Страница 39 из 73
Классификация смысловых единиц текста посредством внутренних критериев
Наиболее адекватно классификация смысловых частей библейского текста происходит в том случае, если мы исходим из внутренних критериев, присущих тексту. В своей фиксированной форме текст, находящийся перед нашими глазами, является нормативным. Это предполагает, что мы заинтересованы не в изучении предположительной долитературной стадии существования евангельских материалов или в ее реконструированной «ситуации в жизни», а в тех литературных условностях, которые использовались библейскими писателями в контексте библейского текста, который нам доступен.
В прошлом было принято считать, что целый ряд древних ближневосточных текстов, отражающих культуру Египта, Вавилона, Хеттского царства, Греции и Рима, необходимо использовать для того, чтобы адекватно классифицировать смысловые единицы библейского текста. Существовало принципиальное предположение о единообразности и согласованности древних цивилизаций. Сегодня существует множество свидетельств, говорящих о том, что эта точка зрения, согласно которой «древний Ближний Восток представлял собой унифицированное, монолитное единство», «становится все более и более сомнительной»[61].
Для консервативно настроенных ученых библейская вера является формирующим элементом и действенным принципом, объясняющим уникальную природу литературы, написанной израильтянами и ранними христианами. После того как смысловые единицы соответствующего библейского текста претерпели классификацию, проведенную на основании внутренних принципов, их можно сравнить с образцами риторики, оформившимися в русле соседних культур. В то же время необходимо самым серьезным образом препятствовать искушению, выражающемуся в стремлении осмыслить библейские формы отрывков текста в рамках текстуальных формообразований, присущих соседним культурам. Поддавшись этому искушению, мы придем к искажениям и неверному толкованию текста.
Например, 1 — 11-ю главы Книги Бытия критики формы восприняли как «историю первобытного мира», написанную по образцу той литературы, которая представляет собой неисторический жанр легенды или саги[62]. Фактически же 1 — 11-ю главы Книги Бытия (если их проанализировать как единое целое) содержат историю таких начал, как начало существования земли, начало жизни и человека (Быт. 1:1 — 2:4), начало Субботы (Быт. 2:1 — 3), начало брачных отношений (Быт. 2:4 — 25) и начало греха (Быт. 3). Главы 5-я и 11-я представляют собой хронологическое изложение родословных Адама и Сима, если принимается важность факторов генеалогии и времени.
Несмотря на наличие некоторых поэтических отрывков (Быт. 2:23; 3:14 — 16; 17б — 19; 4:23 — 24; 9:25 — 27; 49) в целом Книга Бытия представляет собой прозаическое повествование[63]. Различные смысловые единицы Книги Бытия в целом могут быть охарактеризованы как повествования прозаического жанра. Иногда эта историческая проза перемежается стихотворными строками, какими-либо перечнями, хронологией родословных, речениями, снами и видениями.
Полное описание классификации всех ветхозаветных смысловых единиц заняло бы слишком много места, и, тем не менее, туда вошли бы речи[64], проповеди[65], молитвы[66], записи[67], письма (послания)[68], разчные перечни[69], законы[70], видения[71], сны[72], притчи[73], загадки[74], песнопения (гимны)[75], пророческие речения[76], благословения и проклятия[77], а также иносказания[78].
Исследовав смысловые единицы библейского текста на основании внутренних критериев, можно попытаться сравнить их с внебиблейскими материалами. Так, например, можно выбрать и сравнить притчи Иисуса с притчами раввинов, которые можно датировать временем, последовавшим вскоре за новозаветной эпохой. Недавно эта работа была произведена[79] и дала некоторые интересные результаты. Было выдвинуто предположение, что притчи Иисуса, представленные в синоптических Евангелиях, и притчи раввинов имеют в основном одни и те же формальные признаки, основанные на их морфологии. Было отмечено, что точное разъяснение смысла многих притч, даваемое в конце, является общим местом[80], а это означает, что необходимо отбросить предположение критицизма формы, согласно которому объяснение смысла притч является вторичным и не принадлежит к ним.
Однако в том, что касается цели и функции притч, между притчами Иисуса и притчами раввинов существует примечательный контраст: «Евангельские притчи стремятся поколебать общепринятые ценности и ожидания, притчи раввинов пытаются укрепить их. Первые потрясают, вторые укрепляют. Главным образом притчи разъясняют идею Царства»[81].
Проведенное исследование притч является весьма поучительным примером. Даже если библейские писатели используют традиционные внешние формы, часто с точки зрения преследуемой цели и функции они наполняют их новым содержанием, показывая тем самым, сколь опасно делать какие-либо выводы на основании изучения одной только формы, без обстоятельного изучения содержания.
ТОЛКОВАНИЕ СМЫСЛОВЫХ ЧАСТЕЙ ТЕКСТА
Ниже мы приводим частный случай исследования, иллюстрирующий принципы толкования текста на основе одной из его смысловых единиц. Мы попытаемся дойти до нашей цели, выбирая знаменитую «Песнь о винограднике» из Книги пророка Исаии (Ис. 5:1—7). Несмотря на то, что выбранный нами отрывок используется как своего рода модель, нижеследующие пять разделов анализа вполне применимы ко всем остальным смысловым единицам Библии.