Хранитель истории

Так так, подождите. Это что же, это он мне сейчас предлагает вернуться во дворец в качестве официальной любовницы? Я так обалдела, что теперь не могла не то что найти подходящих слов, а вообще каких-либо слов.

– А как же Мария Алексеевна? – Спросила я, севшим голосом. Удивлению моему, казалось, не было предела.

– С ней уже всё решено, не стоит волноваться. – И Пётр Александрович потянулся ко мне с совершенно понятным намерением поцеловать. Я дёрнулась, пытаясь высвободиться из его объятий, но не тут-то было. Хватка генерала стала по-военному крепкой. Соображать надо было быстро, но тут было не до размышлений. Тело моё отреагировало быстрее, и генералу прилетела пощёчина.

Тот, поражённый, отпрянул, глядя на меня, как на ядовитую змею.

– Вера… – Мужчина приложил пальцы к своей щеке, не до конца, кажется, веря в происходящее.

– В-вы ошиблись, Пётр Александрович. – Я была в ужасе не меньше, чем генерал, сама не ожидала, что так отреагирую. – Я лучше предпочту остаться здесь, у графа, чем окажусь во дворце в качестве содержанки.

Лицо мужчины побагровело, что удивительно сроднило его с женой в моменты гнева. Я боялась, что он вот-вот взорвётся, в глазах его появились опасные всполохи, ноздри раздулись, все черты лица его заострились, делая ещё больше похожим на хищную птицу.

– Это Вы ошиблись. – Процедил Толстой сквозь зубы и, развернувшись на каблуках, быстро вышел из библиотеки.

Я ринулась следом, но не для того, чтобы его остановить, а для того, чтобы удостовериться, что генерал точно ушёл. Входная дверь оглушительно хлопнула, я чуть не налетела на Голицына. Тот внимательно меня осмотрел, но вопросов задавать не стал.

– Вам нужно как следует подготовиться к завтрашнему приёму. – Вот и всё, что сказал Сергей Александрович по поводу этого происшествия за весь вечер. И я ему была за это очень благодарна.

Глава 14

На вечер во дворец я выбрала второе парадное платье, которое осталось в моих запасах. Оно было не столь экстравагантное, как зелёное, и больше подходило для того, чтобы предстать перед строгим взором императрицы-матери. Платье было белоснежным, но не без своей изюминки – по подолу оно было расшито гроздьями красных ягод, то ли рябины, то ли калины. Красный цвет акцентами украшал белое полотно платья – красный кант под грудью, небольшая вышивка по пышным рукавам. Шаль на плечи осталась мне ещё от генеральши. Ничего против я не имела. Свои функции – изящно спускаться по плечу, она выполняла отменно, ну а что старенькая, так это даже хорошо. Не стоит забывать, что я всё ещё бедная провинциальная сиротка.

Судя по Голицыну, который хлопал глазами не в состоянии выговорить ни слова, когда я спустилась после долгого прихорашивания, платье мне очень даже шло.

– Сергей Александрович? – Я коснулась его запястья, мужчина встрепенулся.

– Прошу прощения. – Он поцеловал мою руку. – Вы чудесно выглядите, мадемуазель.

– Благодарю. – Я улыбнулась, довольная тем, как взгляд зелёных глаз буквально обшаривает меня. – Едем? Не хотелось бы запаздывать.

Дорога была неблизкой. Летом вся императорская чета отбывала в загородную резиденцию – Петергоф, и трястись в коляске до него было не меньше часа, а то и больше. Это не скоростное метро, которое за пятнадцать минут может домчать почти до любой точки мира.

Но ожидание было окуплено с лихвой. Петергофский дворец в мягких лучах солнца, которое давно перевалило за зенит, выглядел как с открытки, какую шлют туристы из Питера своим друзьям. Золотые луковки «сахарной» церкви, белоснежная анфилада окон, шумевший позади фонтан. Я то и дело вертела головой, стараясь запечатлеть это воспоминание у себя в сердце.

– Что, Вера Павловна, нравится? – Голицын, на чей локоть я опиралась, усмехался.

– Не ожидала увидеть такую красоту. – Не покривила душой я.

Конечно, в современном мне Петергофе я бывала и не раз. Обошла его парки вдоль и поперёк, залезла во все уголки дворца, какие только могла. Но Петергоф девятнадцатого века сильно отличался от своего потомка. Было здесь что-то неуловимо-прекрасное, что утратил дворец после стольких лет невзгод. Быть может, атмосферу, что окружала его жителей?

