Пленница

– Ника милая, просто никуда не отходи и оставайся на месте, и я очень постараюсь забыть о твоей глупой выходке. Иначе….

Недослушала, что будет иначе, выключила телефон и бросила в урну.

Не помню где, но как-то слышала, что обоняние из всех чувств у человека самое слабое, и к запахам мы привыкаем довольно быстро, напрочь переставая их ощущать. Если так, то почему же меня до сих пор преследует вонь этой жутко обшарпанной квартиры? Ведь три дня назад с Олегом сюда заселились, а я и сейчас чувствую, как от стен отталкивается и бьёт прямо в нос запах плесени, как от деревянного скрипучего пола несёт гнилью, как мягкая мебель источает смрад немытого тела, да тут каждая вещь и предмет обязательно чем-нибудь отвратительным портят воздух.

Или, быть может, старенькая однушка совсем ни при чём, и запах тухлятины идёт от меня, потому как заживо разлагаюсь? А что, очень даже возможно, последние трое суток я ничем не отличаюсь от зомби. Не сплю, не ем, не пью, почти не разговариваю, сижу у окна и сквозь пыльное стекло таращусь на улицу. Причём если меня отогнать от подоконника и спросить, на что конкретно смотрела, вряд ли смогу хотя бы перечислить, что находится за окном.

Шум льющейся воды, доносившийся из ванной, стих, следом скрипнула дверь, и послышались шлепки босых ног по полу. Как же Олег не брезгует, ходить здесь без обуви? Меня от одной мысли об этом выворачивает наизнанку.

– Ник, ну ты прямо к окну приросла, – тревожным голосом выдохнул Олег.

Зачем он опять об этом говорит? Где хочу там и сижу. Я же к нему не пристаю по поводу, что он от экрана ноутбука не отлипает. Нет, всё же надо было снять двухкомнатную квартиру, у взрослых людей, которые приходятся друг другу сестрой и братом должно быть личное пространство, отгороженное дверью с замком. Олега всем сердцем люблю, но его постоянное присутствие рядом, именно теперь тяжело выношу.

– А что мне ещё делать? Тут особого разнообразия нет. Спать, телек смотреть или как я сейчас наблюдать за детьми на детской площадке, – не оборачиваясь на брата, отозвалась я.

– Ну это полный …, – брат матюгнулся и, не скрывая раздражения, выплюнул. – Окна квартиры выходят на гаражи, где ты там углядела детей и площадку? Ник, ты бы на улицу хоть вышла, погуляла, подышала свежим воздухом, – Олег сменил гнев на милость и теперь разговаривает со мной, как с пациенткой дурдома. Приторно ласково и сюсюкая. – Или уборкой займись, а? Помнишь, как постоянно мой дом с ног на голову переворачивала, каждую щель отмывала, тогда я ворчал, сейчас же и слова против не скажу.

– То был дом, а тут дыра. Смотреть тошно, не то что к чему-либо прикасаться, – огрызнулась я и настоятельно попросила. – Олег, не вяжись ты ко мне, видишь же, что не в духе.

– Дыра?! – повторил Олег с нотами удивления. – Да по сравнению с теми квартирами, которые мы после переезда снимали – это отель пятизвёздочный. Забыла, как одним взмахом веника полный совок тараканов собирала и посмеивалась, что в некоторых странах их едят жареными, так что голодная смерть нам не страшна. Тогда тебя ни грязь, ни живность, ни надувной матрац вместо кровати не смущали. Когда это ты превратилась в капризную привереду? Ау-у, где моя сестрёнка Ника, которую лопатой не убить, самосвалом не переехать и отставшими от стен обоями не испугать?

Понимаю, Олег из благих намерений не оставляет в покое, ему наверняка тяжело на меня такую смотреть, но он только мучает и никак не помогает.

– Где точно не знаю, но у меня есть от неё послание для тебя. Как только одыбает и придёт в себя – сразу вернётся, а пока от неё отдохни, – попыталась пошутить я, чтобы Олег не думал, что нахожусь в глубочайшей депрессии.

– Ник, ты из-за расставания с Юдиным рассыпалась в кучку песка?

Опять? Просила же, как человека, о Ренате при мне не вспоминать. Разве Олег не замечал, что стоит произнести его имя, как ошпаренная на месте подпрыгиваю, а что творится у меня внутри в этот момент словами не передать. Душу бесконечная тоска и холод охватывает и одновременно с этим её словно в раскалённую лаву бросает. Проще сдохнуть, чем вытерпеть.

