсь, приглушенный свет кажется таким ярким.
Различаю лицо Ника напротив моего и слушаю в темноте его шепот.
- Не прогоняй меня, - просит он, - ладно? Не мог больше терпеть. До утра далеко, я на стену лезу.
Спросонья сообразить не могу, что мне делать, понимаю лишь, что он ко мне под одеяло забрался, и он голый, к животу прижимается горячий напряженный член.
Его рука нащупывает пуговку на мою джинсах, она щелкает, и ширинка тихо вжикает.
Встрепенувшись, приподнимаюсь и впечатываюсь в его широкую грудь.
- Тс-с, - говорит он прежде, чем я успеваю рот открыть и медленно стягивает джинсы с моих бедер. - Я соскучился.
Вспоминаю, где мы находимся, бросаю взгляд в черное окно. Там ночь, не знаю, сколько я проспала, в голове все путается, и во рту до сих пор сладкий привкус - мартини с соком.
Он сдергивает с меня джинсы, они остаются болтаться на правой ноге. Снова накрывает своим телом и убирает волосы с моей щеки.
Сдвигает в сторону полоску трусиков.
Меня будто током простреливает, когда крупная головка упирается в складки, там, внизу, дрожь нарастает, и я пытаюсь сжать ноги.
- Сонная, тепленькая, - шепчет он и губами касается шеи. - Алиса моя девочка.
- Перестань. Прекрати, - выдавливаю и ладонью бью по постели, и невольно выгибаюсь, дыхание задерживаю, ошущаю, как горячий язык ведет влажную дорожку к груди и мну в кулаке простынь.
- Спи, - его дыхание опаляет кожу, на руках он сдвигается ниже, расстегивает пуговки на блузке, губами спускается к животу, - ничего делать не надо, я сам. Расслабься, Алиса.
Легко ему говорить, я как сжатая пружина, под его языком подрагиваю, но оттолкнуть не пытаюсь, губкой впитываю ласку и облизываю пересохшие губы.
Он целует косточки, прикусывает ткань трусиков, разводит мои ноги и ложится между ними, сквозь белье вбирает в рот чувствительные складки, и из меня вырывается стон.
Я должна остановить это безобразие, но не двигаюсь, машинально сгибаю ноги в коленях и ладонью накрываю его голову.
Он еле слышно смеется, и этот смех жжет влажную ткань в промежности, разобрать не могу, это он намочил ртом или я сама уже мокрая. Языком он сдвигает трусики, легко, кратким влажным штрихом задевает складки. Охаю, на борьбу с собой уходят все мои скромные силы, и я валюсь в подушки, дугой изгибаюсь в спине.
Он целует бедро, протяжно, долго, подбирается к лобку и дышать мне мешает, мне жарко и тело такое тяжелое, не подняться.
- Нравится, лапушка? - шепчет он. И берется за резинку трусиков. - Продолжать? - он почти мурлычет, я в этих звуках растворяюсь.
Хочется, как начальница, кратко и уверенно рявкнуть: да!
И за волосы его потянуть, и ногами сдавить его голову, чтобы не смел отодвигаться.
- Алиса, - зовет он.
А я молчу, и длинным кожаным кнутом подгоняю свою силу воли, я должна отказаться, сейчас я встану и оденусь, и запрусь в туалете, и не выйду оттуда, пока нас не откроют.
Вот сейчас встану, сейчас.
Это как с будильником ранним утром, после бессонной ночи, когда нужно на учебу, а мне не хочется, мне нравится в постели, и…
Ник без разгворов стягивает с меня трусики и тут же накрывает влажным ртом складки, и я вскрикиваю, все мысли выбивает, словно меня с размаху головой приложили, и даю запоздалый ответ:
- Да-да, да.
Закидываю ноги ему на плечи. Держусь за спинку кровати, меня будто в воздух поднимает невидимая волна и подбрасывает.
Он целует смелее и глубже, языком раздвигает складки, шепчет, что в прошлый раз груб был, потому, что не знал, что у меня там так нежно всё, что он первым станет не думал.
Прерывисто дышу и цепляюсь в спинку, все тело словно вибрирует, приятные импульсы разбегаются под кожей, головой везу по подушке, и волосы путаются.