Темный лес

— А что насчет Разрушителя для Ло Цзи? — спросил кто-то.

Этот вопрос навел Цинь Шихуанди на какую-то мысль. Он воткнул меч в землю и надолго задумался. Заходящее солнце внезапно ускорилось, и тени удлинились до горизонта. Наполовину зайдя, солнце поменяло направление движения и несколько раз поднялось и опустилось вблизи горизонта, как блестящая спина кита, всплывающего из черного океана. Гигантская равнина и кучка людей — все, что существовало в этом мире — то освещались, то погружались во мрак.

— Ло Цзи — сам себе Разрушитель. Ему нужно понять, какую именно угрозу он представляет для Господа, — наконец произнес Цинь Шихуанди.

— Что нам известно о Ло Цзи? Он представляет опасность? — спросил кто-то.

— Нам ничего не известно. Господь и Эванс знали. Эванс научил Господа хранить тайну. Эванс мертв. У нас нет ответа на этот вопрос.

Кто-то неуверенно спросил:

— Является ли Ло Цзи самой серьезной угрозой среди четырех Отвернувшихся?

— Этого мы тоже не знаем. Очевидно только одно, — ответил Цинь Шихуанди, глядя на небосвод, меняющий синий цвет на черный. — Из всех четырех Отвернувшихся он единственный, кто напрямую противостоит Господу.

Чан Вэйсы открыл совещание, но долгое время оставался безмолвным, чего раньше с ним никогда не случалось. Он пробежался взглядом по двум рядам политических офицеров за столом совещаний, затем посмотрел куда-то вдаль, слегка постукивая карандашом по столу. Стук карандаша, похоже, действовал как метроном для его мыслей. Наконец он закончил свои раздумья.

— Товарищи, вчера был обнародован приказ Центральной военной комиссии. Я назначен командующим Политическим отделом Вооруженных сил. Я принял назначение еще неделю назад, но сейчас, когда мы сидим за одним столом, меня раздирают противоположные чувства. Я только что осознал, насколько трудна работа, которая вам досталась. И теперь я сам принадлежу к вашему числу. Я раньше этого не понимал, и прошу меня простить.

Он раскрыл лежащую перед ним папку.

— Эта часть совещания пройдет без протокола. Товарищи, давайте честно обменяемся мнениями. Станем ненадолго трисолярианами и раскроем наши мысли друг другу. Это чрезвычайно важно для нашей будущей работы.

Чан Вэйсы обвел взглядом лица офицеров, останавливаясь на каждом на пару секунд. Все хранили молчание. Тогда он поднялся и принялся ходить вдоль стола за спинами сидящих военнослужащих.

— Наш долг — взрастить в наших солдатах уверенность в будущей победе. Но есть ли такая уверенность у нас самих? Поднимите руки те, у кого она есть. Не забывайте, мы делимся тем, что у нас на уме.

Никто не поднял руку. Почти все уперли взгляды в стол. Но Чан Вэйсы заметил, что взор одного человека был направлен прямо перед собой. Это был Чжан Бэйхай.

Генерал продолжил:

— Верите ли вы, что победа возможна? Под возможностью я понимаю не какие-то случайные доли процента, а серьезные, практические шансы.

Чжан Бэйхай поднял руку. Никто не последовал его примеру.

— Прежде всего, благодарю всех за честность, — сказал Чан Вэйсы и повернулся к Чжан Бэйхаю. — Замечательно, товарищ Чжан. Сообщи нам, на чем основана твоя уверенность в победе?

Чжан Бэйхай встал, но Чан Вэйсы жестом указал ему сесть:

— Это не официальное совещание, — пояснил он. — Мы просто ведем откровенный разговор.

Чжан Бэйхай продолжал стоять навытяжку:

— Командующий, у меня не получится объяснить все лишь парой слов. Выработка уверенности — это долгий и сложный процесс. Прежде всего, я хотел бы отметить одно ошибочное мнение, существующее сегодня в войсках. Все мы знаем, что до Трисолярианского кризиса мы предлагали рассматривать будущее любой войны с научной, рациональной точки зрения. По инерции мы и сейчас так думаем. Это особенно заметно в сегодняшних космических силах, где оно поддерживается большим количеством ученых и исследователей. Нам никогда не уверовать в победу, если мы продолжим рассматривать межзвездную войну через четыре столетия с этой точки зрения.