Как мы не спешили, когда слуга проводил нас в одну из гостиных, большая часть гостей уже была на месте. «Небольшой» семейный приём включал себя человек тридцать, не меньше. Я без труда уловила знакомые лица – чету Салтыковых, пара чиновничьих лиц, что были на приёме у Толстых. И сам генерал.

Пришлось чинно обойти практически всех присутствующих. Граф взял на себя необходимость представлять всем незнакомым мне гостям, коих было большинство. Меня разглядывали, словно диковинную птицу, касались моей руки, спрашивали о музыке. Очень быстро я запуталась в именах, чинах и приглашениях на обед. Подошёл поздороваться и Пётр Александрович. Приложился к моей руке, вежливо улыбнулся и был таков. Я буквально спиной чувствовала, что неприятности на этом только начинаются.

– Почему мне хочется сбежать отсюда? – Тихо поинтересовалась я Голицына, когда поток желающих познакомиться со мной иссяк.

– Предпочтёте дверь для слуг или окно? – Весело поинтересовался граф, за что ему достался лёгкий хлопок веером. – Вы очаровательны, Вера Павловна, Вам не о чем беспокоиться. Принести Вам шампанского?

– Будьте добры. – Пару глотков сейчас точно не будут лишними. Но не успела я пригубить бокал, как по комнате прошёл уже знакомый мне шепоток, все как по команде поднялись.

– Его Величество, император Александр. Её Величество императрица Елизавета Фёдоровна. – Объявил звучный голос, двери распахнулись.

Император на этот раз был в гражданском, но всё равно чрезвычайно хорош собой. Под руку с ним шла императрица. Никакое сравнение, кроме как, с ангелом, с картин Тициана мне в голову не шло. Светлые волосы были аккуратно собраны наверху, лишь один закрученные локон изящно спускался по обнажённому плечу. Вечернее платье с открытыми плечами было дорогим, но сделано со вкусом – никаких излишних украшательств. Она была необычайно красива, но не затмевала красотой супруга. Наоборот, пара удивительно гармонична смотрелась друг с другом. Недаром всё светское общество сравнивало супругов с двумя ангелами, а поэт Державин в одном из своих стихотворений весьма метко сравнил августейшую чету с Амуром и Психеей. С тех пор прошло уже довольно много времени, но своего лоска Александр и Елизавета не утратили ни на йоту.

После долгих приветствий дошла очередь и до меня.

– Лизхен, позвольте мне представить сию очаровательную, юную особу – Вера Павловна Оболенская. – Я сделала книксен, приветствуя августейшую чету.

– Ваше Величество, это такая честь для меня. – Я не могла оторвать восхищённого взгляда от девушки. Подумать только, ей ведь сейчас где-то двадцать три года, она почти моя ровесница. Но разница между нами была просто колоссальной.

–Александр много о Вас рассказывал. – Улыбнулась мне девушка. – Говорил, что Вы очень талантливы.

– Давайте же удостоверимся в этом поскорее. – Император не дал мне и слова сказать. – Мы можем начать. Матушка подойдёт чуть позже.

Мужчина наградил меня покровительственной улыбкой. Я оглянулась на Голицына подле себя, тот едва заметно кивнул. Что же, кажется, делать нечего.

Гости быстро заняли свои места, а я поплелась к инструменту, подхватив заранее заготовленные ноты. Каждый шаг давался мне с трудом, чувство, что всё это не к добру не покидало меня.

Когда все расселись и в гостиной воцарилось что-то вроде тишины, я повернулась к гостям. Каждое моё движение рассматривалось будто под увеличительным стеклом. Я почувствовала, как кружится голова.

– Дорогие друзья. – Отличное начало, нечего сказать, назвать императорскую чету своими друзьями. Пять тебе Вера по этикету, садись. Я в панике прыгала взглядом с одного лица на другое, пока не заметила Голицына. Он мне улыбнулся, и я почувствовала, как снова чувствую землю под ногами. – Благодарю за оказанную мне честь. Не покривлю душой, если скажу, что моя музыка немного опережает время. Поэтому прошу Вас не быть излишне строгими к творцу, и, питаю надежду, что каждый найдёт в этой музыке что-то по душе.