Страница 7 из 8
– Вот, – на его лице возникает самодовольная ухмылка. – Если что надо будет там, можешь обращаться. Замолвлю за тебя словечко.
– Спасибо.
– Замужем?
– Не-а, – демонстрирую руку без колечка. – Не посчастливилось. И слава богу!
– Ясно, – поджимает губы, но я замечаю на его лице довольную улыбку. – Я тоже не женат. Может, пообедаем вместе? Здесь кафешка недалеко есть. Могли бы там поесть и закинуться чем-нибудь без сахара.
– Без сахара?
– Я на диете, – поясняет он, и я с трудом сдерживаю улыбку.
Там нечему худеть. Вот мне бы не мешало парочку килограмм сбросить. После рождения Тимура дурацкие четыре килограмма никуда не уходят. Пробовала и диеты, и спорт, и даже какие-то специальные методики питания. Не выходит!
– Извини, но у меня дома есть мужчина, – отвечаю, думая о своём маленьком любимом ароматном комочке счастья, к которому причастны Громовы.
– А, понял, – кривится. – Ну ничего! В другой раз, как расстанетесь.
Ого, вот это заявление!
Выходить из учительской и не дай бог встретиться с Егором не хочется. Да и болтать с этим физруком желания нет. Поэтому я выбираю сделать то, что могу выполнить здесь. Распечатаю тесты, которые вчера после ухода Егора составила.
Включаю принтер и наклоняюсь, чтобы взять бумагу для него. Хватаюсь за ручку и, дёрнув за неё, понимаю, что дверца не открылась. А всё потому, что дверная ручка отвалилась и осталась у меня в руке.
– Ой, – округляю глаза. – Чёрт!
– Ну ты даёшь! – восклицает Кирилл, заметив мою проблему. – Новый шкаф же.
– Плохо прикрутили.
– Я сам собирал его! Хорошо прикрутили.
– Хреново, – злюсь оттого, что он смеётся надо мной, как конь какой-то.
– Картотьян! – с пинка врывается в учительскую Егор. – Думаешь, сбежала и я тебя не найду? – и замолкает, увидев меня и Кирилла.
Быстро оценивает ситуацию. Моё злое выражение лица, ручку в моей руке, ржущего физрука, и лицо Громова становится багровым.
– Слышь ты, качок недоделанный, – начинает он рычать, наступая на Кирилла. – Что ржёшь? Стероидов пережрал? На место своё рабочее пошёл!
– А чо такого-то?
– Над Сарой могу смеяться только я! И то так, чтобы ей не было обидно! Ясно?! – шипит на него, как разъярённый зверь. И таким я Громова вижу в первый раз. – Ещё раз рядом с ней увижу – и вылетишь отсюда пулей!
– А чо такого-то я сделал? Баба ваша, что ли, Егор Данилович?
– Хуже! – бросает ему. – Поэтому не зли меня! Раз… Два…
И Шишков, подхватив журнал, сваливает.
– Поможешь? – обращаюсь к Егору, показывая ручку. – Я только за неё схватилась, а она…
– Плохо прикрутили, значит, – делает такие же выводы, как и я. Забрав ручку, откладывает её в сторону. – Именно поэтому тебе надо на моё предложение согласиться. Станешь моей помощницей. Буду за тобой приглядывать. И всяким таким в обиду не дам.
– Не надо мне этого, – бурчу на него.
– Надо! Всё, собирай вещи и пошли! Милену я сам предупрежу.
– Нет!
– Да!
– Нет!
– Я проректор! – вскрывает козыря. – И мои слова ты должна как приказ исполнять! Я всё буду решать, а ты исполнять.
– А я в школе работаю, Егор Данилович! – отвечаю ему не менее высокомерно. – А не в академии! Так что шах и мат! И влияния вы на меня не имеете.
– Значит так?
– Значит так!
– Не беси меня, Сара! – тянет, сделав шаг в мою сторону.
– Не выводи меня из себя, Егор! – делаю к нему ответный шаг.
– Ты же убьёшь себя в этой школе! Я не собираюсь потом объяснять твоему сыну, что его мать умерла от упрямства!
– А тебе не плевать?
– Не плевать, – отвечает и опускает взгляд на мои губы. – Мне вообще не наплевать на тебя, – и одним резким движением хватает меня за щёки. Приподняв мою голову, долго смотрит мне в глаза, а затем решительно впивается поцелуем в мои губы.
Всего на секунду! На одну предательскую секунду я позволяю ему это сделать. Но затем обида и желание прибить побеждает.
Рычу, пытаюсь отвернуться, но его рука перемещается на мой затылок и словно камень застывает на нём, не давая мне хоть что-нибудь сделать.
