Цена жизни

Недолго думая, Пётр Иванович направился в деревенский храм, чтобы поговорить с рабыней и проверить слова Лафо.

Храм селяне построили одним из первых неподалёку от широкой тропинки, ведущей в лес. Это было самое большое здание в деревне и служило одновременно и тюрьмой, и храмом.

Пётр Иванович слабо интересовался местной религией и никогда не присутствовал на службах, подтверждая славу безбожника. С приходящим из города старым служителем веры колдун обменивался презрительными плевками вместо приветствия.

В храме было тяжело дышать из-за резкого запаха священного цветка. Лично у Петра Ивановича от едкого аромата чесался нос и слезились глаза. Узнай об этом служитель веры, он бы незамедлительно заявил, что священная сила цветка изгоняла из храма нечестивца. А слово «аллергия» однозначно относилось к тёмной магии.

Одна из пленниц залепетала нечто бессмысленное и непонятное. Колдун не прислушивался к речи безумной и запалил один из светильников, освещая желтизной просторное помещение с кривыми идолами в стенных нишах.

Катя поморщилась и прикрылась рукой от света. Неумело она постаралась скрыть попытку побега: шпильки в замке.

Пётр Иванович сел неподалеку от притаившейся пленницы и со вздохом заговорил:

- В тысяча девятьсот сорок первом году меня призвали на войну с фашистами.

Слова давались Пётру Ивановичу с большим трудом, приходилось заново вспоминать родную речь. Он говорил медленно и с большими паузами.

- Я хорошо помню, как попал сюда. Как меня, словно котенка, за шкирку вытянули из одного ада в другой. Я был напуган. Я верил, что нахожусь в концлагере, что не доживу до конца войны и что никогда не увижу лица родных. Я помню, как уничтожили мою темницу. Я помню, когда впервые увидел лесного духа. Я думал, что фашисты свели меня с ума и что я вижу демона. Он сказал мне ужасную вещь, что я никогда не умру… и вот уже прошло семьдесят лет, а я все еще живой.

Пётр Иванович повернулся к рыжей пленнице, смотревшей на него так, словно он сошел с ума.

- Меня звали Пётр Иванович Жук. До войны я жил в небольшой деревне под Минском и работал школьным учителем. Был женат на Лизавете Степановне Жук, с которой у меня было трое детей.

Было заметно, как Катя побледнела после его последних слов. У неё бегал взгляд от одного предмета к другому, словно она продумывала план к побегу.

- Хорошо… эм… - осторожно заговорила Катя, видя, что собеседник не собирается продолжать исповедь и ждёт какой-то реакции от неё, – конечно, неожиданно, что вы… воскресли из мертвых…

- Так ты знаешь, кто я? – поднял бровь Пётр Иванович.

- Эм… д-да-а… вы это… мой прадед… которого мы считали мертвым…

- Детей моих как зовут?

На лбу Кати появилась испарина, слегка посинели губы. Она явно боялась ошибиться и отчаянно не хотела отвечать на поставленный вопрос.

- Ну? Как их зовут? Назови всех троих, – потребовал Пётр Иванович.

- Ва…Варвара, – сказала Катя, внимательно следя за поведением колдуна, - Па… Павел и… Станислав…

Пётр Иванович закрыл глаза. Все сомнения сразу отсеялись. Лафо не могла подсказать пленнице имена его детей.

- Вы же выпустите меня, правда? – напомнила о себе Катя.

Пётр Иванович отрицательно покачал головой.

- Бесполезно. На тебе клеймо, которое мне не снять. От духов лесных не сбежать. Попытки побега были и раньше. Даже если я тебя выпущу, то духи настигнут тебя и убьют. Так или иначе, сегодня ты умрешь.

К Кате не сразу вернулась способность говорить после того, как она услышала, что её собираются убить.

- Знаете, моя тетя… эм… могущественная ведьма, – залепетала Катя, почесав затылок. – Вы позвоните ей… и она всех ваших духов разгонит. Знаете, какая она сильная? Вы только сделайте ей звонок, и всё. Она вызовет омоновцев и вертолеты. Я вам гарантирую, что вы таких страшных демонов никогда в жизни не видели!

- Я понимаю тебя, ты не веришь и хочешь запутать меня…

Пётр Иванович поднялся, намереваясь выйти из храма.

