Страница 19 из 53
Видение пропадает.
— Пойдём, дядя Лёша, людей награждать.
— И даже чаем не напоишь?
— Могу предложить коньяк.
— Шустовский? — поморщился Романов, предпочитавший красные полусладкие вина с крымских голицинских виноградников. — Научишься с вами всякую гадость пить.
— Я бы не назвал это гадостью, — Вася подошёл к резному буфету, намертво прикрученному к переборке, и долго перебирал бутылки в в специальных подставках-непроливайках. Наконец остановил свой выбор на самой невзрачной бутылке из тёмного стекла без этикетки. — Урожай тысяча восемьсот двенадцатого года.
— Шутишь? Тогда никакого Шустова и в помине не было.
— Зато был Аршак Петросович Тер-Симонян, закопавший шесть двухсотлитровых бочек с наказом достать их через сто лет. Три бочки так и не нашли, а четвёртую выкупило министерство двора Его Императорского Величества Николая Второго.
— А ты, значит, слегка потревожил запасы деда?
— Нет, дядя Лёша, это как раз из второй, третьей и четвёртой бочек.
— Так их же не нашли.
— Вот пусть все так дальше и считают. Наливать?
— Наливай.
Себе Василий плеснул коньяку чисто символически, на донышке бокала, лишь бы губы смочить. Четырнадцать лет не тот возраст, когда ценят крепкие напитки, а с точки зрения лётчика-истребителя не стоит злоупотреблять любыми напитками, включая чай, кофе и квас.
— Ну, за победу, дядя Лёша!
— Давай за неё, — согласился генерал Романов. — Мы ещё пройдём парадом по Пиккадили и Пелл-Мелл стрит.
— Так мы же вроде в Испанию, эти улицы в Лондоне.
— Всё правильно, но Карфаген должен быть разрушен! Кстати, тебе говорили, что англичане озабочены твоим семейным положением?
— Каким ещё семейным? — удивился Вася. — Я, слава богу, пока не женат.
— Вот! А они хотят исправить этот недостаток, тем более даже кандидатура подходящая у них имеется.
— Принцесса Лизка? Ну уж нахер, только гнилой крови королевы Виктории нам и не хватает до полного счастья.
— Правильно мыслишь, — кивнул дядя Лёша. — Занесённую моей матушкой гемофилию мне четыре года лечили. И это при том, что твой дед один из самых сильных целителей-энергетиков в России, а то и во всём мире. Если бы не он…
— Да уж, — согласился Красный. — Ещё наливать? Мне, пожалуй, хватит.
— Вечером, — отмахнулся дядя. — Мне ещё к Михаилу Васильевичу зайти нужно.
— Боишься унюхает?
— Он мне не начальник, пусть нюхает на доброе здоровье. Боюсь, что завидовать будет. Волшебный нектар у тебя, а не коньяк.
— Тоже пойду, — Василий убрал бутылку в буфет. — Заодно ещё раз обсудим церемонию награждения. Чтоб было пышно, торжественно и быстро.
На палубе ждал сюрприз — первый же встречный мичман доложил, что с берега передали о намерении итальянского короля посетить с неофициальным дружественным визитом флагманский линкор. Визит скромный, всего с полусотней сопровождающих генералов и адмиралов. Ещё король собирался вручить итальянские ордена наиболее отличившимся в спасательной операции на Мальте офицерам — среди выжившего мирного населения оказалось четыре итальянца, и Его Величество Виктор Эммануил Третий не мог оставить это без последствий.
— Суповые тарелки вручать будет, — проворчал генерал Романов. — Мне сразу после рождения парочку их высших орденов прислали, так что могу сказать со знанием дела. А тебе сразу три ордена дадут.
— Это почему? Я что, какой-то особенный?
— Нет, просто тогда он был только королём Италии, а сейчас ещё и король Албании и император Эфиопии***.
***Автор знает, что в нашей истории эти дополнения к титулу появились чуть позже. Но это в нашей***
— Император Эфиопии? Вот это пердимонокль. Ладно бы негром был, а то вроде бы белый человек.
— Тщеславный дяденька. Да ты, Вася, сейчас и сам увидишь. А вот, кстати, и они плывут.
— Моряки утверждают, что по морям ходят, — усмехнулся Красный.
