Страница 12 из 53
Но человек лишь предполагает, а высшие силы, будь то сам Господь, судьба, рок, фатум, или какое-нибудь провидение всегда могут иметь на этот счёт иное мнение. И да, аристократ древнего рода многое может себе позволить, но если он военный в чине полковника, то беспечность и расслабленность с его стороны не позволительны. Колонель граф Рене де Лузиньяк понял это слишком поздно, когда двадцати трёхмиллиметровый осколочно-фугасный снаряд авиационной пушки пробил остекление рубки, вошёл склонившемуся над диваном командиру дирижабля в крестец почти параллельно позвоночнику, и взорвался в грудной клетке.
Лейтенанту Мишелю повезло больше, и следующий снаряд просто и гуманно попал в затылок и оторвал ему голову, позволив умереть без боли. А что голым… да кто и что потом разберёт среди горящих обломков падающего в море дирижабля?
Роль карающего посланца небес выполнил Чкалов, подошедший над морем в бреющем полёте и набравший высоту только перед атакой. Валерий Павлович практически в упор расстрелял гондолу дирижабля со всех стволов, с восторгом отметив высокую точность, кучность и разрушительную силу бортового вооружения, и поспешил отвернуть в сторону, потому что услышал в эфире предупреждающий возглас Красного, а сверху уже посыпались горящие обломки. Какие там энергетические щиты, о чём вы, господа? Если они и были, то это никак не проявилось и никому не помешало.
— Горишь, бубновый! — опять раздался голос Красного.
— Почему бубновый? — вслух удивился Чкалов, но вспомнил, что бубновым тузом на одежде когда-то выделялись каторжники. — И правда варнаки.
Потом Валерий Павлович заложил вираж, с откровенным злорадством провожая взглядом падение летучего шпиона, и с сожалением в голосе сказал:
— Эх, такая картинка для кинематографа пропадает.
— Думаю, у господ со студии Хаджонкова ещё будет возможность снять нечто подобное, а то и более грандиозное, — откликнулся Вася. — Во всяком случае, мы такую возможность постараемся предоставить. Реклама — двигатель торговли!
Чкалов молча согласился с такой постановкой вопроса. Чем больше побед и шумихи вокруг них, тем больше заказов у КБ Поликарпова и его совместного с Красным завода. Следовательно, Николай Николаевич при должном финансировании выдаст всё более совершенные самолёты. Выше, дальше, быстрее! И калибр пушек можно чуть увеличить. Миллиметров до тридцати семи.
За коротким боем, если стремительное убийство можно назвать боем, с эскадры следили в сотни биноклей, и тут же в сторону падения дирижабля тридцатиузловым ходом рванули два эсминца. Вдруг в обломках найдётся что-нибудь интересное и удастся определить национальную принадлежность наглого шпиона? Ведь кто-то должен ответить за хамство? Такое нельзя оставлять безнаказанным.
А вернувшиеся истребители встретили приветственными криками и сияющей медью духового оркестра на палубе транспорта «Саратов». С высоты не слышно ни криков, ни музыки, зато хорошо заметны взлетающие вверх бескозырки и солнечные блики на надраенных до зеркального блеска инструментах. Почётная и торжественная встреча.
Однако ни Красный, ни Чкалов не торопились садиться на узкую полоску плавающего понтонного аэродрома — стремительные и, как оказалось, грозные бипланы минут десять крутили фигуры пилотажа в небе над кораблями эскадры, заставляя моряков охать от удивления, ахать от восхищения, и вообще проникаться уважением к новорождённой российской авиации. И заставили!
Между моряками и воздухоплавателями всегда существовало негласное соперничество за любовь народа и значимость в глазах общества, ревность к чужим успехам и преувеличенная оценка успехов собственных, но здесь и сейчас… А здесь и сейчас в суровые просоленные души приходило понимание и осознание того факта, что пилоты аппаратов тяжелее воздуха являются существами высшего порядка, к которым просто неприлично ревновать. Как нельзя завидовать ангелам, как нельзя соревноваться в мощи и разрушительной силе с извергающимся вулканом, как нельзя пытаться затмить солнечный свет.
