Пленница

Осада – иначе не назовёшь, прекратилась ближе к четырём дня, чёрный внедорожник, припаркованный под окнами, тоже скрылся из поля зрения, не думаю, что победила, скорее всего Ренат отступил, чтобы завтра напасть с новой силой.

Ё-моё, надо как-то укрепляться, завалить входную дверь мебелью, настругать из досок колья, ага и развесить по периметру колючую проволоку….

Ещё до конца не проснулась, но лёгкий запах чего-то стряпанного учуяла. Прямо как в детстве, ранним субботним утром продираешь глаза, а у мамы на кухне уже готова целая стопка блинчиков. Как же я любила эту её традицию. Даже сама себе пообещала, когда семьёй обзаведусь, тоже приму домашний закон, что в выходной завтракаем блинами.

Любопытно, кто из соседей сегодня такой мегавезучий, как же хочется кофе со сливками, пончиков и варёной сгущёнки. Ну хоть в гости к кому-то иди и напрашивайся за стол.

М-да, у счастливых соседей с готовкой явно пошло что-то наперекосяк, потому как теперь вместо вкусного аромата запахло гарью.

Похоже, дым от соседей добрался даже до моей комнаты. Распахнула глаза и резко села.

– Твою же налево!

От дыма глаза аж режет, а под потолком всё сизо.

Мне померещилось или только что звякнула посуда, причём не где-нибудь, а у меня на кухне?

Сейчас лопну от злости. Ко мне в квартиру забрался Ренат. Больше просто некому. Ну не воры же. Что у меня красть? Соль? Пачку макарон?

Содрав с себя одеяло, соскочила с дивана и полетела. Зашибу.

В силу того, что уже долгое время проживаю одна, межкомнатные двери держу постоянно открытыми, а Ренат их плотно закрыл, поэтому сразу и не услышала, что у меня хозяйничает чужой.

Дёрнув за ручку двери кухни, хотела тут же начать верещать, но на меня напало облако из густого и едкого дыма.

Щурясь и активно махая руками, всё же разглядела сквозь густые клубы огромную фигуру Рената, а вот чем он конкретно занимался, увидеть не удалось.

– С добрым утром. Выспалась?

Юдин со мной поздоровался таким тоном, словно всё в полном порядке, мы с ним супруги, живём, разумеется, вместе, а сейчас обычное утро, он встал раньше с замечательным настроением, и мне остаётся только подойти к нему и в качестве приветствия поцеловать. Бесит.

– Ты как сюда пробрался?!

– Обыкновенно через дверь. Я кофе сварил. Будешь?

– Ну если замок сломал…, – рявкнула я и, шлёпая босыми ногами по полу, помчалась проверять, есть ли у меня ещё возможность на ключ запираться или чтобы посторонние в дом не вошли, придётся входную дверь подпирать табуреткой.

Покрутила собачку, подёргала ручку, вроде бы всё функционирует, открывается, закрывается.

Вернулась на кухню и руки в бока.

Юдину хоть бы что, он как будто не замечает у меня на лбу ярко-красную и жирную надпись «Готова зубами рвать на куски и убивать с особой жестокостью», с невозмутимым видом машет полотенцем, чтобы дым в открытое окно быстрее улетал. Не помогает это, даже если махать сразу тремя полотенцами, выход из ситуации либо время, либо хороший сквозняк, но и то, как показывает опыт, всё равно вонь ещё долго будет стоять.

– Для особо одарённых повторяю вопрос, ты как сюда попал? И отвечай развёрнуто, что через дверь, уже слышала, – нервно постукивая ногой, выкрикнула я.

– Ник, ты знакома с понятием «Медвежатник» или объяснить? – насмешливым тоном поинтересовался Ренат и наконец-то закончил заниматься своими бесполезными манипуляциями с полотенцем, закинув его на плечо. – Так как насчёт кофе?

На голову себе вылей!

От злости нешуточно трясёт, едва сдерживаю желание, открыть ящик, взять скалку и наброситься на Рената, чтобы как следует вдолбить мысль, что вламываться в чужие квартиры – категорически запрещено.

Закрыла глаза и дышу. Успокаиваюсь. Понятно конечно, что надо как-то взломщика-поджигателя из дома выкуривать, а для этого неконтролируемая ярость – самое то, но нервы тоже следует поберечь, их мне никто на новые не заменит, поэтому заботимся о том, что имеем.

– Ник, ты чего моя? Голова закружилась?

