Страница 15 из 20
— Должны заботиться? Выглядит так, словно ты пытаешься заменить силу воли двумя новыми словами, в надежде на то, что я подумаю, будто это новая мысль.
Я рассмеялся. Старик подловил меня.
— Хорошо, просто скажите мне ответ, — сказал я, зная, что за его чередой вопросов стоит более глубокая мысль.
— Нам нравится верить, что другие люди имеют такой же уровень потребностей, как и мы, несмотря на все факты, говорящие об обратном. Мы убеждаем себя, что люди отличаются только степенью нравственности и силой воли. Но наши потребности реальны и они существенно отличаются для каждого индивидуума. Нравственность и сила воли это просто иллюзии. Для любого человека, сильнейшее желание всегда побеждает и сила воли тут ни при чем. Сила воли — это фикция.
— Ваша интерпретация опасна, — сказал я. — Вы говорите, что это нормально, потакать своим желаниям, независимо от того, что хорошо, а что плохо, потому что мы не можем ничего сделать все равно. Мы можем с таким же успехом распустить тюрьмы, поскольку люди не могут не совершать преступлений. По-вашему выходит, что на самом деле это не их вина.
— Для общества выгодно, что наши желания усмиряются стыдом, порицанием и угрозой наказания, — сказал он. — Удобное заблуждение — винить во всем штуку, называемую сила воли и делать вид, будто индивидуум каким-то образом может пересилить свои желания с помощью этой магической и невидимой силы. Без этой выдумки, не могло бы быть осуждения, негодования и не могло бы быть общего соглашения, о том, что некоторые действия должны быть наказуемы. И без этих очень реальных ограничивающих сил, наши желания были бы менее сдержанными и более разрушительными, чем сейчас. Иллюзия силы воли это очень практичная выдумка.
— Я никогда больше не буду смотреть на торт теми же глазами — сказал я. — Но как насчет людей с замедленным метаболизмом? Они становятся толстыми независимо от того, как мало они едят.
— Ты когда-нибудь видел фотографии голодающих людей? — спросил он.
— Да.
— Сколько из них были толстыми?
— Нисколько, они всегда были «кожа и кости». Но это другое.
— Другое, но, тем не менее, согласно твоей теории, некоторые из этих людей должны были бы умереть с голоду, так и оставаясь толстыми.
У меня не было ответа на это. Я был рад, когда он сменил тему.
Священные Земли
— Что делает Священную Землю священной? — спросил он.
— Ну, как я понимаю, произошедшее там когда-то важное религиозное событие.
— Как можно утверждать, что нечто произошло в определенном месте, когда мы знаем, что Земля постоянно движется, вращаясь вокруг собственной оси и вокруг солнца? А солнечная система находится в движущейся галактике, которая в свою очередь является частью расширяющейся вселенной. Даже если бы ты имел космический корабль и мог летать где угодно, ты никогда не смог бы вернутся на место прошлого события. Не было бы эквивалента прошлого места, потому что местоположение зависит от твоего расстояния до других объектов, а все объекты во вселенной к тому времени бы уже значительно сдвинулись.
— Я понимаю, что вы хотите сказать, но на Земле, священные места остаются на одном и том же расстоянии от других объектов, и эти объекты практически не движутся, — сказал я.
— Допустим, ты выкопал всю почву, камни, растительность на священном месте и перенес все это куда-нибудь еще, оставив на прежнем месте только дыру в милю глубиной. Что теперь будет священным — новое место, куда ты перенес всю землю, камни и растения или старое место с дырой?
— Я думаю, оба буду считаться священными, — сказал я, упрочняя свои позиции.
— Предположим, что ты взял только самый верхний слой почвы и растений со священного места, все новое, что нанесло или выросло уже после религиозного события, которое случилось тысячи лет назад. Станет ли то место, куда ты ссыплешь весь этот мусор священным?
