Ловушка для птички

Орать в больнице не прилично, но как же хочется!

— Не кипятись, Никит, — просит Макс, — Я ж только с Тая прилетел, не врубаюсь, чё у вас тут происходит. Объясни нормально. Юлька там сказала, что малый от бати. Не племяш мне получается, а брат? И тебе брат…

— Сууука, — вырывается из меня, когда вспоминаю, как вчера Юля вынюхивала у меня про завещание. Так вот почему она прискакала. Хочет сделать Шурика наследником наравне со мной и Максом, чтобы потом распоряжаться его частью наследства.

— Шалава она, — подтверждает Макс.

— Она спала с отцом? — подхожу вплотную к брату и внимательно смотрю ему в глаза. Он кривится и отворачивается. — Мааакс, — зову ласково, — Лучше рассказывай, что знаешь, а то опять нос разобью.

Он дергает челюстью:

— Так все знали.

— Сказать западло было? Чисто по-братски предупредить?

— Это ж еще до тебя! — он отводит глаза, — У бати всегда были любовницы, Юлька одна из них. Я еще в школе учился, когда она по понятным причинам ошивалась рядом с ним. Но когда ты приехал, они вроде перестали встречаться. Я так думал.

— И поэтому ты решил замутить с ней сам? На Филиппинах вы не как друзья отдыхали, я в курсе, что трахались…

Макс цокает и вздыхает.

— …Ладно, — хмыкаю, — Мы все равно разводимся. Если что, могу благословить.

— Никитос, твою мать! Я уже жалею, что приехал. Не напоминай мне даже ту поездку! Это не я с ней трахался, а амфетамин, который я тогда жрал горстями.

— Больше не жрёшь?

— Вообще не употребляю. Поэтому в Тае зависаю, там с наркотой строго. Типа рехаб у меня.

— Молодец, — стучу его по плечу, — С бухлом тоже завязывай. В наследство вступим — холдинг на тебе останется. Я уезжаю, здесь жить не хочу.

— Ей, Никит, ты чего? Я не смогу! — он испуганно выпячивает глаза.

— Сможешь, Макс, — треплю его за затылок, — Вон Юлька тебе подсобит, если что.

Моя почти бывшая жена как раз выходит из палаты. Смеряет нас надменным взглядом и молча дефилирует к выходу в компании своего адвоката.

— Тварь ты, Юлька, — выкрикивает Макс ей в спину. — Лживая, подлая тварь!

Мне начинает казаться, что я на съёмочной площадке дешевой мыльной оперы. Не хочу учавствовать в этом фарсе, но мне так смешно, что сдержаться не получается, и я тупо ржу в голос.

Адвокат ошарашенно озирается, Юля и не думает отвечать. Она молодец! С гордостью и достоинством несет звание главной шлюхи семейства Гордиевских.

— Никита Александрович, — окликает меня главврач, высовываясь из палаты, — Мы готовы. Зайдёте?

— Отключайте без меня, — отрезаю исключительно серьезно и иду к выходу.

Смешного на самом деле мало. Четыре года люди, которых я считал самыми близкими, делали из меня дурака. Ладно Макс, хрен с ней с Юлей, но отец…

Вспоминаю, как старательно он сводил нас с Третьяковой, как потом настаивал на свадьбе, радовался рождению внука. Всегда приговаривал, что желает мне лучшего. Мостил свою дорогу в ад. Пусть теперь жарится.

Макс выходит буквально через пару минут. На глазах слезы.

— Всё, брат, умер батя, — шмыгает носом.

Я его обнимаю.

— Он еще во вторник умер, когда ты в Тае на дискаче отжигал, так что не реви. Расскажи-ка мне лучше, почему Юля спала со стариком? Никак не могу понять. Неужто любовь?

— Бабло, Никитос. Оно всё решает.

— Юля Третьякова не из бедной семьи, — напоминаю.

— Я в курсе. Только лет шесть назад, Третьяковы фактически обанкротились. У них из активов один пустырь остался, на котором батя построил новый квартал. Чтобы он их участком заинтересовался, Юльку под него подложили. Потом её дядька еще бесхозной земли к рукам прибрал, и снова батя что-то построил. Так они и выгребли.

— Как думаешь, Шурика она реально родила от бати?

— Уверен! Стала бы она устраивать это шоу, не знай наверняка. Мы можем свою экспертизу провести. Деньги на кону немалые. Будь они прокляты! Все беды из-за этих сраных денег.

— Ты их никогда не зарабатывал, Макс, не надо обзываться, — усмехаюсь.

