Страница 9 из 39
Далее Аристотель начинает исключение понятий, не соответствующих объективным требованиям анализа например, он отказывается от «тяжелого» и «легкого» как не имеющих возможности действовать или оказывать действие, ведь элементы, чтобы смешиваться и перетекать друг в друга, должны быть взаимно активными и пассивными. Конечным итогом его редукционизма становится постулирование пар противоположностей «горячий», «холодный», «влажный» и «сухой». Таким образом, возникает возможность предложить комбинации противоположностей для характеристики свойств элементов: земля – холодная и сухая; огонь – горячий и сухой; воздух – горячий и влажный; вода – холодная и влажная. Каждый элемент, однако, имеет одно доминирующее качество: огонь – горячий, воздух – влажный, вода – холодная, земля – сухая. Ф. Солмсен отмечает: «Для него осязаемость является концептуальным мостом между чувственно воспринимаемыми элементами и качествами: горячее и холодное, влажное и сухое. Он не мог этим качествам найти никакой замены, и у него были причины, а также и прецеденты считать их ближе к сущности элементов, чем светлый и темный или горький и сладкий»[52]. Нетрудно заметить, что логика Аристотеля приводит его к постулированию именно тех пар противоположностей, которые впоследствии займут важное место в системе Галена. По мнению Аристотеля, возникновение одной из противоположностей приводит к разрушению другой. Отсюда возникает возможность подавления основных качеств элемента его противоположностью при переходе из одного элемента в другой. Понятие «подавление» того, что «противится» в процессе развития заболевания, является важнейшим в клинической семиотике Галена: «Если же жар сердца станет слишком велик, придут гневливость и безумная дерзость. У таких людей больше всего волос на груди и в той части подреберья, которая ближе всего к груди. Чаще всего от горячего сердца горячим становится и все тело, кроме тех случаев, когда этому сильно противится печень… То же касается и тепла всего тела. Сухость же сердца приводит к глухим тонам пульса и гневу, нелегко воспламеняющемуся, но дикому и трудно останавливаемому, а также чаще всего к излишней сухости всего тела, если этому не противится печень. Признаки же влажного сердца – мягкие тоны пульса и характер, легко впадающий в гнев, но отходчивый, и все тело слишком влажное, если этому не противится печень»[53].
Аристотель иллюстрирует это на примере превращения огня в воздух, когда сухость подавляется влажностью; воздуха в воду, когда тепло подавляется холодом; воды в землю, когда влажность подавляется сухостью. Наконец, огонь появляется тогда, когда разогревается холод земли (ярким примером этого является вулканическая активность). Дж. Лонгригг остроумно подмечает сходство между ролями, которые играют противоположности в некоторых текстах «Корпуса Гиппократа» и идей корреляции противоположностей с самими элементами у Аристотеля. Действительно, в этом можно видеть еще одно свидетельство взаимовлияния медицины и философии. Перед нами целостная схема видоизменения элементов, учитывающая требования общей теории происхождения и изменения и приводящая противоположности и элементы в гармонию.
В своих биологических трактатах Стагирит широко использует другой подход, похожий на методологию, последовательно применяемую Филистионом и Платоном. Физиология теплокровных животных объясняется с помощью понятия «внутренний огонь», а функция дыхания предназначена для его охлаждения, что совершенно не соотносится с ранее приведенным описанием «воздуха» как элемента горячего и влажного. Аристотель прямо называет вдыхаемый воздух холодным, а выдыхаемый теплым, так как последний вступил в контакт с внутренним огнем. Это явное противоречие с его собственной физической теорией. По нашему мнению, оно как раз и объясняется предельно реалистичным взглядом Аристотеля на предмет исследования: у него хорошая медицинская подготовка, он абсолютный эмпирик и доверяет наблюдению.
Дж. Ллойд, на наш взгляд, справедливо указывает на исследования Аристотеля в области зоологии и сравнительной анатомии, как основополагающие в формировании его методологии. Именно этим и объясняется разрешение упомянутого нами парадокса: исключая некоторые ключевые элементы системы Платона, он иным путем приходит к пониманию приоритетного характера телеологического принципа в своей медицинской и биологической теории. Соответственно, основным в объяснении Аристотелем телеологического принципа становится идея движения материи[54].
