Страница 4 из 73
В христианской теологии существует множество различных нюансов в понимании проблемы богодухновенности. Они берут отсчет от так называемой «вербальной (словесной) богодухновенности», воспринимаемой в форме, по существу, дословной диктовки, когда даже огласовка или пунктуация, присущая еврейскому тексту Ветхого Завета, воспринимались как богодухновенные[41] и тяпостепенно склоняется к идее чисто «поэтического вдохновения», с помощью которого истина выражается не в форме литературной прозы или поэзии, а в великих образах, доносящих библейские идеи почти так же, как поэзия, драматургия или рассказ доносят истину в других областях[42]. Проблема богодухновенности играет очень важную роль в вопросе о природе и авторитете Библии. Однако, прежде чем продолжить данную тему, нам надо сделать обзор тех причин и предпосылок, которые сегодня обусловливают различные позиции в отношении авторитета Библии.
Революционные преобразования в западном мышлении
Три революции оставили неизгладимый след в западной культуре и современном обществе, фактически вобрав в себя всю западную мысль вместе с теологией. Эти три революции совершились в области естественных наук, в исторической науке и в философии.
Мы ознакомимся с ними только вкратце. Размышляя о революции в области естественной науки, мы тотчас вспоминаем о коперниковской, или гелиоцентрической[43] системе, пришедшей на смену геоцентрической системе Птолемея. В XVII в. Кеплер (1571 — 1630)[43] и Галилео Галилей (1564 — 1642)[44] признали научную концепцию Н. Коперника (1473 — 1543) и оказали тем самым серьезное воздействие не только на науку, но и на понимание и авторитет Библии[45]. Этот новый научный порыв утверждал, что отныне все изменилось. Теперь наука уже не черпает знания в Писании, но само Писание отныне надо толковать с помощью научных выводов. Это означало, что «авторитет Библии умалился»[46].
Отныне Библии надлежало иметь дело только с проблемами веры и морали и не затрагивать более проблем научных. Мы уже касались влияния этого современного, натуралистического взгляда, сказавшегося на классической либеральной теологии и неоортодоксии. Наука обрела автономию и в целом сохранила ее. Однако, начиная с шестидесятых годов нашего века, в Соединенных Штатах благодаря межконфессиональным усилиям была разработана библейски обоснованная креационистская модель мира, которая наряду с теорией эволюции преподавалась в средних школах[47] в дополнение к другим дисциплинам[48].
Вторая революция касается науки истории. Также начав свое развитие в ХVII в. (веке Просвещения), историческая наука продолжала его на протяжении последних четырех столетий[49]. Эрнсту Трельчу (1865 — 1923), немецкому богослову, ставшему историком[50] и оказавшему значительное влияние на современную богословскую деятельность[51], приписывают классическую формулировку современной историографии: для изучения истории используется историко-критический метод, осмысляющий ее как замкнутую сферу всегда неразрывно связанных между собой причин и следствий, в которой «историк не может допустить сверхъестественного вмешательства в причинную связь как основу его работы»[52].
Р. Бультманн следующим образом выразил сущность исторического метода: «Исторический метод предполагает, что история — это единство в смысле всегда неразрывной цепи следствий, в которой отдельные события связаны между собой последовательностью причины и следствия. Исторический метод допускает, что в принципе можно весь исторический процесс понять как замкнутое единство»[53].
И хотя в данном случае может возникнуть небольшой вопрос о природе причинно-следственной связи, реальная проблема заключается в том, может ли трансцендентная причина найти свое место в этой концепции истории. Например, может ли Бог, трансцендентный Бог, посредством божественного действия определить ход исторического процесса или историческое событие? Посмотрим, как отвечает на этот вопрос Р. Бультманн. «Эта замкнутость, — пишет он, — означает, что непрерывная цепь исторических событий не может быть разорвана вмешательством сверхъестественных, трансцендентных сил и поэтому «чуда» в данном смысле слова не существует»[54]. При таком взгляде на историю любая форма божественной активности отрицается или считается невозможной. Это означает совершенно имманентный взгляд на историю, покоящийся на горизонтальном уровне без какого-либо вертикального, трансцендентного измерения.
Каким образом историко-критический метод пришел к такому пониманию истории? Ответ дан в трех основных принципах этого метода. Первый принцип — принцип корреляции[55] — означает, «что явления исторической жизни человека настолько взаимосвязаны и взаимозависимы, что всякое радикальное изменение, возникшее в какой-либо точке исторической цепи, непременно оказывает воздействие на ее непосредственное окружение»[56] Принцип корреляции ссылается на «взаимодействие всех проявлений духовно-исторической жизни»[57]. Второй принцип — принцип аналогии — определяется как «фундаментальная гомогенность (однородность) всех исторических событий»[58] в том смысле, что «мы можем выносить вероятностные суждения только в том случае, если допускаем, что наш нынешний опыт радикально не отличается от опыта наших предшественников»[59]. Говоря проще, принцип аналогии означает, что «наблюдение аналогий между сходными событиями прошлого дает возможность наделить их вероятностью и объяснить неизвестное за счет известного»[60]. Фундаментальной в использовании принципа аналогии является его ценность как средства познания.
Третий принцип историко-критического метода — это принцип критицизма, согласно которому «наши суждения о прошлом нельзя классифицировать просто как истинные или ложные, но следует рассматривать как просто претендующие на большую или меньшую степень вероятности и всегда открытые для пересмотра»[61]. Этому принципу присущ момент относительности нашего знания и, следовательно, гипотетичности человеческих суждений[62]. Согласно некоторым философам истории принцип критицизма надо применять в психологическом смысле, делая это для того, чтобы определить:
1) что имел в виду автор того или иного документа;
2) верил ли он в то, что говорил;
3) была ли оправданна его вера.
Каковы же значения этой концепции истории применительно к авторитету Библии и для теологии в целом? Эрнст Трельч (1865 — 1923), сформулировавший эти принципы в их классической форме, полагал, что принципы исторической науки несовместимы с исторической христианской верой и, следовательно, с библейским свидетельством, потому что библейская религия основана на сверхъестественной деятельности Бога[63]. Таким образом, Библию нельзя считать сверхъестественной богодухновенной книгой. «Библия доступна пониманию только в терминах ее исторического контекста и подчинена тем же принципам толкования и критики, которые применяются к любой другой древней литературе»[64].