— Вот моряки, может быть, и ходят, а эти точно плывут.
Десятка два паровых катеров густо дымили, застилая рейд чёрной пеленой. Если бы не предупреждение, то можно было бы принять за постановку дымовой завесы перед торпедной атакой. Там нигде миноносцы не притаились?
Противоминные орудия линкора и ближайших к нему крейсеров повернулись и взяли на прицел приближающуюся флотилию. Не только Василию пришла в голову мысль о торпедной атаке.
Кстати, а почему в двадцатом веке катера на угле? Весь мир давно пользуется нефтяным топливом и маго-техническими турбинами, чем-то напоминающими дизеля из мира капитана Родионова. Не иначе дедушка большой оригинал, считающий прошедший век идеалом, и старающийся жить соответственно. Не исключено, что королю по утрам к кофию подают газеты столетней давности.
Или не к кофию, а к литру крепкой граппы без закуски — поднявшийся по трапу Виктор Эммануил Фердинандо Мария Дженнаро кроме пятиэтажного имени имел вид сильно пьющего лаццароне*** с неаполитанских окраин. Такие мешки под глазами на сухом или полусладком вине не заработаешь. Но да бог с ним… Только зачем притащил свиту из почти сотни человек? Не свита, а кордебалет из постановки фривольной оперетки — морские и пехотные мундиры с многочисленными наградами за неизвестные победы, редкие фраки, на придворных дамах платья с откровенными декольте, но на шляпках обязательная плотная вуаль… Точно оперетка. Или цирк с конями.
*** Лаццарони (итал. Lazzaroni) — презрительное обозначение низшего класса в Неаполе, люмпен-пролетарские элементы населения в Южной Италии до XIX века.***
Ага, в самом деле цирк, потому что вперёд вышел клоун в старинном напудренном парике, в коротких штанишках и белых чулках, в красной ливрее с золотыми позументами, с посохом. Этим посохом он громко стукнул в палубу линкора и затянул пятиминутный монолог, состоящий из полного титула Его Величества Виктора Эммануила Третьего. Перечислил все более-менее крупные итальянские города, и, как заподозрил Василий, некоторые деревни.
Адмирал фон Эссен, встречавший короля у трапа, выслушал всё это с невозмутимым выражением лица, и только глаза выдавали скуку пополам с раздражением. Но политика, мать её… если не стреляешь в человека, то изволь быть с ним вежливым.
Николай Оттович представил королю Красного, Фрунзе и генерал-майора Романова. Именно в таком порядке. Говорили на французском, хотя Его Величество блеснул знанием русского языка, вставив несколько матерных слов. Свою многочисленную свиту Виктор Эммануил Третий оставил без представления, только небрежно махнул рукой.
Михаил Васильевич достал откуда-то из-за спины две маленькие изящные шкатулки из чёрного дерева:
— Ваше Величество, в честь вашего визита разрешите преподнести вам маленький сувенир. Два сувенира.
Король взял первую шкатулку, открыл её с выражением скучающего любопытства на лице, и потрясённо охнул. На алом бархате лежала обыкновенная серебряная монета. С чего бы такое потрясение? Но Виктор Эммануил иже ни на что больше не обращал внимания, дрожащими руками поглаживая монету и едва не облизывая её. Но всё же нашёл в себе силы открыть вторую шкатулку, в которой тоже оказался серебряный кругляш. Васе показалось, что итальянского короля от восторга сейчас хватит кондрашка.
— Что это там такое? — тихо-тихо, почти не шевеля губами спросил Красный у Михаила Васильевича.
— Его Величество заядлый нумизмат, — таким же едва слышным шёпотом ответил Фрунзе. — А в шкатулках рубль императора Иоанна Антоновича и константиновский рубль. Раритеты неимоверные.
— Ну ни хрена себе, — охнул расслышавший ответ генерал-майор Романов. — Эти две монетки совсем немного дешевле линкора.
— Я знаю, — улыбнулся Михаил Васильевич. — Поэтому делаем их всего по две-три штуки в год, чтобы не сбить цену.
— Однако…
— А что такого? Алексей Николаевич, мы же не корысти ради, а в интересах государства.
— Так я в хорошем смысле этого слова. Одобрительно.