Близнецы-тираны (ЛП)

— Открой его, — подбадривает он меня. — Посмотри, что внутри, моя Июньская бабочка.

И только на мгновение я забываю, что он опоздал, забываю, что он прижимает к себе другую женщину, забываю, что он, вероятно, пьян в стельку, и я позволяю себе быть блаженно счастливой. Как только я открываю коробку, я понимаю свою ошибку.

— Что у тебя там, милая? — Спрашивает мама и подходит ближе.

Я в слишком сильном шоке, чтобы ответить или спрятать то, что находится в коробке. Моя мама достает бутылку текилы и огромный, фиолетовый фаллоимитатор.

— Подумал, что ты, возможно, захочешь немного повеселиться. — Кейд ухмыляется. — Не думаю, что ты потрахаешься в ближайшее время, поэтому я купил тебе маленькую игрушку. А выпивка предназначена для того, чтобы заглушить твою боль, Июньская бабочка. Может быть, ты наконец-то сможешь заглушить ту маленькую неудовлетворенную влюбленность, которую испытываешь ко мне, Джун.

Его голос проникает мне в сердце, и я пристально, спокойно смотрю на него. Это не должно меня утешать. Все, чего он хочет, это причинить мне боль. В комнате тишина, мое сердце снова разбивается, и когда мой отчим выгоняет Кейда, я уже заморожена. Я опять позволила себе поплакать той ночью в объятиях Паркера, как и всегда прежде.

Глава 19

Кейд

Как, черт возьми, я должен двигаться дальше, когда каждая гребаная вещь в мире напоминает мне о моей бабочке?

Мои руки дрожат, когда я подношу сигарету к губам. Я глубоко вдыхаю, дым заполняет мои легкие, в голове мутнеет. Это долгожданная передышка от боли и беспокойства, которые превратили меня в чертову неразбериху за последние несколько недель. Но ничто из этого не причиняет мне такой боли, как моя собственная нечистая совесть. Мысль о Джун, брошенной, вынужденной доверять только моему брату, сводит меня с ума. Я хватаю рюмку со стойки и выпиваю ее одним махом. Потом еще одну. А потом еще одну. Почему бы и нет? Что у меня осталось? Там ничего нет. Ничего, кроме дней, наполненных пустой болью и одиночеством.

— Кейд?

Мои затуманенные глаза устремляются к фигуре, стоящей передо мной. Миниатюрная, сексуальная, рыжеволосая. Я роюсь в своей памяти, чтобы вспомнить ее имя.

— Кара?

— Ты вспомнил. — Она ухмыляется.

Рыжая выглядит сексуально сегодня вечером в облегающей мини-юбке из латекса и черном топе с таким низким вырезом, что ее сиськи почти вываливаются из него.

— Как у тебя дела?

— Черт, — ворчу я в ответ.

Зачем мне скрывать, во что превратилась моя жизнь? Нет смысла это отрицать. Я потерял своего брата, я потерял Джун. Даже мои самые закоренелые друзья по вечеринкам больше не хотят встречаться со мной. Они думают, что это печально, что я провожу каждую ночь в клубе или баре. Пошли они к черту. Они не знают, каково это потерять обе свои половинки.

— А как насчет тебя?

Честно говоря, мне насрать, как у нее дела, но, тем не менее, она заводит речь о своем тупом парне. И вот он здесь, мистер член собственной персоной. Он собственнически обнимает Кару за тонкую талию и смотрит на меня, когда замечает, что я пялюсь на почти обнаженные сиськи его девушки.

— Ты помнишь Адама, верно? — Кара мурлычет, и я что-то ворчу в ответ. — Я надеюсь, вы двое сможете забыть свою маленькую ссору.

— Почему тебя это волнует? — Невнятно произношу я.

— Ну что ж… — Они обмениваются заговорщицкими взглядами, а затем парень, наконец, отпускает Кару. Она придвигается ближе ко мне, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо. — Мы надеялись, что ты присоединишься к нам сегодня вечером.

— Присоединиться к вам? — Повторяю я громко, заставляя Кару покраснеть от смущения и прочистить горло.

Впрочем, я уже не в том состоянии, чтобы беспокоиться об этом, черт возьми. Она хочет неприятностей, я, блядь, устрою ей их. Затем я обращаюсь к ее парню, поднимаю еще одну рюмку и выпиваю ее одним глотком, прежде чем заговорить снова.

— Дьявольский секс втроем?

— Вроде того. — Кара нервно смеется. — Так что? Что думаешь?

