Страница 21 из 75
— Может, еще лет пять, может, чуть дольше — не могу сказать точно, но… Даррен, как бы я не храбрился, как бы не вел себя нагло и дерзко, на самом деле мне страшно. Страшно кануть в небытие, раствориться во тьме и стать ничем и никем.
Вздохнул, понимая переживания хранителя, но как помочь — не ведал.
— Ладно, — бодро мяркнул он, спрыгивая с кресла и направляясь к моей грязной рубахе, — нечего грустить, как есть, так и есть, по-другому уже не будет. Значит, пока у меня есть время, буду веселиться и радоваться жизни, пусть и призрачной. И это, рубашку-то надень.
Хранитель хмыкнул, стрельнув глазами на стол, где уже лежала свежая, чистая рубаха черного цвета с завязками на груди и золотой тесьмой по вороту, после чего исчез вместе с грязной, вонючей рубахой.
Улыбнулся. Каким бы Хок не был порой вредным, но он всегда был заботливым и отзывчивым. Если была нужна помощь, то всегда являлся на выручку. И жаль, что его время истекает. Будет просто невозможно заменить его кем-то еще.
Поднялся с кресла, наведя на себя морок, чтобы скрыть заляпанные волосы, с лицом проще — его могу оттереть, и, обойдя стол, взял, оставленную Хоком рубашку, чтобы надеть, как в кабинет вошли.
Замер, как раз натянув рукав лишь на одну руку, и в недоумении смотрю на опешившую адептку.
— Что вам нужно, Дарина? — нахмурился, глядя на нее.
— А я… мне… тут, в общем… — замялась она, неотрывно глядя на меня.
— Очень информативно, — хмыкнул, снова продолжив надевать рубашку. — Может, поподробнее расскажете, что привело вас ко мне, да еще и столь наглым образом позволив себе войти ко мне в кабинет без стука?
— А там, это, Хок, он и сказал, что вы… ну, не заняты и знаете, что я… ну, в общем, вот, — выдохнула она, во все глаза уставившись на меня.
— Что, — самодовольно улыбнулся, понимая, чем вызвана такая реакция — я же полураздет, а мускулатура у меня развитая, тело подтянутое и довольно привлекательное, — нравлюсь?
— Не-а, — огорошила она меня своим ответом, из-за чего мои брови медленно, но верно поползли вверх.
— Не понял. Повторите-ка еще раз, — потребовал у нее, чтобы убедиться, что не ослышался.
— Не нравитесь, — повторила она. — Просто… Вы грязный и…, — она поморщилась, — и воняете, как дохлый скунс.
Моментально нахмурился, тут же накидывая на плечи рубаху и зашнуровывая ее на груди, затем, сев в свое кресло и сцепив руки в замок, недовольно поинтересовался:
— Так что привело вас ко мне?
Девушка неуверенно жмется у порога кабинета, не решаясь пройти дальше, а я и не приглашаю. Ничего, пусть постоит — ей полезно.
— Да, понимаете, — начала она, опуская взгляд в пол, — тут это, недоразумение одно вышло.
— Вот как, — кивнул, внимательно ее слушая.
— Да. Короче, меня адепты немного бояться и, в общем, они…
— Ближе к делу, Дарина! — потребовал я, не сводя с нее взгляда.
Надо отметить, что ученическая форма ее факультета, ей невероятно шла! Теперь видно, какая у нее тонкая талия и высокая грудь, красивые бедра и стройные ножки, да и волосы, кажется, немного потемнели, приобретя более насыщенный темно-русый оттенок.
— Меня с занятий выгнали, — понурив голову, все-таки ответила она.
— Уже?! В первый день? Да еще и на первом занятии? — натурально удивился я, откидываясь на спинку кресла. — Да я, как погляжу, у вас талант, девочка!
— Да я не виновата! — воскликнула она, непроизвольно делая шаг в моем направлении. — Это все те ребята! Они всякую ерунду про меня этому Орнику наплели, а он и поверил! Сказал, чтобы я без вашего разрешения на занятия к нему не являлась.
— Как интересно, — хмыкнул, стараясь скрыть улыбку. — И что же такого про вас рассказывали адепты?
— Что это я виновата в срыве урока у профессора. А я, между прочим, самая первая в аудиторию явилась, а вот они все-все опоздали! Да! А я, почему-то крайней осталась. — И столько в ее взгляде обиды, что казалось, будто она сейчас заплачет.
