Страница 39 из 53
Баварское королевство активно развивала промышленность, и избавлялась от непроизводительных сил в лице всяких там интеллигентов, безработных, инвалидов и прочей прожорливой сволочи, ложащейся на бюджет тяжким бременем. И продавало новоявленных рекрутов за границу, как делали все немецкие государства уже несколько сотен лет. Торговать своими подданными? А что в этом плохого?
Герман Геринг бывший военный воздухолётчик, получивший в бою осколок противодирижабельного снаряда в то место, которое в приличном обществе показывать не принято. Увлёкся политикой, и был избран в Ландтаг от партии ветеранов войны. А потом баварскому королю Леопольду надоела пустая говорильня под боком, и он её разогнал. В последнее время Герман два раза в неделю подрабатывал мойщиком посуды в одной старинной мюнхенской пивной, но как-то при возвращении с работы попал в облаву и не смог убедительно доказать существование постоянного источника доходов. Но французский Иностранный Легион устроил и такой боец.
Генрих Мюллер из криминальной полиции. Был на хорошем счету у начальства, со всем основанием рассчитывал на повышение в должности, пока однажды не взял за задницу того, кого вовсе брать не стоило. Предупреждениям Генрих не внял, к увещеваниям не прислушался, предложенных денег не взял, и был вскоре уволен за превышение полномочий и несоответствие занимаемой должности. Арестовали его прямо на рабочем месте и в наручниках отвезли на границу, где передали французской стороне за наличный расчёт.
Наверное, почтенный по меркам Легиона возраст их и сблизил, сделав сначала хорошими знакомыми, а потом близкими друзьями. Они часто собирались втроём, чтобы обсудить свою дальнейшую судьбу — полный срок контракта не оставлял надежд на выживание, а денег на омоложение нет и никогда не будет. Но и вариант с дезертирством отмели сразу — у Легиона хорошая память и длинные руки, и отступников находили в любой точке земного шара, пусть даже через несколько лет, и расправлялись показательно. Если дезертир успевал умереть, то под удар попадали его родственники до третьего колена.
Сегодня встретились на пулемётной вышке. У всех на виду, зато никакая свинская собака не сможет подойти незамеченной и подслушать.
— Итак, камрады, — начал Ремарк, — я провёл ревизию своих карманов, и она меня опечалила.
— У меня тоже денег нет, — кивнул Геринг. — Их вообще ни у кого нет, и никто не знает, когда выплатят жалованье.
— Никогда, — хмыкнул Мюллер. — Я тут по своим каналам узнал, что наше содержание Легион повесил на испанцев, а у них недавно весь золотой и валютный запас увели. Той мелочи, что осталась в банках, не хватит даже офицерам.
— Что совсем нет? А даже на счетах нет?
— Наличные закончились, а банковских чек в испанской пивнушке не примут. Ещё и морду разобьют за непонятную бумажку.
— Можно напечатать деньги, — предположил Геринг.
— Нельзя, — покачал головой Мюллер. — У Испании давно нет своей валюты, и в ходу русские рубли.
— Грюн шайзе! — выругался Геринг.
— Ты неправ, Генрих, это очень хорошие и надёжные русские рубли. И хорошо бы нам заиметь их. И побольше.
Ремарку, как человеку творческому, первому пришла в голову здравая идея:
— Камрады, в таком случае мы должны продать русским что-нибудь очень ценное. Какие будут предложения?
— Нашими винтовками они не заинтересуются, — проворчал Геринг. — И старым исподним бельём тоже. Можем, конечно, попытаться прикатить пушку, и я знаю, где её взять.
— За французскую трёхдюймовку даже по цене металла не заплатят, — пренебрежительно скривился Генрих Мюллер. — Нужно что-то другое. Шпионскую информацию не предлагать, так как ничего в самом деле интересного мы не знаем, да и оно мгновенно устаревает.
— Генералов можно продавать, — предложил Ремарк.
— Эрих, нашим огрызком Легиона командует подполковник.
— Ну и пусть себе командует, Герман! Не будем ему мешать. Но я говорю про испанских генералов, которых здесь в Эскориале больше, чем вшей в твоём кителе.
