Не время для любви

На пару секунд меня оторвали от столь увлекательного занятия лишь для того, чтобы обратно подсадить на столешницу и зафиксировать ремнем брюк руки. Как он провернул все это, я не поняла, но возражать не стала. Мне было интересно, куда заведет нас будоражащая кровь и пробуждающая желание ситуация. Даже с самым темпераментным партнером я никогда не ощущала того, что дарил мне Инетер. Одно его присутствие заставляло кровь быстрее бежать по венам, а сердце биться с утроенной скоростью. И это дурманило похлеще вина.

Стиверс практически сразу обхватил ладонями грудь, сжал пару раз, лаская кожу сквозь тонкую кружевную ткань. Чужая рука медленно ползла ниже, подбираясь к кромке юбки, которая была собрана гармошкой на талии. Она дразнила и помыкала мною, сводила с ума и распаляла воображение, вырывая из горла жалобные стоны. Я открыла рот, высунула язык и получила ответ. Тот самый, который так хотела, мягкий поцелуй, ярко контрастирующий с жесткими пальцами, впивающимися в кожу.

Церемониться с со мной никто не собирался, да и я не ждала нежности. Мы оба были голодны, оба еще с самого первого раза знали, что хочется сильнее, жестче, до звездочек перед глазами. Он был грубым, властным, таким, словно весь чертов мир уже лежал у его ног. И это заводило меня не меньше, чем долгие и нудные ласки. Иногда, чтобы намокнуть, не нужно даже прикасаться к себе, и именно с ним я понимала, что да… Я была согласна на все, даже на то, на что никогда бы в жизни прежде не пошла бы. Стиверс был Стиверсом, и этим все объяснялось!

Инетер прикрыл глаза, оттянул мои волосы еще сильнее, толкаясь в податливый рот языком. И это было так хорошо, что я не смогла терпеть. Вывернув запястья, связанные его ремнем, потянулась ближе к ширинке, проводя по ней и лаская выпирающее достоинство мужчины. Он тихо простонал мне в рот и прикусил нижнюю губу, оттягивая ее сильнее. Руки переместились мне под юбку, нашли край трусиков и потянули их ниже, но раздвинутые ноги, между которыми он расположился, не давали завершить начатое, мешая стянуть белье.

Он медленно водил пальцами по истекающей и жаждущей ласки плоти. Никуда не торопился и заставлял меня мелко дрожать в предвкушении. Это была игра на грани фола. Каждый из нас знал, что не причинит вред другому. Каждый понимал, что все дойдет лишь до той границы, до которой позволено адекватностью и желанием. Я едва ли не скулила и извивалась на крышке рабочего стола, мечтая о том, чтобы он побыстрее перешел от ненужных сейчас ласк к делу. Но Инетер был садистом, а я тем сортом мазохистов, которые могли гонять кого угодно, но не того, кому отдали власть над своим телом, душой и разумом.

Нам это нравилось. Впервые за долгие годы реализуя фантазии и претворяя их в реальность, мы не торопились, растягивали удовольствие и желали еще большего. Я судорожно сглотнула собравшуюся во рту слюну и попыталась удержать ускользающий язык мужчины. Но он лишь напоследок обвел мои губы и отстранился, смотря так, словно пытался впитать мой образ, запомнить и никогда не отпускать от себя наваждение. Рука Инетера все еще была в моих волосах, сжимала их, тянула, заставляя смотреть на него, и дарила ощущения покорности и принуждения.

— Ну и кто тут плохая девочка? — игривом шепотом спросил он, не давая мне и секунды на то, чтобы прийти в себя. — Когда окажемся в твоей комнате, я обязательно свяжу тебя, как в прошлый раз, заставлю извиваться под чарами наслаждения на постели, до тех пор, пока ты не попрощаешься со своими умненькими мозгами, а под тобой не окажется целая лужа. Ты будешь скулить и умолять меня. А я сделаю так, что ты просто забудешь всех, кроме меня.

Если бы не чужая рука, удерживающая за талию, я бы упала со стола от того, насколько сладко и пошло это прозвучало. Почему-то мне почудилось, как бы все происходило вживую. Как веревки впивались бы в кожу и оставляли на ней алые следы, как возбуждение туманило бы разум и заставляло метаться по смятым простыням, не осознавая, что я сама себе делала еще больнее. Было так ярко и так сладко, что я едва не задохнулась, но неожиданнона долю секунды мозг прозрел, перед тем как рухнуть в бездну. Короткого мига хватило на то, чтобы у меня внутри все похолодело и оборвалось.

