Украсть Альфу

Её, наверное, тоже как-то называли, но вряд ли Принцессой.

– Об этом лучше, наверное, заранее объявить, – неуверенно сказала она. – И созвать семью, пусть все домой возвращаются.

Руслан покачал головой.

– Нет, этого делать нельзя, пока у меня глаза не покраснеют. Как ты верно заметила, все вернутся, и тут начнётся ад. Каждый будет мнить себя следующим альфой.

– Но ты единственный родной сын. Остальные приёмные или племянники.

Руслан ударил по стене кулаком.

– Ты не понимаешь. Им всем по сорок с хвостом, они матёрые волки, а я по их меркам – щенок. Когда все они вернутся сюда с их жёнами, детьми, надеждами возглавить стаю – живые позавидуют мёртвым.

– Отец любит и ценит тебя, – попробовала успокоить его Аллият. – И вообще, зачем мы так беспокоимся? Этот шаман что, сам Господь Бог? Отец ещё встанет на ноги, он ещё всех нас переживёт.

Руслан беспокойно облизнул полные губы.

– В общем так. Ты помогаешь мне, я – тебе. Завтра ты звонишь родным, объясняешь, что отец заболел, но когда начнут расспрашивать, говори, что он идёт на поправку, беспокоиться не о чем. Кто-то, может, вернётся пораньше, а кто-то спокойно останется отдыхать. Сами пусть решают, оставаться или уезжать, а мы ни от кого ничего не скрываем.

Аллият скрестила руки на груди. План Руслана ей не нравился. И особенно не нравилось то, что Руслан от разговоров с семьёй заранее устранился. Он, конечно, сейчас очень занят, но не поэтому перепоручает звонить. Ему так проще. А её в итоге все обвинят во вранье и будут правы.

– Зачем мне врать о таком?

Руслан нахмурился.

– Почему врать? Разве отцу стало хуже? Настойка из подорожника, та, которую нам рекомендовали последней, ты сама говорила, что ему от неё не становится хуже, и он всё чаще открывает глаза.

– С этим я согласна. Но почему ты не хочешь, чтобы все вернулись? Тебе бы начали помогать.

– Ты так наивна. – Он покачал головой. – Не помогать, а тянуть на себя одеяло. Сама знаешь, когда альфа уходит, волчья сила переходит к тому из детей, кто её больше всего достоин – самому сильному волку.

– Ты единственный родной сын у отца, – попыталась она его вразумить.

– Не думаю, что волку есть дело до степени родства. Представь на миг, что дядя Шадид станет альфой. Как думаешь, где мы с тобой окажемся уже на следующий день? Нам дадут хотя бы собрать вещи или вышвырнут в чём стоим?

Аллият знала: он прав, так и будет. Дядя Шадид, кроме своих детей, никого не любил. Его побаивались за крутой нрав. Из всех членов семьи он был самым сильным волком – после альфы, конечно.

– Ох, Руслан.

– Вот то-то же. Так что слушай меня. Будем действовать вместе и не пропадём. Если я стану альфой, ты останешься здесь жить столько, сколько захочешь. Хоть до смерти от себя мужчин отгоняй, я и полслова тебе не скажу.

Аллият покачала головой.

– Я не против замужества.

– Да? А все вокруг считают иначе. Тебе уже двадцать четыре, у твоих ровесниц по трое детей.

И брат туда же. Она ведь уже сто раз говорила, что просто ещё не встретила своего!.. А ей отвечали, что для взрослой волчицы такое поведение ненормально.

– Дядя Шадид тебя живо пристроит в надёжные руки. Ты ведь отказала Эмиру, а тот на тебя давно глаз положил.

Она беспокойно поёжилась, и Руслан поставил в разговоре жирную точку:

– Ну что, по его указанию замуж пойдёшь, или мне поможешь?

Аллият поступила так, как приказал ей Руслан. Обзвонила родных, предупредила о болезни отца, но так, чтобы не вызвать излишнего беспокойства. И при этом не быть впоследствии уличённой во лжи.

Да и не врала она. Отцу и правда становилось с каждым днём лучше. Он чаще бодрствовал, больше ел, начал интересоваться делами. И всё закончилось бы хорошо – рано медведь-шаман начал хоронить Чернолеского альфу – но в одно отнюдь не прекрасное утро у Аллият покраснели глаза.

