Пленница

Ренат и до этого момента не был похож на плюшевого медведя, а теперь ему словно убойную дозу озверина вкололи. Волосы дыбом, ноздри раздуты, челюсть от ярости ходуном ходит, ладони крепко сжаты в кулак. Да что там кулаки, я в прямом смысле вижу, как у него из ушей пар идёт.

– Ренат, давай успокоимся, – приподняв руки до груди, плавными убаюкивающими движениями опустила их вниз, наглядно демонстрируя, до какого уровня нам следует понизить градус, ну пусть будет беседы. Хотя, конечно же, нет, мы всё что угодно делаем, но только не беседуем.

Юдин, прищурившись, крайне нехорошо на меня посмотрел, сразу сообразила, что через мгновение он сорвётся с места ради одной единственной цели – шею мне сломать. Пора показать цирковой номер в стиле человека паука и, вскарабкавшись на потолок, прилипнуть к нему ладонями и ступнями, а я просто с широко распахнутыми глазами смотрю, как Ренат надвигается, попутно отшвыривая мебель, что встречается ему на пути.

– Давай поговорим, – прижав к груди руки и зачем-то присев, взмолилась я. – Ведь после уже будет ничего не исправить.

– Всё, что мне нужно было, я от тебя услышал, – рявкнул Ренат. – А ты, если хочешь, болтай, пока можешь.

Со всех ног рванула в сторону ванной комнаты, Юдин явно не в себе, возможно, если его из душа холодной водой окатить, он очухается, иначе ведь и правда зашибёт.

«Да твою же…» – скривившись, ругнулась про себя. Неслась, не разбирая дороги и не заметив впереди чёртов табурет, со всего маху врезалась в него и без того раненой правой ногой. Разумеется, не остановилась, прихрамывая и практически не сбрасывая скорость, двигалась дальше, недаром же говорят, люди под воздействием стресса и со сломанными ногами бегут.

– Это что?! – за спиной послышался голос Рената. – Ника, твою же мать, остановись.

Фигушки бы я послушалась, но Юдин, во-первых, сам затормозил, а во-вторых, его тон изменился, перекачивал из разъярённо бешеного в обеспокоенный.

– Ты о чём? – обернувшись и запыхаясь от гонки, спросила я.

– За тобой тянется кровавый след. Понять не могу, откуда кровь течёт? – Юдин недоумённо меня оглядел.

И на самом деле, весь светлый ковёр изгваздала, видимо, от удара поджившая рана опять раскрылась.

– Из ступни, – согнув ногу в колене и приподняв, взглянула я на размер катастрофы. Жуть, как будто только что на стекло наступила.

– Присядь, посмотрю, – мужчина кивнул на кресло возле окна.

– Зачем? Чтобы подобрать, каким именно размером ржавого гвоздя впоследствии в ноге ковырять?

Юдин недовольно сверкнул глазами, но на удивление из себя тут же не вышел.

– Нет, лучше оставайся на месте, я тебя сам до кресла донесу.

Что это? Искреннее желание поиграть в доброго доктора или же хитрый ход охотника, чтобы добыча не убегала, а добровольно сдалась? Положение у меня сейчас как у сапёра, за ошибку придётся платить жизнью, поэтому лучше перестраховаться и постараться близко к себе Рената не подпускать.

– Только подойди, и я тебе глаза выцарапаю, – прошипела я, но конечно же Юдин не испугался, ему и мчащийся на полном ходу бронепоезд не страшен, а угроза человека моей комплекции и подавно.

– Сильно не дёргайся, а то усугубишь, – даже отреагировать не успела, как после этих слов Ренат в один бросок оказался возле меня и подхватил на руки. – Бля…, Ника, просил же не дёргаться. Ну хоть раз бы послушала, что говорят. Ника!

– Что там смотреть? Парез, как порез, – вопила я и брыкалась, словно Ренат собирался бросить меня на раскалённую сковороду и обжарить до румяной хрустящей корочки с обеих сторон.

Трепыхалась отчаянно, но с нулевым результатом. С таким же успехом бабочка пытается взмахнуть крылышками, когда человек их пальцами зажимает. Намеренье есть – толку никакого.

– Нет, так неудобно, – заявил Ренат, когда моя пятая точка коснулась кресла. – Попробуем на кровати.

Юдин вновь взгромоздил меня на себя и как бездушную куклу, у которой не обязательно спрашивать мнение, отнёс на постель, где уложил на спину, высоко поднял ногу и принялся рассматривать рану.

