Страница 14 из 74
Но в этом нет ни необходимости, ни удовольствия.
Я делаю шаг вперед.
— Я мог бы дать тебе шанс, если ты ответишь на вопрос.
Он выпрямляется, и, что любопытно, его многоцветные глаза становятся ярко-зелеными.
— Да, сэр.
— Почему ты избегаешь меня?
Его плечи горбятся так быстро, что это было бы комично при любых других обстоятельствах.
— Я... не видел..
— Спокойной ночи, солдат.
— Нет, подождите! — он прыгает передо мной так, что его грудь почти врезается в мою.
Я смотрю на него сверху вниз и чувствую нежный запах его кожи.
Маленькая чертова дразнилка.
— Ты загораживаешь мне дорогу, Липовский?
Он отпрыгивает назад, его грудь вздымается.
— Нет, сэр. Я просто... могу я быть честным?
— Когда это у тебя бывало иначе?
Его глаза встречаются с моими на секунду или две, прежде чем он опускает их вниз и шепчет:
— Вы заставляете меня чувствовать себя некомфотно, вот почему.
Ну-ну, ты только посмотри на это.
Мне приходится приложить все усилия, чтобы не схватить его за горло и не швырнуть о ближайшую стену.
Но опять же, все сценарии, которые я представляю в своей голове, вызовут неодобрение, особенно с кем-то, кто находится под моей опекой.
Поэтому я прохожу мимо него.
— Я ответил вам. Вы собираетесь дать мне шанс?
— Нет.
— Но вы сказали..
— Я мог бы рассмотреть это. Я сделал это и передумал.
Я ухожу по коридору и мельком замечаю пристальный взгляд в свою спину от дерзкого солдата.
Хорошо. Потому что я собираюсь сделать так, чтобы ему было еще более некомфортно
До такой степени, что он возненавидит собственную шкуру и пожалеет, что вообще перешел мне дорогу.
В день миссии все находятся в состоянии повышенной боевой готовности.
Тем не менее, это не то удушливое чувство, когда кажется, что ошибка вот-вот произойдет. Моя команда сосредоточена и обладает достаточным уровнем подготовки, чтобы не терять голову в игре. Чем скорее это будет сделано, тем быстрее мы сможем уехать.
Я уже собираюсь выйти из своего кабинета, когда кто-то врывается в дверь. Прежде чем я подумываю о том, чтобы разбить им голову и использовать труп в качестве моего нового матраса, в поле зрения появляется человек. Его круглый живот опережает его присутствие и обладает большим характером, чем сам мужчина. По крайней мере, этот живот был постоянным, чего нельзя сказать о его владельце.
Атмосфера уверенного самодовольства окутывает каждую черту-бусинку на его лице. Его темные глаза светятся чистым злом. У него прямой, высоко задранный нос, из-за чего он выглядит высокомерным, как бог.
Это, пожалуй, единственная физическая особенность, которую я унаследовал от этого человека. В основном я похож на свою мать, то к чему мы с ним относимся с взаимным пренебрежением.
Виктор появляется на пороге позади него с редким для него извиняющимся выражением лица.
Он, как никто другой, знает, что мы с Романом Морозовым не должны жить на одном континенте, в одной вселенной или в одном временном периоде. На самом деле, видеть его в день моей миссии - это все равно что видеть во сне ворон и змей, поедающих мой череп.
И я даже не суеверен.
Нет необходимости спрашивать, как он сюда попал. Мой отец обладает таким типом власти, которая позволяет ему набивать карманы некоторым политикам и некоторым военачальникам, состоящим у него на службе.
Единственное, из-за чего он злится, так это из-за того, что у него все-таки недостаточно сил, чтобы меня уволить.
Я смотрю на Виктора, он кивает, затем выходит на улицу.
Не желая смотреть на гнилое лицо моего старика и не имея возможности молиться о его исчезновении, я занялся проверкой своего оружия.
Я медленно разбираю свою винтовку, не торопясь с выполнением задания.