Да, вот такая я идиотка со Стокгольмским синдромом скучаю по своему похитителю, что хочется шею в петлю запихать.

– Олег, сходи в магазин или свари кофе, да что угодно, главное ­меня не трогай. Когда почувствую потребность поговорить, поверь, первым об этом узнаешь.

– Ник, я же….

– Хочешь как лучше, пытаешься помочь. Знаю и ценю. Но объясняю на пальцах, у меня глубокая рана кровоточит, никакие слова её не излечат, просто надо подождать, когда сама затянется.

Ренат

– Ну и, новости есть? – громыхнул я на только что вошедшего в кабинет Андрея. Хотя, похоже, зря спросил: нервно мнётся и таращится в пол, значит, опять ничего нового.

– Записи с камер торгового центра нам отправили, видно, как Ника говорит по телефону, выкидывает его в урну, выходит на улицу и движется в западном направлении, дальше полный ноль. Делал запрос, в той местности дорожных камер нет, и ни одно видеонаблюдение соседних зданий тот участок не охватывает.

– То есть опять рукава от жилетки, – устав от бесполезной диареи из слов, рявкнул я. – Тогда какого ко мне свой зад притащил, чтобы показать тупоголовую рожу?! На хрен она мне не сдалась. Ника где?!

– Ищем, Ренат Матвеевич. Все ресурсы задействованы.

– Сборище идиотов, – ударил по столу кулаком, а по-хорошему надо было треснуть по черепушке Андрея, чтобы надвое раскололась, он ей в любом случае нечасто пользуется. – Может, я чего-то не понимаю, вот объясни, как трое специально обученных мужиков упустили девчонку? Какого… они столпились у одного входа, зная, что в грёбаном кабинете их два? У них что мозг пластмассовый, совсем не фурычит?!

– Ренат Матвеевич, я извиняюсь, но парни получили от вас чёткие указания. Нику только оберегать, препятствий ей не чинить и свободу не ограничивать, – промямлила гнида, которая, если сейчас же не сквозанёт, будет разодрана на куски.

Резко поднялся на ноги, и кресло, что подо мной находилось, на приличной скорости покатившись, с грохотом врезалось в стену. Сучёнок Андрей, согнувшись, тут же попятился в сторону выхода. Здесь же резко смекнул, что почки могут отбить, так какого к Нике дебилов приставил?

– Совсем оборзел, ты ещё и варежку открываешь, – обогнув стол, приближаюсь к тому, кому светит следующие три дня мочиться одной кровью. Хоть пар выпущу.

– Ренат Матвеевич, простите, я неправильно выразился. И в мыслях не было оправдываться. Просто хотел сказать, что Вероника....

– Говори, говори, скреби себе на хребет, – протянул я, и сотрудник, не закончив фразу, заткнулся, зато вынул из кармана мобильный, трясущимися пальцами разблокировал экран и явно водит глазами по тексту. Ему бы не сообщения просматривать, а молитву читать.

– Ренат Матвеевич, ещё неточно, возможно ошибка, но, кажется, к местонахождению Ники появилась ниточка, – приободрившимся голосом выпалил Андрей как из пулемёта. – Разрешите, немедленно удалиться, чтобы лично убедиться в достоверности информации?

Твою же… настроился на тяжкие телесные и что теперь боксёрскую грушу отпускать? Дилемма.

– Пошёл вон. Жду через час с результатом. И сразу предупреждаю, отсутствие оного плохо отразиться на твоём здоровье.

Вернувшись за стол, минуту смотрел на разложенные документы. В результате смёл их и всё то, что попалось под руку на пол.

Как же хреново….

Утром три часа кряду колотил по снаряду, а желание давить всё, что движется, даже на секунду не стихло. Ни на чём сосредоточиться не могу, в горло ничего, кроме алкоголя не лезет, но и от него толку немного, два бутыля вчера в себя влил, а вырубился только к утру, да и то всего на пару часов.

Всё из-за неё….

Забилась неизвестно в какую конуру, а мне её предательская ухмылка повсюду мерещится, причём чаще всего суку с закрытыми глазами вижу.

Всё, это дно. Ниже упасть уже невозможно. Опять в бесчисленный по счёту раз, сам не понял, как добрался до спальни и вошёл в гардеробную. Меня сюда не просто так тянет, здесь от вещей этой стервой громче чем от подушки пахнет.