– Тысяча и одно несчастье, ты где умудрилась порезаться? Посуду здесь, что ли, колотила, а потом прыгала на осколках? – хмурясь поинтересовался мужчина, после внимательно оглядев пол спальни и не найдя никакого безобразия, вопросительно уставился на меня.

– Пф-ф, – глядя на Юдина снизу вверх из положения лёжа, фыркнула я и сообщила. – Это не я умудрилась, а ты. Кто запретил мне одеться и обуться? Ты. Кто меня в лужу с осколком затянул? Опять ты. Так что ни какое я не «Несчастье», а жертва насилия.

Да, где-то я чуть-чуть события исказила, Ренат открытым текстом обуваться мне не запрещал, но ведь костюм надеть не разрешил и велел ни одной вещи из квартиры с собой не брать. Так что….

– То есть порезалась ты ещё ночью, потому что не обулась?

Неожиданно, но, оказывается, во мне есть что-то от садиста. У Юдина на лице отразилась смесь раскаянья с болью, и мне от этого, стыдно, конечно, в таком признаваться, но хорошо. Прямо бальзам на душу. Пусть его помучает совесть, а я погляжу.

– Ника, я не дал тебе надеть штаны, но обувь-то здесь была причём?!

– Уточнять надо было, запугал до полусмерти, а теперь удивляешься. И какого опять орёшь? Не глухая.

– Чтобы ты да испугалась до полусмерти. Ну-ну. Сдаётся мне ты просто маленькая интриганка. Выпороть бы тебя до красной попы, – Ренат, отпустив мою ногу, направился к выходу.

– Ты куда, за хлыстом? – приподнявшись на локтях, на всякий случай спросила.

– За аптечкой. Сначала вылечу, а уже после отхлещу.

Глава 25

Минут через десять- пятнадцать в дверь постучали. Ренат ни за что бы не стал спрашивать разрешение, чтобы войти к себе в спальню. Значит, это кто угодно, но только не он.

– Войдите, – отозвалась я, мысленно прося небеса, чтобы на пороге появился Андрей и рассказал, где брат и как с ним обращаются.

– Добрый вечер, – официально сухим тоном поздоровалась со мной Анна, что несла в руках белый пластмассовый ящик с красным крестом на боковой стенке.

Значит, Юдин не пожелал поиграть со мной в доктора и пациентку, и роль лекаря досталась Анюте. Что ж логичный выбор, как-то раз, когда мы с ней заболтались, девушка поделилась планами на будущее, сказала, что работа горничной для неё временная, а после, как отучится в медицинском колледже, пойдёт трудиться медсестрой.

Если с мужской половиной обитателей дома я быстро нашла общий язык, то женщины здесь почему-то меня сторонились и лишь одна единственная Аня охотно шла на контакт. Мы могли запросто засесть на кухне и за чашкой чая проболтать несколько часов. Хотя сейчас, глядя на девушку, об этом и не скажешь. Она держится так холодно и отстранённо, как будто мы с ней едва знакомы или вообще видимся в первый раз.

– Привет, Анюта, тебе не обязательно со мной возиться, оставь аптечку, я справлюсь сама, – предложила, потому как сочла, что девушка домой спешила, а Юдин её заданием задержал. Поэтому она и не в духе. Может, её кавалер дожидается возле кинотеатра или с цветами под окнами караулит.

– Ренат Матвеевич, чётко выразился, что именно я должна обработать рану, потому как опыт имею.

Анна с каменным лицом подбрела к кровати с той стороны, где сидела я и, поставив на тумбочку ящик, скомандовала:

– Приподнимите ногу, для начала посмотрим, что у вас там.

Ни черта не понимая, что с девушкой происходит, и почему её отношение ко мне вдруг изменилось, показала ступню.

– Аня, а почему обращаешься ко мне на «вы»? Вроде же как обсуждали этот вопрос и договорились на «ты».

Девушка, не посчитав нужным отвечать, пододвинула к кровати кресло, а когда присела, положила себе на колени одноразовое полотенце и туда же подняла мою ногу.

– Тебе так удобно? – особо выделив интонацией первое слово, спросила она.

– Пойдёт, – теперь и мой голос прозвучал раздражённо.

Крепко стиснув челюсть и зажмурившись, честно терпела и не жаловалось на лечение, но всему же есть предел. Откровенно признаться, Аня хреновая медсестра. С её руками и резкими движениями ей прямой путь ассистировать патологоанатому, чтобы у живых людей от её врачебной деятельности от боли из глаз искры не сыпались.