В соответствии с представлением Платона о трехчастном устройстве души, только у человека есть высшая, бессмертная и разумная часть души, вместилищем которой является головной мозг. Именно там сосредоточен центр интеллекта и контроля за произвольными действиями организма. Животные обладают двумя низшими, смертными частями души, растения только одной – самой низшей. От внимания историков философии, делающих акцент либо на общих вопросах теории, либо на их влиянии на историю физики и математики, порой ускользает очень важный факт: соответствующие части души субстантивно сходны у всех видов! Речь идет о том, что не существует каких-то особых видов животной части души у человека и животных, а растительной у человека, животных и растений. Об этом прямо говорит Платон в «Тимее» и эту мысль подчеркивает Гален в своем комментарии к этому диалогу. Именно поэтому растения называются «одушевленными» в совершенно определенном смысле и они используются в пище животными и человеком, служа источником строительного материала. Равным образом и животные с их двухчастной душой используются в пищу человеком и, в свою очередь, служат для его тела источником строительного материала. Первоэлементы, составляющие плоть растений и животных, являются такими же первоэлементами как те, что составляют структуру тела человека, и без труда включаются в цепочки обмена веществ. При этом одной общности устройства на уровне первоэлементов было бы совершенно недостаточно, ведь почва и камни устроены из тех же первоэлементов, однако их употребить в пищу невозможно. Таким образом, сквозь призму единства духовного и телесного описывается, с одной стороны, общность живого (не случайно Платон, а вслед за ним и Гален подчеркивали, что растения следует считать живыми существами), а с другой – устанавливается их иерархия[55].
С помощью концепции трехчастной души, в естествознание вводится конструкция, предвосхищающая деление природы на органическую и неорганическую, совершенно необходимая для целостного описание физико-химических процессов, происходящих в человеческом организме. Таким образом обеспечивается следующий важный шаг, необходимый для создания и объяснения общей патологии в медицине.
Вслед за Галеном обратим внимание на «ошибку» Аристотеля, помещавшего «начало всех нервов» в сердце. Напомним, что Аристотель вслед за Эмпедоклом считал, что функции разумного управления произвольными функциями организма находятся не в головном мозге, а в сердце. Уже тогда, с учетом складывавшегося опыта анатомических вскрытий, было понятно, что существует анатомический субстрат – нервы, с помощью которого центр интеллектуальной деятельности управляет членами тела. Со времен Алкмеона была известна связь между центрами чувств и мозгом, осуществляемая с помощью определенных анатомических образований. Учитывая значительный опыт анатомических вскрытий, накопленный в Ликее, упорство Аристотеля в этом вопросе можно счесть труднообъяснимым, однако оно становится понятным при комплексном анализе исторической судьбы этой точки зрения. Важнейшим источником, позволяющим нам разобраться в этом вопросе, является малоизученный в отечественной историографии трактат Галена «О доктринах Гиппократа и Платона».
В роли оппонентов Галена в ней выступают врачи и философы, стоявшие на позиции стоической философии и разделявшие мнение Аристотеля, помещавшего разумное, руководящее начало души в сердце. По мнению Галена, отрицание стоиками «страстного» и «вожделеющего» начал в человеческой душе ведет к ложному монизму и в итоге к онтологическому разделению души и тела. Гален внимательно исследует ее месторасположение и ожесточенно полемизирует с учеными, вслед за Аристотелем утверждавшими, что «разумная», «руководящая» часть души находится в сердце. Судя по всему, главным интеллектуальным противником Галена является стоик Хрисипп из Сол, трактат которого «О душе» (не сохранившийся до наших дней) великий римский врач подробно разбирает, опровергая содержащиеся в нем представления о сердце как источнике движения. Гален указывает на сугубо спекулятивный характер представлений стоиков и Аристотеля, объясняя это их «анатомической невежественностью». Он доказывает, что центр двигательной энергии находится в головном мозге, а посредством спинного мозга и нервов эта энергия передается всему телу.
52
Solmsen F. On Plato’s Account of Respiration // Studi italiani di filologia classica. 1956. Vol. 27–28. P. 544–548.
53
Балалыкин Д.А. Натурфилософия и принципы общей патологии в системе Галена (на примере трактата «Искусство медицины»). Часть 1 // История медицины. 2015. Т. 2. № 1. С. 123, 124.
54
Подробные рассуждения Дж. Ллойда по интересующим нас вопросам см.: Lloyd G.E.R. Plato as a natural scientist // Journal of Hellenic Studies, 1968. Vol: 88. P. 78–92; Lloyd G.E.R. Magic, Reason and Experience. Studies in the Origin and Development of Greek Science. Cambridge: Cambridge University Press, 1979. 348 p.; Lloyd G.E.R. Methods and Problems in Greek Science. Selected Papers. Cambridge: Cambridge University Press, 1991. 472 p.
55
Подробнее об этом см.: Балалыкин Д.А. Платон о медицине // Философия, методология и история науки. 2015. Т.1. № 1. С. 113–148.