— Любопытно излагаете, товарищ Чжан Бэйхай, — подключился к разговору один из офицеров, полковник. — Разве твердая вера не основана на науке и логике? Никакие убеждения не могут быть стойкими, если они не основываются на объективных фактах.

— Тогда давайте снова взглянем на науку и логику. На наши собственные, не забудьте. Научные успехи трисоляриан говорят нам, что наша наука — не более, чем ребенок, собирающий ракушки на пляже; ребенок, который никогда даже не видел океана истины. Те факты, которые мы видим, объясняемые нашей наукой и логикой, могут оказаться не подлинными, объективными фактами, а фантомами. И поскольку это так, нам нужно научиться выборочно отбрасывать такие наблюдения. Нам нужно держать руку на пульсе, а не смотреть на будущее сквозь призму технологического детерминизма и механистического материализма.

— Очень хорошо, — заметил Чан Вэйсы и подал знак продолжать.

— Мы обязаны создать веру в победу — веру, которая является основой воинского долга и воинской чести! Когда китайская армия однажды столкнулась с сильным врагом в неблагоприятных условиях, она основала твердую веру в победу на чувстве ответственности перед народом и отечеством. Я полагаю, что сегодня можно основать такую же веру на чувстве ответственности перед человеческой расой и земной цивилизацией.

— Но как же тогда нам быть с конкретной идеологической работой? — спросил один из офицеров. — В космических силах множество специализированных подразделений, и это означает, что идеология тоже сложна. Объем работы окажется неподъемным.

— Я считаю, что нам следует начать с психологической дисциплины в войсках, — предложил Чжан Бэйхай. — Вот вам общая картина. На прошлой неделе я посещал личный состав, переведенный в наше подчинение из ВВС и из морской авиации. Я обнаружил, что повседневная работа с военнослужащими ведется спустя рукава. А вот одна деталь: учащаются случаи нарушения военной дисциплины. Положено было уже полностью перейти на летнюю форму одежды, но многие в штабе по-прежнему носят зимнюю. Такие умонастроения надо срочно перебороть. Смотрите сами, Космические силы превращаются в Академию наук. Конечно, нельзя отрицать, что именно быть академией и является в настоящий момент задачей космических сил. Но мы не должны забывать, что мы армия, и что мы армия в военное время!

Беседа продолжалась еще какое-то время, а потом Чан Вэйсы вернулся в свое кресло.

— Благодарю вас. Я надеюсь, мы и впредь будем устраивать такие откровенные разговоры. А теперь перейдем к повестке дня официального заседания. — Он снова заметил уверенный взгляд Чжан Бэйхая; в этом взгляде была решительность, и это радовало.

«Чжан Бэйхай, я знаю, что ты веришь. Иначе и быть не может, с таким отцом, как у тебя. Но не все так просто, как ты говоришь. Я не знаю, на чем основаны твои убеждения, и я даже не знаю, во что еще ты веришь. Ты совсем как твой отец. Я восхищался им, но должен признать, что так и не смог понять его».

Чан Вэйсы придвинул к себе один из документов:

— Работа над теорией войны в космосе идет полным ходом, но уже обнаружилось одно осложнение. Теорию сражения в космосе необходимо создавать, вне всякого сомнения, предполагая определенный уровень развития технологии. Но на данный момент фундаментальные изыскания только разворачиваются, и технологический прорыв случится далеко в будущем. Это значит, что наша теория не будет иметь под собой конкретного основания. Командование это учло и пересмотрело план исследований. Общую теорию военных действий в космосе разделили на три части, чтобы она была применима к трем уровням технологии, которых человечество может достичь в будущем. Эти части: стратегия низких технологий, стратегия средних технологий и стратегия высоких технологий.