Страница 3 из 11
– За отвязную девчонку со скучным именем? – уточнила я.
– Не думал, что ты такая трусиха и зануда, – поддел меня Йован.
Кажется, он всерьез настроился получить мой поцелуй.
– Ты берешь на слабо, что ли? – рассмеялась я.
Но Йован даже не улыбнулся в ответ, а застыл на месте и выжидающе смотрел. Я поймала внимательный взгляд Гарбича, и у меня на миг перехватило дыхание. Звук газонокосилки вдруг стал совсем глухим и теперь доносился издалека, будто у меня уши заложило. Запах свежескошенной травы, наоборот, стал чувствоваться острее. И мне вдруг захотелось стать той, кем меня описал Йован: отвязной девчонкой, которой все нипочем. Показать свое превосходство… И правда, слабо мне, что ли? Это всего лишь поцелуй.
Взяв Йована за руку, я повела его к нашей калитке. Он послушно плелся за мной. Я почувствовала власть над ним, и это меня взбудоражило. В старом сарае было темно, только сквозь деревянные доски проникали вечерние солнечные лучи, пахло деревом и смолой. Мы с Йованом встали друг напротив друга. Я видела лишь высокий силуэт парня и немного запаниковала. Нет, уже целовалась, но никогда не учила этому кого-то. Мне и в голову не могло прийти, что такое когда-нибудь случится со мной. Я решила начать с глупой лекции.
– Итак, когда ты находишься наедине с девчонкой…
– Мы болтать сюда пришли или целоваться? – недовольным голосом спросил Йован.
Его тон я расценила как волнение, но Гарбич вдруг решительно обнял меня за талию и поцеловал первым, да так, что мои ноги тут же ослабели, а сердце громко заколотилось. Йован классно целовался. Мой язык едва поспевал за умелыми движениями его языка. Поддавшись накрывшим меня эмоциям, я не сразу оттолкнула парня. Когда до меня наконец дошло, что происходит, я уперлась кулаками в грудь Гарбича. Йован не стал напирать и отстранился.
– Что это было? – спросила я, тяжело дыша.
– Когда?
– Только что! – сердито рявкнула я. – Ты ведь сказал, что не умеешь целоваться!
– Значит, ты оценила? – в темноте голос Йована звучал довольно, и это меня обескуражило. Так вот для чего он все это затеял! – Значит, ученик превзошел учителя?
– Ты! Тупой самовлюбленный малолетка! – выкрикнула я, нащупывая в темноте грабли.
– Что ты задумала? – с опаской отозвался Йован.
Из сарая мы выбежали под страшный грохот повалившихся грабель и лопат. Мне хотелось прибить Гарбича. Весь день он заставлял меня чувствовать себя идиоткой, но под конец устроил настоящий спектакль. Йован бежал по заросшему участку с громким мальчишеским хохотом, а я, с граблями наперевес, выкрикивала ему в спину проклятия. Мое лицо пылало от злости и смущения. Я никогда не попадала в столь глупое положение. Гарбич оказался проворным, выскочил за калитку и выкрикнул напоследок:
– Пока, Маруся!
А я остановилась посреди участка и устало опустила руку с тяжелыми граблями. Повернувшись, увидела на крыльце растерянную бабушку.
– Что случилось? – спросила она. – Почему ты носишься по участку, Маша?
Мне было и обидно до слез, и одновременно смешно оттого, что я купилась на такую глупость. Я все-таки рассмеялась сквозь проступившие слезы.
– Как хорошо, что у меня есть билеты на электричку, бабуля, – ответила наконец я.
Уехать как можно скорее в город. И никогда-никогда не возвращаться сюда, чтобы не видеть больше наглого придурка Йована Гарбича.
Глава первая
Педали на велосипеде страшно прокручиваются, и я не могу спокойно проехать и пары десятков метров. Конец августа выдался душным. Дело уже к вечеру, а над поселком до сих пор жарит большое раскаленное солнце. Еще и комары противно зудят над ухом. Мало того что нужно крутить сломанные педали, так еще и приходится останавливаться каждые пару минут, чтобы отмахнуться от надоедливых кровососов.
Страшно вихляя, с горем пополам я доехала практически до нашего дома, но остановилась, чтобы перевести дух. Дальше – дорога в гору.