Размахиваю руками, ища помощи и, нащупав ручку от дверцы, которую сломала, хватаю её. И со всей силы ударяю мужчину по голове.
– Ай! – вскрикивает и отступает. – Сара, твою мать! Что ты творишь?!
– Ещё раз такое выкинешь, и я… – угрожающе начинаю.
– Ребят… – растерянно тянет Милена, войдя в учительскую.
Егор
– Ребят, вы чего здесь творите? – интересуется Милена, войдя в учительскую в тот момент, когда я потирал ушибленную голову, а Сара отскакивала от меня.
Да, дурак! Да, поцеловал! Но мы оба этого хотели. И как бы Сара этого ни отрицала, нам двоим нужен был этот поцелуй, чтобы понять, остались ли у нас чувства.
И у меня остались. Потому что в тот момент, когда ушла и оставила меня наедине с Кирой, я понял, что не хочу семью с той, кого мне навязали родители. Что видеть невесту свою бывшую не хочу. Что не хочу ни с кем другим проводить время, кроме как с Сарой.
Дело, наверное, в самой девушке и в её ребёнке. Мне понравилось вчера с ними возиться. Сидеть в кафе, болтать, приглядывать за малым и чувствовать себя… не удачным проектом отца, а живым, обычным человеком, который боится, что Тим упадёт и ударится. Который может сказать своей собеседнице, что у него на душе. И не бояться осуждения и не ожидать совета, что с такими мыслями лучше к психологу обратиться. А на следующий день узнать, что тебя к нему записали.
– Договариваемся, – отвечаю ей с улыбкой и оборачиваюсь к жене брата. – Я, в общем, Сару твою себе забираю. Будет со мной работать теперь.
– Нет! – восклицает она одновременно со своей подругой. – Ни за что! – вновь повторяются.
– Девочки, сладкие мои красотки, – переключаюсь на обаятельно-улыбчивый тон. – Ну чего вы начинаете? Давайте жить дружно? Мирно? Всех любить и всем дарить тепло?
– В свою академию иди и устраивай свою дружную жизнь, – ворчит Милена, хотя ей даже тридцати ещё нет, чтобы в бабушку превратиться.
– Миленочка, моя самая любимая невестка, не будь злюкой такой. Я ведь к тебе со всем сердцем, а ты…
– Ты бы лучше с Кирой для начала разобрался, – бросает она мне, покачав головой и руки на груди скрестив. – Я когда в школу входила, твоя невеста вся в слезах уходила. К ней беги успокаивай, а не с Сарой флиртуй, а тем более целуй. Измена как бы.
– Мы расстались.
– Чего?! – её глаза округляются. – Ты представляешь, что с тобой твой отец сделает? Он же тебя…
– Поэтому я вчера приходил к твоему и просил меня усыновить. Так что скоро будем ещё роднее, сестрёнка, – подмигиваю ей, на что она закатывает глаза. Оборачиваюсь к своей головной боли, которую, как садист, желаю чувствовать раз за разом. – Всё, Сара, собирай вещи! Жду тебя через час-два у себя в кабинете. Будем твою зарплату обсуждать, – даю указание ей.
– Вообще-то, я не… – хочет она вновь поддаться упрямству, но я не даю ей и слова сказать. Делаю шаг к ней и быстро целую, стирая слова с его языка. Затем так же быстро отстраняюсь и убегаю.
Вылетаю за дверь, закрываю её, но не ухожу, чтобы послушать. Понимаю, что они будут ругать меня сейчас, но я хочу узнать мысли этих двоих относительно меня. Может, хоть узнаю, за что меня Милена так не любит. Да и про Сару, может, что новенького узнаю.
Сара
– Вот же идиот! – качает головой Милена, как только Егор скрывается за дверью.
– Но обаятельный! – вздыхаю я мечтательно, но, поймав её сочувственный взгляд, добавляю: – Но да, идиот.
– Что это вообще было только что? – спрашивает она и подходит, чтобы взять остывший кофе. Сделав глоток, кривится и отодвигает в сторону. – Гадость.
– Мы в коридоре встретились. Пятно на его рубашке видела? – спрашиваю, и она кивает. – Я сделала. В общем, мы начали ругаться, потом пришла его роботесса. Я ушла. А здесь физрук.
– О господи! – восклицает, словно уже знает, что дальше было. – Он к тебе не приставал? Не ведись! Он уже всех в школе оприходовал из учителей. Даже ко мне пытался, пока вся тройка Громовых ему мозги не вправили. Они прям все его люто теперь ненавидят, но Громов-старший запрещает его увольнять. Он сын какой-то его знакомой или что-то в этом духе. Вадим как-то рассказывал, но я слушала вполуха. Паренёк теперь даже к Вике боится подойти.