— Инетер, какие следы пыток были обнаружены на теле Канвижера? — я смотрела на шокированного таким вопросом блондина и понимала, что совершенно нечаянно ответила на волнующий нас всех вопрос.

— А при других обстоятельствах ты не могла его задать? — он смотрел на меня, как на полную дуру.

— А при других я бы о таком и не подумала, — тряхнула я головой, — сними ремень и посмотри на мои запястья.

— Черт! — выругался Стиверс, рассматривая полоски на моей коже. — Мы не рассматривали этот вариант.

— Его не пытали, — кивнула я головой, — у него был жесткий половой акт перед тем, как яд попал в организм и он умер. А значит, убийца еще ближе к нему, чем мы думали изначально.

— А если Камелд спала со своим начальником, — прохрипел блондин, — то любые попытки доказать нахождение ее биологических следов в кабинете будут сведены к тому, что ректор любил игры в связывание и легкое подчинение. Возможно, даже намеки на БДСМ-сессии, где Камелд была собой.

— Не только, — покачала я головой, — также она может заявить, что ей была невыгодна смерть богатого любовника и влиятельного покровителя. Канвижер, как ректор военной академии, мог легко продвинуть ее в министерство. Эта сука все просчитала. У нас фактически нет улик. Все рушится при версии о том, что она не хотела, чтобы кто-то знал о ее связи с мужчиной на сорок шесть лет старше себя.

— Инетер, это уже не шутки. Ты понимаешь, что они сделали? — меня едва не трясло от шока и переживаний. — Рассчитали практически все. Использовали каждого, кто замешан в деле, в своих интересах. И единственная, у кого нет совершенно никакого мотива, но есть все средства — Инистра Камелд! Понимаешь?!

— Они легко и просто нагнули две разведки мира и загнали нас в полную задницу, — он с тяжелым вздохом откинул со лба челку. — И знаешь, что самое смешное? Мы не можем устроить дознание, при таких доводах ни один суд не выпишет нам ордер на допрос. Даже если бы у нас был подкупленный судья, оснований мало.

— Не получится навязать ей правила игры, — тряхнула я головой, — просто потому, что она подружка министра. Чертова бабская коллегия меня уже задрала. Клянусь, если еще хоть из одной дырки будут торчать их уши, я напишу такую докладную, что на них выйдут спецслужбы каждой страны!

— Черт! — он смотрел на меня так, словно открыл мир заново.

— Инетер, ты меня пугаешь, — я потрогала его побелевшие щеки. — Что еще случилось?

— Они не знали о том, что мы спали с тобой еще во время учебы в академии, — тихо сказал он.

— И что? — я настороженно посмотрела на бледного до синевы блондина.

— Эти твари решили с твоей помощью разобраться не только с Ланвельдом, — прохрипел Инетер, — но и со мной.

— Что ты хочешь этим сказать? — я спрыгнула со стола и утянула его на диван.

— Эсби, ответь мне честно, — тихо сказал блондин, — если бы мы с тобой были врагами и ты бы поняла, что кто-то подчистил концы и не дал посадить Ланвельда, что бы ты сделала? Не как наша знакомая, подруга, а как агент противоборствующей спецслужбы, агента которой отравили ядом мифического происхождения.

— Я бы задалась целью докопаться до правды и сдала бы тебя своему начальству, как причастного к смерти Канвижера, — медленно пробормотала я. — И мне было бы фиолетово на твои мотивы и прочую чушь. Я ненавижу Ланвельда, а ты мешаешь мне засадить его за решетку. Они знали, что я работаю на русскую разведку, и устранили ректора, чтобы развязать войну спецслужб и незаметно слить каждого из нас под жернова системы.

— Теперь ты понимаешь, что они просчитались лишь чудом, — прохрипел он.

— Не подозревая, что наши стороны сотрудничают, а мы так легко согласимся облегчить друг другу жизнь на фоне жесткого недотраха и желания послать работу к демонам, — судорожно сглотнула я.