Несмотря на все неприятности с велосипедом, настроение у меня отличное. Но скорее определение «романтично-меланхоличное» здесь больше подойдет. А все потому, что сегодня я снова встречалась с Ленечкой. Бабушка предупреждала, чтобы я не общалась с этим парнем, но меня к нему тянуло словно магнитом.
Познакомились мы в местном магазине. Ленечка стоял за мной в очереди, а потом галантно предложил донести тяжелый пакет до нашего дома, ведь, как оказалось, нам по пути. Ленечка сказал, что давно приметил меня в поселке, пару раз видел на станции, но не находил повода подойти. Я смущенно улыбалась всю дорогу – мне было приятно внимание такого симпатичного и неординарного парня.
Ленечке двадцать четыре – высокий смуглый брюнет с подтянутой спортивной фигурой и правильными чертами лица. Отросшие волосы Ленечка стягивает в небольшой хвостик, и это сводит меня с ума. Всегда была неравнодушна к длинноволосым мужчинам. Несмотря на страшную августовскую жару, Ленечка в черных джинсах и футболке. Но, пожалуй, самое необычное в Лене – его глаза: чуть раскосые, с ярко-зелеными радужками. А еще меня подкупала Ленина работа. В день нашего знакомства Ленечка рассказал, что снял дачу у дальней родственницы, чтобы дописать свой роман. Ро-ман! Да, Леня – писатель, и это очень романтично… Никогда не встречалась с писателями. Ну и дачу он подобрал колоритную: белый каменный дом в два этажа с деревянными балками. Рядом – лесное озеро с кувшинками и лесистыми островками. Очень живописные места.
Бабушка, увидев в первый вечер, кто проводил меня до дома, немного расстроилась. Оказывается, про Ленечку ей рассказывала подруга Клара Ивановна, чей участок граничит с участком нового жильца. Леня – племянник ее соседки. Та когда-то обмолвилась об этом другой соседке, потом – еще одной, и пошло-поехало… Бабуля рассказала, что Леня очень своеобразный парень, еще и лечился у «мозгоправа». А это для моей бабушки сродни госпитализации каждую весну в психушке. Она обожает все преувеличивать и не понимает «моду» на психотерапию. «Вот жили мы безо всяких депрессий». По мнению бабушки, нашему поколению просто заняться нечем. Я сказала, что посещение психотерапевта в наши дни – обычное и полезное дело и в том, что Леня проходил терапию, нет ничего страшного. Наоборот, он молодец, что проработал свои травмы. Мало ли что в жизни могло случиться – тяжелое детство, неразделенная любовь…
– Я ж говорю, псих, – сделала свой вывод бабушка.
Я вздохнула.
– Бабуля, сейчас многие следят за своим психическим здоровьем.
Но бабушка только махнула рукой.
Конечно, в следующую нашу встречу я настороженно отнеслась к Лене. Все выискивала в его поведении «своеобразие», как назвала это бабушка. Но так ничего подозрительного и не обнаружила. А спрашивать его напрямую, для чего он посещал «мозгоправа», да еще и ни с того ни с сего, как-то глупо. Постепенно тревога, которую во мне все-таки посеяла бабушка, ушла. Ленечка оказался отличным парнем, и с каждой новой встречей нравился мне все больше. Он увлеченно рассказывал о своей работе, книгах, истории, политике… Впервые мне встретился такой уравновешенный, эрудированный и интересный парень. Еще и голос у Ленечки низкий, глубокий. Слушать его – одно удовольствие.
Вот и сегодня мы снова провели день вместе. Пили чай на крыльце того самого каменного дома и много болтали. Правильнее сказать, болтал больше Леня. Я помалкивала, боясь ляпнуть какую-нибудь глупость, да и не хотелось Леню перебивать.
Все-таки он какой-то инопланетный парень, прибывший в наш дачный поселок из прошлого. Свою книгу писал от руки или печатал на старой машинке, которую привез из города. Он постоянно слушал Фила Коллинза, как мой отец, – этим Леня мне тоже нравился. Песни Коллинза ассоциировались с любовью и детством. И пусть у Лени и отца из общего был лишь музыкальный вкус, я все равно постоянно проводила между ними параллели. Отец всегда восхищал меня, восхищает теперь и Леня… Так мы и сидели с ним на ступеньках, слушая Oh think twice, it’s just another day for you and me in Paradise, и в чашках с черным чаем отражалось небо.