Голос Рената прозвучал очень близко, и так как у этого гада хватило наглости ко мне подойти, с медитацией было покончено. Распахнув глаза и заметив, что ко мне тянутся две лапищи, дабы так понимаю обнять, со всего маху полоснула Юдина ногтями по обеим рукам.

– Ай-й, – скорее для порядка, чем от боли зашипел мужчина, но зато отступил на прежнее место. – Хулиганить-то зачем?

То ли шок от наглого вторжения поутих, то ли дым успел немного рассеяться, но теперь размытости зрения нет. Вижу всё чётко, детально и оттого, приходится прямо напрягаться, чтобы удержать на лице недовольно-свирепую мину.

Ржать хочется так, словно мне сразу десять пальцев бока щекочут, плюс ещё и кто-то водит пёрышком по пятке. М-да, давно настолько уморительного зрелища не наблюдала. Если включить камеру и заснять Юдина, после его этой записью легко можно шантажировать. Если люди на него такого посмотрят, хана его репутации грозного и безжалостного биг босса.

Ренат сейчас как медведь на арене цирка, на которого нацепили одежду полугодовалого малыша и в коляску усадили. Вроде бы и размеры внушительные, и челюсть клыкастая, и когти острые растут из мохнатых лап, но вид из-за нежно-голубого костюмчика и чепчика всё равно мимимишный.

Для начала – Юдин, дабы не запачкать дорогущий костюм, воспользовался фартуком, что достался мне от хозяйки квартиры или от прежних жильцов, без нагрудника, синий, со спелой яркой вишенкой, но так как Ренат завязать пояс на талии не смог, длины не хватило, он его в брюки заправил. Далее руки – они у него все в тесте, причём если с пальцев шмотки на пол плюхаются, то возле локтей всё подсохло, а в некоторых местах даже успело потрескаться и теперь оттуда сыплется. И вот этими изгвазданными конечностями он планировал ко мне прикасаться? Лицо у Рената побледнело, а волосы посидели, разумеется, временно от муки. На лбу виднеется отчётливая полоса нормального телесного цвета, так понимаю, он тут так бедненький упахался, что пришлось лоб от пота вытирать.

– Чудо-юдо, вот скажи, на кой чёрт ты здесь всё разгромил? – потребовала объяснений, потому как мне крайне любопытно, для каких таких целей мою кухню принесли в жертву. – Зачем, всю посуду достал из шкафов? И для чего понадобилось каждый уголок посыпать мукой. Ты её тут сеял, что ли? надеялся, что через пару часов рожь заколосится?

– Ника, не шуми, – спокойным уверенным тоном, принялся Ренат прояснять ситуацию. – Я жарю оладушки к завтраку. Всё как надо, по рецепту, – данный факт был преподнесён с таким важным видом, словно речь идёт не о приготовлении еды, а о проектировании сверхсовременной подводной лодки, которая не только сможет по водам океана ходить, но и по земле передвигаться, а если сильно надо, то и в космос запросто полетит. – Но пока ещё не готово. У тебя есть время принять душ. Как закончу, крикну.

Бросив взгляд в угол с плитой, пришла к выводу, что Юдин жестоко обманывается, те угли, что догорают на сковороде, всё что угодно, но только не оладушки. Да и первую партию, что якобы готова и остывает в тарелке, тоже оладьями не назовёшь – бледные лепёхи с явно сырым тестом внутри.

– Ренат, боюсь, если ты, как грозишься, действительно закончишь, к этому времени к подъезду примчатся пожарные, поднимутся по лестнице и лихо всю мне кухню пеной зальют. Так что сворачивай удочки. А на будущее запомни, если тебе когда-нибудь в голову ещё раз стрельнёт что-нибудь приготовить, прямо выпинывай эти мысли и никогда к плите ближе чем на метр ни приближайся. Есть огромное количество вещей, которые даются тебе на отлично, но готовка ­– вот вообще не твоё.

Что лежало на душе, то и сказала, особо о чувствах Рената не беспокоилась. Да, возможно его желание приготовить для меня завтрак и романтично, но только при других обстоятельствах. Если бы между нами сейчас был бурный роман, я как оголтелая пищала, хлопала от восторга в ладони, от счастья падала в обморок и наплевала на гарь и погром. Но мы, блин, разошлись. И разошлись некрасиво. Из-за разрыва несколько дней не сползала с дивана и как коматозный больной, не пила, не ела, да что там, глаза и те не открывала.