Страница 8 из 57
- Ирон, отчитайся, - попросил старший Сентро.
- Побег, господин, - как можно более спокойно ответил Ирон. - Одиннадцать беглых. Три мага, семь мужчин, одна женщина. Один маг, один мужчина и одна женщина мертвы, трое ранены, остальные невредимы и возвращены на рынок.
Сильные пальцы с желтыми, толстыми ногтями вцепились в волосы Фрино, приподняли лицо.
- Все так? - уточнил старший Сентро.
- Да, отец, все верно, - облизал губы Фрино почти сухим языком.
- Кто убил тех трёх рабов, секретарь? - уточнил старый паук.
- Одного убили стражники, - не стал врать Ирон. - Ещё двое умерли, пытаясь убить господина Фрино.
Как же младший Сентро был благодарен этому парню за такую формулировку. Отец заглянул ему в лицо, ожидая комментариев.
- Мужчину загрызла собака, - огрызнулся Фрино. - А женщину я прикончил за то, что она прострелила мне ногу. Ты сам так учил, отец… нельзя остаться жить, подняв руку на хозяина...
Отец отвесил Фрино пощечину.
– А кто позволил им на себя напасть? – спросил он совершенно спокойно, а потом схватил сына за подбородок, заглянув в глаза.
Парню стало страшно, тело похолодело, даже боль в ноге отошла на второй план. Глаза у отца были светло-голубые, подслеповатые, окруженные паутинками сухих морщин Старый Сентро пришелся рукой по его плечу и медленно обвил пальцами тонкую шею Обвил и, будто размышляя о чем-то, сжал, впиваясь ногтями. Лицо у его выглядело отстраненно – не капли гнева… но рука была готова убить. Фрино захрипел, но вырываться не стал. Слишком хорошо знал, насколько это бесполезно.
- Расслабился, потащил на опасное задание вместо солдата этого мальчишку, дал какой-то рабыне себя подстрелить, - покачал с сожалением головой мужчина. - Позорное ранение, много ошибок. Теперь рабы на рынке будут насмехаться над тобой, Фрино. Насмехаться, потому что знаю, что тебя можно подстрелить. И если мы сами их не пристрелим сейчас, пока эта зараза на остальных не перекинулась – они сбегут снова. Но на этот раз они нападут на тебя и растерзают. Потому что ты дал слабину. Ты меня очень разочаровал, Фрино. Очень сильно разочаровал...
В глазах у парня потемнело от удушья и он, пытаясь спасти свою жизнь, непроизвольно вцепился в отцовские руки, пытаясь их разжать. Все что угодно, только не это, только не умереть от нехватки воздуха – самая страшная по его мнению смерть. Тщетно. Будто железными прутьями шею обмотали, а не живыми пальцами обхватили. И вот, когда он почти потерял сознание, отец все же его отпустил, и Фрино упал, прижавшись лбом к его ботинку.
- Знаешь, сегодня у меня просто замечательное настроение, сынок, - сказал он. - Я оставил тебе там, в твоей комнате, небольшой подарочек. И ради него я даже отсрочу твое наказание до ночи. Но в два часа ты должен будешь зайти ко мне, Фрино. Ирон, отведи своего молодого господина в его комнату. И распорядись о том, чтобы тех рабов, что сбежали, показательно расстреляли перед остальными в назидание. Да, мы потеряем магов… но не потерям лицо.
- Спасибо, отец, - хрипло пробормотал Фрино, с огромным трудом поднимаясь на ноги. - Вы очень добры ко мне.
Ирон торопливо подошёл, подхватил Фрино, перекинул его руку себе через шею. Его жалость обожгла похлеще удара кнутом, но парень сдержал желание выместить злобу. Нет, не стоит оно того, Ирон не заслужил взбучки. Надо просто поскорее убираться в свою комнату, к рабыням, и постараться хотя бы немного привести себя в порядок перед наказанием.
– И да, Фрино, еще кое-что, – сказал ему вслед отец, когда парень при помощи секретаря почти доковылял до двери. – Если я узнаю, что ты ходил к целителю, то выстрелю тебе в ногу снова, и не один раз. Ты все понял?
– Да, разумеется, – отозвался Фрино, и потянул Ирона за собой, пытаясь поскорее оказаться отсюда подальше. Внутри как всегда было пусто, будто из него вытащили живьем душу. Что и говорить… отец был единственным человеком во всем мире, которого он боялся. Боялся даже больше смерти. Ведь отец был для него не просто воплощение смерти… он был воплощением смерти в невыносимых мучениях...