- Стойте! – закричала пленница. – Я вам правду говорю! Клянусь! Моя тётя – очень влиятельная женщина! Просто позвоните ей! Господи, пожалуйста! Не оставляйте меня здесь!

Когда Пётр Иванович вышел из помещения, у него так закружилась голова, что пришлось прислониться к стене храма.

Ему не оставили иного выбора…

С наступлением темноты, колдун подготовил единственный на деревню магический фонарь. Топливо для подпитки света стоило дорого, поэтому фонарём пользовались в крайних случаях. Колдун не без оснований считал, что волшебный лес не место для увеселительных прогулок.

В деревне давно погасли огни, когда Пётр Иванович покинул дом и направился к деревьям-гигантам. Было так темно, что пропади свет, Петру Ивановичу пришлось бы продвигаться на ощупь.

Едва колдун переступил границу леса, как его окутала неестественная тишина.

Кто-то дышал в затылок, но Пётр Иванович шёл только вперёд и не оборачивался. Заставляли напряженно прислушиваться то шлепок по воде, то хруст ветки, то треск костей…

Пётр Иванович сжал в свободной руке защитный талисман. Болотные твари, затягивающие путников в трясину, обычно далеко не заходили, если не были голодны…

Зубастая пасть мелькнула всего на мгновение, но защитный талисман отразил атаку. Существо завыло от боли, откатившись назад. Колдун осветил чудовище фонарём. Болотная тварь, похожая на паука с пастью рыбы-удильщика, трещала сочленениями и готовилась напасть вновь.

Не задумываясь, Пётр Иванович выпустил вперёд руку и остановил сердце монстра в момент прыжка. Огромная туша упала неподалёку от фигуры колдуна и распалась фиолетовыми светляками.

- Я не к тебе пришёл, Дахот! – заорал Пётр Иванович, когда перед ним материализовался фиолетовый дух.

В ответ Пётр Иванович услышал шипение. Дахот приблизился к нему, обнажая в улыбке острые зубы. При свете магического фонаря фиолетовые глаза духа сверкали как огни. Дахот оскалился и щёлкнул челюстью в миллиметре от лица колдуна и снова превратился в тысячи светлячков.

Пётр Иванович выругался и упал на спину, отмахиваясь от насекомых.

- Ты знаешь, колдун, что Эфо ослеплен болью и жаждой мести? – ласково заговорил Дахот, и пара светляков не больно ударила Пётра Ивановича в лоб. –Он глух к мольбам и слезам людей. За триста лет к нему много раз приходили ревущие от горя родители и молили его о милосердии. Но он всегда без всякой жалости убивал их детей. Он не пощадит твою девчонку и с радостью вырвет её сердце.

- Я всё равно попытаюсь, – упрямо поднялся с земли колдун. – Пусть возьмет мою жизнь!

- Не ходи к Эфо, колдун, а лучше заключи сделку со мной. Я могу помочь тебе обмануть его, – дорогу осветили сотни фиолетовых светлячков, – но ты должен сделать то, что я тебе скажу.

- И какую цену ты назначишь за свою помощь? – нерешительно остановился возле освещенной дороги Пётр Иванович.

- Не спрашивай меня о цене, если ты не хочешь спасти девчонку. Решайся. Или иди домой и жди, когда тебе принесут её мертвой. Кроме меня ни один хранитель тебе не поможет. Только я могу потягаться с Эфо.

Пётр Иванович обернулся назад, услышав барабанную дробь… Терять было нечего.

- Говори, что я должен делать…

***

Прежде чем начать приготовления, девушек напоили дурманом. И даже Катя не сопротивлялась, когда деревенские её переодевали в платье и причёсывали, вплетая в волосы живые цветы.

«Мне всё снится» – думала Катя, когда пленниц как телят на верёвке повели в сторону мрачного леса.

Сами селяне вздрагивали от каждого шороха, всматривались в темноту и со страхом оглядывались на клубившийся следом туман. Чем глубже они входили в лес, тем явственнее становился шёпот, а деревья всё больше походили на кривых чудовищ из страшных сказок.

Перепуганные люди привязали пленниц к стволам и оставили их одних. Катя не знала, сколько времени прошло, прежде чем путы сами по себе ослабли. Другие пленницы за исключением слепой постепенно разбредались кто куда.