Глава 5. Аллият. Посмотри на меня

Аллият проснулась задолго до рассвета, проспав не более трёх часов. Поднявший её с кровати дурной сон забылся мгновенно, оставив после себя послевкусие беспокойства. Заснуть вновь она уже не смогла. Пошла в ванную комнату, взглянула на себя в зеркало: на голове чёрти что, лицо мятое, со следами подушки, пижамная куртка – накануне переодевалась впотьмах – вывернута наизнанку и перекошена.

– Ну ты и красавица, – произнесла она вслух и скривилась.

За две недели, как отец заболел, Аллият уже отвыкла спать у себя. Отдыхала в кресле у его кровати, спала урывками, вполглаза. Голову мыла то ли три, то ли четыре дня назад. А может, и раньше? Неудивительно, что Руслан, увидев её вчера в столь жалком виде, настоял, чтобы она пошла к себе, отдохнула.

– Ты стала сама не своя, будто тень. И синяки под глазами. Вот такие, – он сжал кулак. А рука-то у него немаленькая, соответствует силе и росту. – Давай-ка, иди к себе, отдыхай.

Аллият с тоской посмотрела в сторону кровати.

– Но как же отец? Я не могу оставить его в таком состоянии одного.

– Я посижу с ним, не беспокойся, сестра.

Вспоминая об этом сейчас, Аллият улыбнулась. Руслан – замечательный брат, самый лучший. Старшие приёмные братья – племянники разной степени родства – по возрасту годились Аллият в отцы, и она, так получилось, называла их дядями. Руслан был моложе её на два года, и с ним у неё сложились прекрасные отношения. Никому другому из мужчин (да и из женщин) и в голову бы не пришло предложить ей отдохнуть, взяв на себя часть работы по дому.

Посидеть у кровати больного – это, конечно, не работа, но труд. Руслан подменил её у постели отца, и Аллият знала, что ещё долго будет вспоминать этот случай.

Она тщательно вымылась и вымыла голову, думая о том, что неплохо бы волосы укоротить – ухаживать будет проще и легче. А потом представила, что скажут другие женщины, когда с курортов вернутся домой, и взялась не за ножницы, а за гребень.

Две недели Аллият не выпускала волчицу побегать. Вместе с напряжением в теле скопилась тоска по полю, лесу, лугу, возможности сбросить с себя всё и просто бежать, дышать полной грудью, валяться в траве, плавать в реке, а не сидеть безвылазно в четырёх стенах и мыться за десять минут, будто на казарменном положении.

– Ничего, – пообещала она себе, насухо вытирая пол и стены. – Скоро отец встанет на ноги, и ты уйдёшь из дома на всё утро, нет – на целый день. Набегаешься до судорог в ногах, накупаешься вдосталь, за стрекозами нагоняешься…

В груди возникло сильное тёплое чувство. Давно Аллият не ощущала такого сильного отклика своего зверя – вернее, себя, но другой части себя.

Спрятав всё ещё мокрые волосы под платком, Аллият собрала свои вещи и вернулась к себе. Убрала в комнате по верхам, оделась для работы, попроще, но в свежее. Часы показывали четыре сорок утра, когда она вышла из комнаты.

Заглянула к отцу. Тот мирно спал, как и Руслан – прямо в кресле.

Через час, уже с завтраком на подносе, Аллият вернулась в комнату отца. Учуяв аппетитные ароматы, Руслан сразу проснулся. Отломил большую часть лепёшки с сыром, одним глотком ополовинил кружку с кофе.

– Никто не готовит лучше тебя, – сказал он невнятно, едва прожевав. Кивнул в сторону отца. – Кажется, ему и правда лучше.

– Я же говорила тебе, – обрадовалась Аллият. – Отец поправится. Настойка ему помогает.

Она села возле кровати на стул и осторожно сжала прохладную руку.

– Папа, пора выпить лекарство.

Отец проснулся, даже ответил ей, но чувствовалось, что он не полностью понимает, где он и с кем. Его мутный взгляд плыл, в уголке губ блестела слюна, и Аллият для начала осторожно вытерла ему рот платком.

– Вот настойка. Давайте приподнимемся, папа, и я вам её дам.

Она всё ещё хлопотала, помогая отцу приподняться и отпить из чашки разведённую в тёплой воде спиртовую настойку, когда Руслан вдруг сказал:

– Посмотри на меня.

– Что? – переспросила Аллият, всё ещё занимаясь отцом.