— Что толку, что ты зарабатывал? Счастлив смотрю очень! — ерничает. — У тебя тогда девушка была, да? Когда Юлька тебя на свадьбу развела?

— Была и есть. У нас дочка растет, — рассказываю и чувствую в груди какой-то нереальный трепет.

Я скучаю по ней, по своей Птичке. Понять ее не могу, но очень скучаю и хочу простить.

Глава 31

Пришла, обняла и полностью заполнила собой пустоту

В прощальном зале немноголюдно. Приглушённо играет музыка Верди, вокруг много живых цветов. У гроба из красного дерева пять стульев, но заняты только три из них. Нетрезвую вдову привезут под конец, Юля пока не явилась. Рядом со мной Макс и моя мама, которая в последний момент решила прилететь.

Два часа тянутся долго. Люди подходят разные, но слова говорят одни и те же, с одинаково скорбными лицами. Я сдержано киваю, стараясь лишний раз не смотреть на почившего.

Если меня спросят, что я чувствую, отвечу — ничего. Только горечь на языке от обилия хризантем. Внутри пустота. Тяжелая и пугающая своей темнотой эмоциональная дыра.

Вчера я сам себя атаковал бессмысленными вопросами. Как такое могло произойти? Почему со мной? Когда я успел так напортачить, чтобы получить пулю в спину от своих же? Ответов не нашел. На ночь выпил снотворное и проснулся с этой дырой. Ни злости, ни обиды, ни жалости… Ничего. Человека нет и чувств к нему тоже.

— Выйду на воздух, поговорю с замом мэра и отдышусь от этих долбаных венков, — шепчу Максу и выхожу.

— Выпей таблетку от аллергии, — советует мама, и я киваю. Реакция на сложноцветные — далеко не главная проблема в моей жизни, но мама вечно переживает по ее поводу.

На улице достаточно тепло и пасмурно. Ночью был дождь. Асфальт мокрый, обувь у людей тоже и оставляет грязные следы на светлом полу. Это неприятно. Кажется, что грязь повсюду.

На ступеньках перед входом людей больше, чем внутри. Большинство курит и мне тоже хочется. Атмосфера как бы располагает к стопке водке и сигарете. Но я решил сегодня не пить ничего крепче чая, а курить — не моё, пробовал когда-то давно.

Один из замов градоначальника складно зачесывает мне о том, как много для города значил отец. Местный депутат обещает на ближайшей сессии горсовета поднять вопрос о том, чтобы назвать его именем одну из улиц. Я слушаю их с хмурым лицом.

Вскоре подходит личный адвокат бати. Он привез мачеху и занимается организацией поминок, которые будут проходить в отцовском поместье. Там же он планирует огласить завещание, составленное отцом почти два года назад. О том, что оно есть, я не знал, но особо не удивляюсь. Мне как-то фиолетово.

Переговорив со всеми «нужными» людьми, уже собираюсь вернуться и дать отмашку выстраивать процессию. Прикрываю глаза, делаю несколько глубоких вдохов и начинаю подниматься, когда замечаю в толпе на входе девушку, похожую на Птичку.

Черное пальто и пшеничного цвета волосы — это все, что я вижу, но все равно ускоряюсь. В дверях меня еще раз тормозит отцовский адвокат. Ему звонила Юля, расспрашивала о завещании. Она хотела бы присутствовать. На похороны не пришла, а на раздачу слонов первая бежит.

Следом за адвокатом войти внутрь мне не дает секретарь, потом выходит Макс… О девушке с пшеничными локонами я успеваю забыть.

Мы сталкиваемся с лицом к лицу, в узком дверном проеме. Я полный решимости вхожу, она в абсолютной растерянности выходит. Мы замираем в полуметре друг от друга и бесконечное количество секунд смотрим друг другу в глаза.

— София?? — не удивиться не получается.

— Здравствуй, Никита. Соболезную твоей утрате, — говорит она твердо, но в конце неожиданно вздрагивает.

Я делаю шаг назад, позволяя ей выйти.

Вокруг нас люди, разговаривать неудобно, и я не знаю, о чем. Никак не ожидал ее приезда и пусть видеть рад, радость эту скрываю.

Мы отходим в сторону. Она прячет глаза.

— Я хочу извиниться, — лепечет, и в ответ я совершенно по-дурацки угукаю. — Насчет твоего отца я была не права. Обвинила его в том, чего он не совершал. Долгое время я ошибалась и… мне стыдно. Прости. Светлая память твоему папе.