— Я только вчера обработал форму порошком от насекомых! — оскорбился Геринг. — Как будто у самого меньше…
— Но мы не о этом, Герман, — примирительно поднял руки Мюллер. — Эрих предложил замечательную идею. И относительно безопасную — генералом больше, генералом меньше… кто их тут считает?
— Да я разве против? — согласился Геринг. — Осталось только придумать, как связаться с русскими и остаться живыми. Они, как я слышал, пленных не берут.
— Когда-то, ещё в прошлой жизни, я брал интервью у знаменитого русского поэта Сергея Есенина, — сказал Ремарк. — Очень надеюсь, что он меня запомнил — мы тогда выпили на двоих почти целую бутылку самодельного деревенского шнапса.
— И ты не помер с половины бутылки?
— Я удачно упал лицом в салат и смог закусить это жуткое пойло.
— Всё это хорошо, но причём здесь какой-то поэт, пусть даже самый знаменитый?
— А притом, камрад Герман, что генерал-майор Есенин командует одной из дивизий, что в скором времени намотают наши кишки на штыки.
— У них нет штыков, Эрих, у них у всех автоматическое оружие.
— Значит, намотают наши кишки на наши же штыки. А взаимовыгодное сотрудничество позволит нам избежать этой печальной участи.
— Нас возьмут в плен и угонят в страшную Сибирь?
— Любая Сибирь лучше этой дыры, Герман, — пояснил Эрих. — Тем более в плену кормят, предоставляют тёплую одежду и работу, да ещё немного платят за неё. И пребывание в плену засчитывается Легионом в срок контракта как полноценная служба.
— Да, было бы неплохо, камрады. А как ты собираешься связываться со своим генералом поэтом, Эрих?
— Позвоню по телефону.
— Это как?
— Возьму телефонный справочник Сарагосы, и обзвоню самые богатые особняки города. В одном из них обязательно будет штаб. Или ты думаешь, русские откажутся от удобств?
— Если удобства с клопами, то вполне могут отказаться, — Геринг с неожиданной яростью почесался. — Испанские клопы страшнее испанской инквизиции. А страшнее клопов только их женщины.
Сарагоса. Временное расположение Особого лётного отряда
Генерал Мигель Нуньес де Прадо нисколько не удивился, когда перед въездом в Мадрид его автомобиль был остановлен патрулём Иностранного Легиона, и старший патрульный на неплохом французском языке объяснил, что из-за появления в окрестностях столицы русских диверсионных групп, каждому генералу полагается дополнительная охрана. Полагается, так полагается… меры безопасности никогда не бывают лишними.
Удивился он чуть позже, когда водитель и адъютант были заколоты похожими на шпаги штыками от винтовки Лебеля, а ему самому на голову опустился мешок с мелко нарезанной табачной крошкой.
Чьи-то ловкие руки пробежались по генеральским карманам, и лающий голос произнёс на немецком:
— Камрады, вы не возражаете, если я заберу себе его парабеллум?
— Чёрт с ним, с парабеллумом, Генрих! Что у него в бумажнике?
— Водитель пустой, у лейтенантика семьдесят два рубля и двенадцать фунтов, а у генерала пожирнее будет.
— Да сколько же там?
— Восемьсот тридцать рублей и десятка нашими баварскими марками. Мелочь монетами пока не пересчитывал.
— Хороший генерал! Да ещё машина хоть сколько-то стоит.
— Машину придётся бросить, Эрих. Слишком она приметная.
— Уже и помечтать нельзя… Ладно, Герман, поехали прятать машину и генерала, а потом я на почту. Там обязательно должен быть телефонный справочник Сарагосы.
Василий Красный испанских клопов не боялся, так как эфирной силы хватало, чтобы вместе с паразитами сжечь половину города, но считал такой расход энергии нецелесообразным. Поэтому после долгих поисков для размещения лётного отряда во временной столице Испанского королевства выбрал небольшой особнячок, принадлежавший ранее директору филиала банка Лионский Кредит. Сам директор сбежал во Францию, едва только началась заваруха с мятежом, но явно рассчитывал вернуться — оставил всё в полном порядке и аккуратности.