Глава девятая, в которой Эйнара утешает дядя
Письмо из Академии Альянса Семи Миров прибыло той же ночью.
Дядя был счастлив – благословлял собак и беспечные прогулки Эйнара, готов был оды слагать Гайнеру и его трусости.
– Дар небес, – шептал он, в возбуждении бродя по комнате, пока Эйнар пил глинтвейн и грелся в кресле у камина. Лекарь, напичкавший его обезболивающими микстурами и обмазавший душистыми мазями, уже ушел. Да и не столь он был и нужен – большинство ран излечились сами, в тот самый миг, когда...
...Эйнар убил своего пса...
У Эйнара пробудилась магия.
И теперь он тоже счастлив, должен быть счастлив.
– Теперь никто против тебя и слова не скажет, мой мальчик, понимаешь? Ты теперь не просто один из многих лоров, пусть с хорошей родословной, но и все, без денег и былой власти. Ты теперь маг. Ты как Кайнер, ты все изменишь, твоя статуя тоже будет стоять в каждом городе... И не только в Нортейле, нет, во всем Готреде... конечно, тебе нужны союзники, хорошо бы...
Авель все бормотал и бормотал, погрузился в мечты, раздавал советы, не обращая внимания, слушает ли их Эйнар.
Эйнар не слушал, он и так знал все, что мог сказать его дядя.
Разумеется, его грядущее обучение, которое неизвестно на сколько лет растянется, не отменяет брак с Соллит лей Холт. Напротив – укрепляет договор, делает нерушимым. Эйнар не сомневался, что Владычица будет ждать его сколько нужно, и никаких других первых мужей... Интересно, девочка обрадовалась отсрочке или, наоборот, расстроилась? Эйнар же ей нравился.
Эйнара передернуло. Почему он не чувствует должного облегчения? Он научится магии, он с легкостью обыграет дядю, он будет свободен, это всего лишь собаки, главное он, Эйнар, жив и.... и....
Перед глазами стояли кровь и черная шерсть.
Когда прибыла городская стража, ленивая, не считающая нужным бдить у окраин, Эйнар сразу сказал, кто он, что подвергся нападению и призвал своих собак. Он даже смог, как доказательство своей магии, покрыть на миг изморозью растекшуюся по серым камням кровь. Стражники прониклись, их – да никого теперь – не интересовало, зачем жениху Владычицы гулять в одиночестве по ночным улицам... Плевать всем теперь на пятна на репутации – свет магии все застит.
Как, должно быть, Гайнер расстроился.
Как жаль, что он тогда сбежал, что ничьи клыки не выпотрошили его брюхо...
– Не откладывай, не теряй время зря, – Авель привлек внимание Эйнара. – Этой же ночью попробуй попасть во сне в Междумирье. Судя по дневникам Кайнера, там можно встретить будущих сокурсников, а значит – будущих союзников. Выбери правильных людей, ищи других готредцев...
– Не думаю, что все так просто, – Эйнар тоже читал дневники Кайнара, просматривал в надежде найти что полезное о создании артефактов, но, увы, эта дисциплина великому магу интересна не была. – Я не умею управлять снами.
– Ох, уймись, Эйнар, – отмахнулся дядя. – Не можешь сам – используй артефакт, они у тебя и без магии получались. Обратись к своим друзьям. Ты можешь попасть в Междумирье и через обычный наведенный сон, я уверен. Ваши игрушки из перьев и веревок прославились в определенных кругах, так что при желании – справишься, всего лишь нужно доработать уже имеющееся.
Эйнару словно пощечину влепили. Дядя говорил якобы мимоходом, говорил о Междумирье и магии, в открытую намекая, что тайны Эйнара для него совсем не тайны и показывая, что для него теперь важнее. Какая снисходительность, ну надо же...
Эйнар с трудом удержал невозмутимое лицо. Сделал вид, что не обратил внимания, не понял, что и для него теперь важнее всего – магия. Она ведь все меняет, конечно же...
– Если бы оно было так просто, – он задумчиво покачал головой. – Одно дело простые сновидения, череда образов из глубин разума, а другое – перемещение души в иную реальность. Но попробовать будет интересно. Только не жди, что получится сразу...