— Это несколько сложнее, — сказал я. — Я сказал бы, что новое место не священное, потому что верхний слой земли, который мы туда перенесли не священный сам по себе, он был просто в контакте со священным местом. Если бы священное место могло делать священным все, что к нему прилегает, то вся планета была бы уже священной.
Старик усмехнулся.
— Концепция места — это очень полезная иллюзия, когда применяется к выяснению собственности недвижимости, или когда указываешь кому-нибудь дорогу. Но если посмотреть на нее глазами всемогущего Бога, то понятие места становится абсурдным. Пока мы беседуем, нации вооружаются, чтобы сражаться за контроль над землями, которые они считают священными. Они — пленники иллюзии, что места являются чем-то реальным, а не просто выдумкой разума. Многие люди погибнут из-за этого…
Сражаясь с Богом
— Так что же хорошего во всем этом? — спросил я. — Допустим, вы убедили меня, что вероятность это лучший способ понять Вселенную и что вероятность есть сущность Бога. Как мне это поможет? Должен ли я молиться этому вашему Богу? Должен ли я ублажать его каким-то другим способом?
— Вероятность — это проявление воли Бога. В твоих же интересах подчиняться ей.
— Как можно подчиняться вероятности?
— Пересборка Бога требует людей — живых, здоровых людей, — сказал он. — Когда ты пристегиваешься ремнем безопасности, ты увеличиваешь свои шансы остаться в живых. Это подчинение вероятности. Если ты напьешься и поедешь не пристегнувшись, ты будешь противостоять вероятности.
— Не вижу, как я могу помочь в пересборке Бога, — сказал я. — Я просто доставляю посылки. Я не создаю Интернет или что-то в этом роде.
— Любая экономическая деятельность идет на пользу. Программируешь ли ты компьютеры, выращиваешь ли еду, воспитываешь ли детей, подметаешь ли улицы, ты вносишь свой вклад в осуществление сознания Бога. Ни одно из этих действий не является более важным, чем другое.
— А как же добро и зло? Они существуют в вашей модели? — спросил я.
— Зло — это действия, способные причинить вред людям. Вероятность обычно наказывает злодеев. Так как большинство преступников рано или поздно оказываются за решеткой, то в среднем, они получают по заслугам. Поэтому зло действительно существует и в среднем, наказывается. Обычно ты чувствуешь инстинктивно, когда содействуешь вероятности и когда борешься с ней. Когда ты серьезно занимаешься своим образованием, например, то сильно увеличиваешь свою вероятность вложить что-то в пересборку Бога. Когда ты любишь и уважаешь других, и ответственно относишься к делам, ты живешь внутри безопасного конуса вероятности. Ты, в некотором смысле, выполняешь волю Бога.
— Звучит как карма, — сказал я. — Когда совершаешь добрые поступки, добро возвращается обратно к тебе.
— Да, но добрые дела не возвращаются в соотношении один к одному. Отдельные действия не вознаграждаются непосредственно. Только в среднем добрые дела улучшают качество жизни для тебя и окружающих тебя людей.
— Прощает ли бог людей, в том смысле, как мы привыкли это понимать?
— Да, в основном, путем оценки среднего уровня деятельности человека, а не по отдельным поступкам. Каждый человек имеет возможность улучшить свой средний вклад в общество независимо от того, что он делал в прошлом.
— А как насчет жизни после смерти? Где вознаграждение? В чем разница для меня вкладываю ли я в общество или нет? Я все равно умру, в конце концов. Почему это я должен заботиться обретет ли Бог сознание или нет? — спросил я.
— Бог обретет сознание независимо от того в гармонии ли ты с вероятностью или нет. Бог управляет средними величинами, а не отдельными индивидуумами. Твоя краткосрочная выгода от вклада в сознание Бога — это меньше проблем в твоей повседневной жизни, меньше стрессов, больше счастья. Стресс это причина всех неблагоприятностей. Он проявляется по-разному, но всегда имеет одну общую причину. Стресс это результат борьбы с вероятностью и трение между тем, что ты делаешь, и тем, что ты знаешь, ты должен делать, чтобы жить счастливо внутри вероятности.