Страница 7 из 9
Я принялся разглядывать нижние полки — вдруг на них притаилась какая-нибудь картотека или что-то подобное. Но, к своему огорчению, не то, что не увидел картотеки, но и убедился, что никакой системы в расстановке книг не наблюдается. Тематики и названия казались полным винегретом.
— А тебе, как я вижу, не отдыхается? — услышал я за спиной знакомый голос. — Зашел вот к тебе в комнату, чтобы проведать — а там только твой труп лежит — который, к счастью, не твой. Пришлось идти искать...
Обернувшись, я увидел Графыча.
— Здорово, брат, — поприветствовал я приятеля. Тот легким шагом подошел ко мне и с широкой улыбкой крепко обнял меня.
— Вот ты нас всех напугал! Я уж думал — конец, не поднимется Даня.
— Что, настолько плохо выглядел? — усмехнулся я.
— Не то слово. Глаза закатились, лицо побелело — а потом как рухнул на пол. А псы, которых ты умудрился призвать, разом повскидывали головы и завыли в один голос. Да так жутко!
— Звучит эпичненько. Но, как видишь, я уже живой и здоровый. Так что слухи о моей смерти, если таковые имелись, несколько преувеличены.
— Да нет, слухи-то как раз утверждали, что ты в прекрасной физической форме, а я сомневался.
— Ясно, — я обвел взглядом стеллажи с книгами и, указав руками на все это богатство, спросил: — Слушай, а ты случаем не знаешь, как местные с библиотекой управляются?
Эрик улыбнулся.
— Здесь все идеально продумано. Смотри! — он указал мне на один из столов. — Видишь поисковый вензель?..
Приглядевшись, я и вправду заметил на ребре столешницы несколько светящихся символов.
— Теперь вижу.
— Берешь бумагу, пишешь название книги, тему или имя автора...
Эрик написал на листе «история школы начертаний» и положил листок на стол.
— А теперь посмотри внимательно на полки.
Подняв голову, я увидел, что на самом верху ярко засветились четыре точки.
— Это и есть нужные тебе книги. Здесь в корешки книг также вложены начертания, которые отзываются на твой заказ и облегчают поиск. И чем четче запрос — тем результативней будет поиск.
Я присвистнул.
— Здравствуй, волшебный гугл!..
— Что? — не понял Графыч.
Я улыбнулся.
— Да так, вспомнил одну похожую штуковину из своего мира. У тебя-то как дела?
— Да нормально. Эреб проводит мне лекции на тему душевного спокойствия и баланса человеческой души. Говорит, у людей с хорошо развитым чувством справедливости внутри всегда прячется тень этого самого чувства. Поэтому, когда такие люди ломаются, на передний план у них нередко выходит именно тень, и вместо справедливости значение обретает отмщение. Так что антиподом любого миротворца выступает мститель, который руководствуется исключительно личными оценочными критериями. Другими словами...
— Он пытается сделать из тебя мстителя? — удивился я.
— Не совсем. Он пытается меня научить в нужный момент находить этого самого мстителя внутри себя и использовать его свободу, чтобы распоряжаться силой по собственному усмотрению.
— Звучит бредово, — признался я.
Эрик заулыбался.
— Выглядит тоже. Вчера вечером мы пытались вызвать этого самого «мстителя» к жизни, закрывая мне то один глаз, то другой. Эреб считает, что мне будет проще сосредоточиться на той или иной стороне своей сущности, если с каждой из них на уровне подсознания свяжу свое зрение.
Я хмыкнул.
— То есть типа, когда ты смотришь только правым глазом — ты видишь все, как миротворец, а когда левым — как мститель?
— Что-то типа того.
— А где сейчас все ученики? Так тихо в коридорах, аж как-то немного не по себе.
— Здесь так всегда, как я понял, — ответил Графыч. — Помещений много, и они разнесены друг от друга на приличные расстояния. К примеру, от библиотеки до вон той двери на противоположной стороне на самом деле метров пятьсот. Поэтому звуки здесь разделяются по зонам, а не растекаются по всей территории. Да и учащихся немного. Но с ними я почти не общаюсь — так, сталкиваюсь иногда в святилище или столовой.
— И какой контингент? В смысле, среди каких людей мы оказались? Ученики школ боевого искусства, как мы, или сплошняком аристократы? — поинтересовался я.
Эрик пожал плечами.
— Да кто их знает. В любом случае, в учетных книгах все значатся под простыми именами, без званий и регалий.
— Эреб показывал?..
— Не просто показывал, а заставил переписывать одну старую учетку по новому образцу. Поэтому я и знаю, что учеников немного — всего сорок семь человек, если считать нас с тобой.
— Понятно, — проговорил я. — Слушай, а там даты поступлений случайно в списках не фигурируют? Интересно, сколько новеньких сейчас у Эреба, и кто.
— Нет, такой информации я там не видел. Думаю, такой учет тоже ведется, но в каких-то других документах, которые мне не показывали.
— Жалко...
Мы потрепались еще немного, а потом Эрик ушел, и я остался наедине с множеством книг, глядящих на меня золочеными корешками.
Помучавшись немного с максимально четким запросом, я вскоре уже сидел за столом со стопкой книг, проклиная всех биографов вместе с историками.
Изображения королевской семьи на всех миниатюрах в этих гроссбухах напоминали средневековые православные иконы — черты лица скорее намечены, чем прописаны, позы одинаковые, взгляд один и тот же. Только атрибуты власти разные. Описания тоже напоминали какую-то каноничную хвалебную песнь — все, как один, в этой семье имели «сердце храброе» волю «железную», и, как один, были прекрасными наездниками и мечниками. Любопытные детали пришлось собирать по крохам, потея и матерясь.
В итоге через два часа усиленных поисков я смог установить, что на данный момент Альбе должно быть двадцать три года, что он родился с абсолютно белыми волосами, белой кожей и глазами цвета королевского гнева, которые позже сменились на цвет мира и возрождения. Также все биографы в один голос расхваливали «особые таланты наследника». Может быть, за этими словами действительно скрывалось что-то индивидуальное и любопытное, но я в это не очень-то верил.
А вот описание волос и глаз молодого принца меня здорово порадовало.
Судя по указанным признакам, Альба родился альбиносом. Может быть, эта самая противоестественная «белизна» и стала причиной сплетни о молоке. Мол, он такой белый, потому что питался только им. А может, у парня действительно имелись какие-то проблемы со здоровьем, из-за которых он долго употреблял грудное молоко — ну или папаша с мамашей перестарались в своих попытках добавить его лицу «здоровый вид и цвет».
В общем, если Альба не прячется, теперь я смог бы его узнать.