Я взвешиваю свои варианты. Я потерял Джун. С тех пор у меня пропало желание снимать цыпочек в барах. Каждую ночь я дрочу свой напряженный член рукой, и мне этого больше не достаточно. Мне нужны шелковистые складки женщины на мне, обволакивающие мою длину, принимающие мой член. Дьявольский секс втроем, не идеальный сценарий, но больная часть меня, темная сторона, все равно хочет, чтобы я это сделал.

Чтобы причинить очередную боль Джун. Чтобы испортить Кару. Чтобы показать ее убогому парню, кому принадлежит киска, на которую он собирается надеть кольцо. Я хочу наебать его. Я хочу видеть его сломленным. Я хочу быть тем, кто снова причинит боль, потому что, черт возьми, что у меня осталось, кроме какой-то случайной гребаной связи. Там ничего нет. Ничего.

— Да, хорошо, — наконец протягиваю я, опрокидывая еще один бокал и накидывая на плечи кожаную куртку. — Давай, оторвёмся.

В восторге, Кара берет меня за руку, а ее парень за другую. Она выводит нас из клуба, и ее парень душка вызывает Uber. Всю обратную дорогу до их бруклинской квартиры девушка жадно смотрит на меня. Она действительно хочет большего.

Какая жаждущая маленькая сучка.

Мысль о том, чтобы трахнуть Кару, должна наполнить меня первобытным желанием, но это, блядь, ничего не дает мне. Не тогда, когда мои мысли все еще сосредоточены на Джун, на том, как сильно я причинил ей боль. Я разрушил ее гребаную жизнь, и я никогда не смогу простить себя за это и она тоже. Я внутренне стону, проводя пальцами по волосам.

Uber останавливается перед модным зданием, и мы втроем поднимаемся на лифте в их пентхаус. Через несколько мгновений после того, как входная дверь закрывается, Кара набрасывается на меня. Ее неряшливые губы пытаются найти мои, но я уклоняюсь от них, говоря себе, что я просто тяну время, прежде чем дать ей то, чего она так отчаянно хочет. Но чем больше времени проходит, тем меньше я уверен, что смогу пройти через это.

Я не хочу какую-то грёбаную распутную девчонку из клуба. Я хочу Джун. Но я не могу получить ее. Так что я вполне могу побаловать себя. В любом случае, Джун на это наплевать.

Кару, кажется, немного смущает мое нежелание, поэтому она усаживает меня на свой зеленый бархатный диван с бутылкой водки в руке. Она забирается на колени своего парня на диване напротив моего, и его руки проникают под ее подобие юбки. Я бесстрастно наблюдаю, как эти двое целуются. Губы встречаются с губами. Кожа встречается с кожей. И мой член прижимается к моему животу, отказываясь даже пульсировать при виде этого.

Даже когда парень снимает топ Кары, я остаюсь невозмутимым. Да, она чертовски великолепна, но для меня это ничего не значит. Здесь нет никаких эмоций, кроме откровенного возбуждения, и это чертовски беспокоит меня, хотя я понятия не имею, когда я так зациклился на эмоциях. Может быть, именно тогда я понял, какими вкусными они могут быть, когда почувствовал, насколько более значимым становится трах, когда ты кого-то любишь. Но я больше не люблю Джун. Я больше не могу любить Джун. Моя сводная сестра ясно дала понять, что ей на меня наплевать, и мне пора двигаться дальше. Поэтому, когда Кара жестом просит меня подойти ближе, я сажусь на диван с ее парнем, а она забирается ко мне на колени. Мои руки исследуют ее тело. Она хорошенькая. Теплая. Ей хорошо в моих объятиях. Но я ничего не чувствую.

Ни хрена себе.

Я позволяю ей целовать себя некоторое время, задаваясь вопросом, какое оправдание я могу придумать, чтобы выпутаться из этой дерьмовой ситуации. Но мой разум пуст. Я не могу придумать ничего, что помогло бы мне выбраться из этого пентхауса и вернуться домой, где я мог бы оплакивать смерть двух отношений в одиночку.

Всё с меня хватит.

— Я не могу, — бормочу я, осторожно снимая ее со своих колен и возвращая в объятия ее парня. — Я не могу трахнуть тебя, прости.

— Что? — Она ошеломленно смотрит на меня. Затем выражение ее лица становится сердитым. — Серьезно? Ты заставил нас тащить тебя сюда только для того, чтобы ты мог сейчас отступить?