Но вот наконец-то в чью-то светлую голову пришла мысль о том, что Чкалов и Красный крутят фигуры высшего пилотажа не только из желания порадовать моряков эскадры и любви к искусству. Самолёт Нестерова, так и оставшийся стоять в самом начале взлётно-посадочной полосы, подняли на борт транспортника, освободив место для Василия и Валерия Павловича. В принципе, Красный был уверен, что длины понтонов с лихвой хватил для всех трёх «Чаек», но обычно лихой и слегка бесшабашный Чкалов решил не рисковать, дабы не смазать впечатление от первого боевого вылета в истории аппаратов тяжелее воздуха. Как-то не хотелось ему прославиться в качестве участника первой во всём мире красивой и глупой аварии.
С мостика линкора «Александр Ульянов» за посадкой истребителей наблюдало высокое начальство. Генерал Фрунзе, отхлебнув крепчайшего и свежайшего адмиральского чаю с лимоном, отсалютовал Эссену стаканом в серебряном подстаканнике с эмалевым двуглавым орлом:
— Согласитесь, Николай Оттович, есть определённая прелесть в личном присутствии при исторических событиях.
— Думаете, этот день войдёт в историю?
— Несомненно. Даже в учебниках напишут, — кивнул командующий Экспедиционным Корпусом. — У изобретения цесаревича Василия Иосифовича огромный потенциал и великолепные перспективы развития. Да, пока его самолёты… ладно, его и Николая Николаевича Поликарпова самолёты… Так вот, пока они тихоходны и недостаточно совершенны, но я предвижу, что через какое-то время они станут настоящими повелителями неба, сбросив с пьедестала медленные и неуклюжие дирижабли.
— Знаете, Михаил Васильевич, — покачал головой Эссен, — рано хоронить традиционное воздухоплавание.
— Да кто вам сказал, что его кто-то собирается хоронить? — Фрунзе едва не поперхнулся очередным глотком адмиральского чаю. — Наоборот, два вида летательных аппаратов органично дополнят друг друга.
— Каким образом?
Михаил Васильевич хитро прищурился и сам спросил с улыбкой:
— А вы не хотели бы иметь воздушные части в составе своего флота, Николай Оттович?
Эссен покачал головой и перекрестился:
— Упаси господи от такого счастья. Ещё в двадцать пятом году ставились опыты по размещению дирижаблей на специальных кораблях-матках, но они потерпели сокрушительную неудачу. Это, знаете ли, как кошку стричь — визгу много, а шерсти мало.
— Но мы с вами только что видели яркий пример… — командующий Экспедиционным Корпусом многозначительно замолчал, давая командующему флотом сделать вывод самостоятельно.
Однако, Николай Оттович уже отдался во власть воспоминаний:
— А ещё планировали использовать что-то по типу трансокеанских зерновозов со сдвижными палубами. Предполагали набивать трюмы одноместными дирижаблями-истребителями конструкции печально известного господина Гроховского, и выпускать их одновременно по несколько десятков штук при приближении к неприятельскому флоту, или атаковать ими береговые батареи.
— Возвращение пилотов предусматривалось?
Эссен тяжело вздохнул:
— Автор идеи предлагал набирать добровольцев среди осуждённых на длительные сроки с последующим полным помилованием выживших.
Командующий Экспедиционным Корпусом разрядился небольшой матерной речью, сделавшей бы честь боцману парусного флота, и уточнил:
— Это тот, про кого я только что подумал?
— А кто кроме него мог предложить такой дичайший бред?
Фамилия покойного Тухачевского вслух не прозвучала, так как с недавних пор это стало неприличным.
— Но мы отвлеклись, Николай Оттович, — Фрунзе благосклонно согласился с предложением вестового дополнить стакан адмиральским чаем и сделал большой глоток. — Вы вспомнили дирижабли, а я имел в виду вот эти истребители, то есть аппараты тяжелее воздуха.
— Возить с собой понтонную взлётную полосу? Это не всегда удобно, Михаил Васильевич.