— А вы виноваты? — хитро сощурившись, поинтересовался у нее.
Девушка потупила взгляд, пряча руки за спину. Ага, ясно. Значит, доля ее вины все же присутствует.
— Ладно, я дам вам допуск на занятия к профессору Дигнику Орнику, но, Дарина, если вы снова вызовите его гнев, то будете сами с этим разбираться — у меня, помимо вас, еще восемьсот адептов в Академии.
Взял чистый пергамент и написал от руки допуск, заверив ее своей размашистой подписью и поставив печать Академии Смерти.
— Держите, Дарина, — протянул ей пергамент.
Она, мягко ступая, из-за чего почти не было слышно стука каблучков ее туфель, прошла по кабинету и приблизилась к столу, не сумев скрыть брезгливости на лице из-за «амбре», исходившего от меня, и протянула руку, чтобы взять документ.
— Почему я вам не нравлюсь, Дарина? — задал неожиданный для самого себя вопрос.
Девушка замерла с протянутой рукой, удивленно глядя на меня. А смотрю в ее глаза и жду ответа.
— Я… я же уже говорила, — запинаясь, вымолвила девушка. — Вы жуткий и страшный. У меня от вас мороз по коже. Я… я вас боюсь.
— Вот как, — кивнул, принимая ее ответ. — Ладно, тогда больше не смею вас задерживать, адептка. Можете идти.
И отдал пергамент, который она тут же схватила и как можно скорее постаралась покинуть мой кабинет.
Какая любопытная особа. Знаю ведь, что далеко не урод, но глядя на то, как глаза девушки наполняются паникой, когда она смотрит на меня, отчего-то становится неприятно на душе. Интересно, почему меня так зацепили ее слова?
И тут же сам себе ответил:
— Да потому что еще никто и никогда не говорил мне, что я жуткий. И уж тем более, страшный. Ладно, — махнул рукой, беря в руки книгу по сотворению Астарота могучими и древними драконами.
Но не успел прочесть и пары страниц, как в кабинет влетела разгневанная Найрин, с громким хлопком закрывая за собой дверь.
— Даррен! — прорычала она, гневно глядя на меня. — Я требую, чтобы эту новенькую отчислили!
— Кого именно? — не понял я, нахмурившись и откладывая книгу в сторону.
— Эту Дарину! Провинциалку! Из-за нее больше половины первого курса вовремя не явились на занятия! — рявкнула женщина, носясь по кабинету, точно фурия, из-за чего ее одежды колыхались, иногда открывая взору стройные ножки, а волосы развевались при малейшем движении, нежно обрамляя красивое лицо.
— Это каким же образом она умудрилась такое провернуть?
— А это ты своему ненаглядному хранителю скажи! Он был с ней заодно! Даррен, — остановилась она, гневно взирая на меня, — я требую ее немедленного отчисления!
— Найрин, — мягко начал я, со снисходительной улыбкой глядя на невесту.
— Не надо, Саргат! — подняв руку вверх прямо перед собой, остановила она меня. — Только не защищай ее! Она же из провинции! Зачем вообще таких брать в Академию? Они же нищеброды! Если ты ее отчислишь, этого даже никто не заметит и уж тем более никто не расстроится…
Вот тут я нахмурился. Это что еще за разговоры такие?
— Найрин, я не обязан отчитываться перед тобой, почему и для чего принимаю новых учеников из неблагополучных семей. Поверь, порой тот, кто неблагороден по крови, куда более талантлив, чем тот, что родился в богатой и родовитой семье! — в моем голосе металл, взгляд жесткий и сосредоточенный. Как бы я не любил Найрин, но не позволю что-либо говорить о своих студентах.
Женщина, поняв, что сболтнула лишнего, моментально смягчилась и, обойдя мой стол, встала рядом и, положив руки мне на плечи, нежно промурлыкала:
— Прости, ты прав. Я болтнула, не подумав. Но, пожалуйста, хотя бы накажи эту новенькую — из-за нее пострадали тридцать шесть адептов-первокурсникв с разных факультетов. Она разлагает дисциплину…
— Я подумаю над этим, — хмуро кивнул, делая вид, что собираюсь приступить к работе. — А теперь извини, у меня много дел.
Она еще постояла немного, ожидая, что все же изменю свое решение, но я оставался непреклонен. Услышал, как она скрипнула зубами, а затем, резко развернувшись, вылетела из кабинета, оставляя меня одного.