— Чему я обязан этим неприятным визитом?
— Ты всегда был наглым маленьким ублюдком, — вздыхает он тяжело, вероятно, из-за усилий, которые он приложил, чтобы притащить сюда свой живот.
— Вроде как учился у лучших.
Я не смотрю на него, но чувствую, как жар его взгляда обжигает мне затылок. Он, конечно же, не тратит время на то, чтобы показать свое истинное лицо.
Очевидно, проиграв битву за то, чтобы оставаться в стоячем положении, он почти марширует и наваливается всем своим весом на мой стул. Прямо напротив того места, где я сижу на столе.
Его лицо слишком велико для его шеи, руки слишком толстые, вены вот-вот лопнут, и он сильно потеет, его не спасает даже русская зима.
— Я не видел тебя целый год, и это тот прием, который я получаю? — он подчеркивает свои слова этим более пренебрежительным тоном. Тот, который он использует всякий раз, когда решает «наказать» меня.
Обучить меня этому пути.
Заставить меня научиться тому, как стать его подходящим «наследником».
— Ты не видел меня год, но мне любопытно, как ты все еще ждешь от меня какой-то формы приветственной церемонии, — я поднимаю голову. — Ты заслужил какой-то королевский титул, о котором я не знаю?
— Ты, блядь! — он поднимает руку со стола. На данный момент, это привычка, от которой старому хрену было трудно избавиться.
Я смотрю прямо на эту руку, провоцируя его ударить меня.
Просто прикоснись ко мне, Роман. Я, блядь, вызываю тебя.
Он опускает его обратно, прекрасно зная, что я выстрелю ему между глаз.
Я сказал ему это, когда он бил меня в последний раз, когда мне было пятнадцать. Я сказал, что, если он сделает это снова, я убью его, разделаю его труп и закопаю там, где не светит солнце.
Он отнесся к этому серьезно. Это и то, что я намного сильнее его. Я могу справиться с десятью такими, как он, одновременно.
Роман Морозов когда-то был самым сильным человеком, которого я знал. Теперь он не что иное, как тень самого себя прежнего. Старый толстый клоун, чье тело поражено достаточным количеством болезней, чтобы опозорить целую больницу.
Он разглаживает свой уродливый серый галстук, который выглядит так, словно его украли из фильма девяностых годов.
— Ты не отвечал ни на мои звонки, ни на письма. Почему?
— Я сказал тебе почему. — я защелкиваю патронник на место. — На самом деле, я сказал тебе причину четыре года назад, когда я ушел.
— Я не буду принимать эту чушь. Как мой старший сын, ты обязан унаследовать империю и возглавить семью Морозовых.
— Это такая честь — говорю я со всем сарказмом, на который только способен. — Но я пропущу это. Пусть это сделает Константин.
— Константин - безрассудный ублюдок, которому я бы не доверил безопасность золотой рыбки, не говоря уже о моей семье.
— Ты создал его, ты и разбирайся с ним. Не моя проблема, не мой разговор.
— Кирилл! — он хлопает обеими руками по столу и встает во весь рост. Предполагается, что это какая-то форма запугивания, но это больше похоже на последнюю мольбу умирающего о помощи.
— Да?
— Ситуация в Братве изменилась с тех пор, как ты ушел. Мое положение больше не является надежным, и есть даже намеки на то, что меня могут заменить какой-нибудь новой кровью.
— Спасибо за информацию. Я позвоню, когда найду кого-нибудь, кого можно трахнуть.
Темная тень падает на его черты, смешиваясь с гнилостным чувством отчаяния. Давным-давно, когда я окрашивал его мир в черный цвет, а он делал то же самое с моим, я бы отдал свое левое яйцо, чтобы увидеть его таким, какой он сейчас. Безнадежный, отчаявшийся и на грани того, чтобы бросить его любимую гордость к моим ногам, просто чтобы я принес пользу ему и его империи своими услугами.