Страница 39 из 65
***
Снег не был холодным. Дарья отметила это едва ли не с разочарованием, чувствуя себя немного странно, как будто всё происходило не с ней; начинала сказываться бессонная ночь и постоянное беспокойство. Посреди улицы, где они оказались, было оглушающе тихо, и яркий свет, отражаясь от белого света, слепил волшебников. Перед глазами заскакали красные круги, и Дарья, зашипев, как от боли, прикрыла глаза. Тишина тут же поглотила даже звук её дыхания, и находиться в этом безмолвии стало совсем невыносимо. Дарья с трудом открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Грейвз стоял рядом с ней, зажимая плечо; по его руке на белоснежный снег капля за каплей стекала кровь, пока юноша пыталась одной рукой затянуть жгут и использовать какое-то простое исцеляющее заклятие. Княжна порылась в карманах и достала пузырек, на дне которого еще плескалась заживляющая эссенция. Окликнув спутника, девушка передала ему пузырёк и сделала пару шагов в сторону, устало оглядываясь по сторонам. Она вдруг поняла, насколько устала, и, наверное, ещё немного, и она бы упала в снег и заснула бы. Она уже готова была сделать это, как вдруг увидела выступивший из снега пьедестал. Он был огромным, и бронзовое существо, стоявшее на нем, скрывалось в объятиях мягкой и бесшумной метели. Постепенно вихрь оседал, и из-под белого покрова явилось почти что божество, слишком знакомое Дарье. Девушка издала восторженный возглас, заставивший Грейвза вздрогнуть.
— Нью-Йорк! Я не могу в это поверить, мы в Нью-Йорке! — вскрикнула она, глядя на деву с факелом, возвышавшуюся над ними. Княжна обернулась и увидела огни, заполнившие весь горизонт. На секунду камень, подвешенный к её сердцу, сорвался. Россия, Моска, всё оказалось так далеко! Настолько, что пламень, плясавший на дровах, которые наломала Дарья, остался позади и не мог дотянуться до неё. — Как ты это сделал? — выпалила она, не очень-то желая знать правду. — Такой портал мог бы уничтожить нас. Поверить не могу!
— Это не Нью-Йорк, — тихо ответил Персиваль и не удержался от улыбки. — Но это место безопасно для нас.
— Безопасно?
— Да, — кивнул юноша. Княжна насторожилась. — Мы внутри стеклянного шара, который я подарил нашему общему знакомому, — сказал он и выпрямился, не без труда, конечно, но всё же нагоняя на себя важный вид. — Здесь нас будет очень сложно найти.
— Уютно, — ответила Дарья и, пересилив себя, подошла к юноше и предложила свою помощь с раной: он умудрился заработать след, как от когтей, во время стычки в крепости, и теперь кровь текла по его плечу и пропитывала изорванный рукав. — Но мы же сможем выбраться отсюда?
— Да, — кивнул Грейвз, его рука легла поверх её ладони, — но сперва я хотел бы поговорить, если Вы не против, княжна, — его тон резко переменился, и теперь в нём звенело… осуждение.
— Прошу прощения? — ответила Дарья почти оскорбленно. Грейвз смотрел на неё внимательно, почти хищно; княжна насторожилась, но внутренний голос шепнул, что этого и стоило ожидать. — В чём суть предстоящего разговора? — спросила она.
— Я не желаю Вам зла, княжна, но Вы втянули нас в опасную историю…
— Вы сами пошли за мной. Не смейте обвинять меня теперь! — отрезала она.
— Конечно. Но я не думал, что Вы протащите меня по всем притонам, выбросите на арену, а потом мы окажемся в какой-то экспериментальной… черт, я даже не знаю, что это такое! — вспыхнул он, поддетый её ледяным тоном. Куда делась та робкая княжна, которая просила его о помощи? Слишком много впечатлений, слишком разительная перемена за один день; рассудок требовал, чтоб Персиваль нажал на тормоза и прекратил этот разговор прежде, чем, как говорят русские, не дошло до Греха, но здравый смысл никогда не играл на первых ролях в драме его жизни.
— Я помог Вам, да, при этом мы сами чуть не погибли. И ради чего? Мы рисковали собой ради ампулы, Вы рисковали, делали шаги, совершенно не думая о последствиях. Чем Вы руководствовались, если не секрет?
— Вы хотите воспитать меня или получить расчет? — холодно поинтересовалась княжна. Каждое запальчиво произнесённое Грейвзом слово заставляло её замирать, подобно изваянию, и девушка почти физически ощущала, как лёд сковывает её сердце. Откуда Грейвзу было знать, что она поставила на кон свою жизнь и дело своей семьи, только чтоб исправить одну ошибку? Конечно, неоткуда, и Дарья не ждала от него ни сочувствия, ни понимания… или, во всяком случае, она убеждала себя в этом.
— Я бы хотел помочь Вам, но я не хочу, чтоб меня использовали, княжна, я… — он осёкся, пронзённый её взглядом. И струна, пение которой успокаивало его, как мысль, что он нужен Дарье, затихла. Где-то под рёбрами юноши повисла гнетущая тишина. Секунду назад он готов был выпалить всё, что было на душе, но в одно мгновение весь вихрь, заставлявший Персиваля метаться, подобно раненому зверю, прогорел, не оставив после себя ничего, кроме разочарования.
— Я не смею Вас задерживать, — произнёс он, совладав с собой. — Свою услугу я Вам оказал, теперь могли бы Вы рассказать, что будет предпринято для поимки Грин-де-Вальда?
— Конечно, — она перевела дыхание, упорядочивая мысли. — Вам надо будет отправиться со мной на бал в Канцелярию и… мы похитим бузинную палочку.
— Что? — он едва сдержал нервный смешок. В памяти тут же всплыл разговор с князем Аргутинским, и Персиваль снова почувствовал себя пешкой в чужой игре.
— Палочка будет приманкой. Вы получите Грин-де-Вальда, как я и обещала.
— А палочка?
— Это уже моё дело, — резко ответила она. — Вы же здесь за Грин-де-Вальдом? — девушка скосила на него глаза, отчётливо давая понять, что знает, что это неправда. — А теперь верните меня домой, мистер Грейвз, я устала.
Грейвз трансгрессировал их в гостиницу. Осмотрев обстановку, княжна взглянула на Грейвза почти оскорбленно. Персиваль тоже не выражал особой радости по поводу того, что Дарья оказалась в его личном пространстве. Между ними точно натянулась тетива, и молодые люди хранили молчание, лишь бы она не лопнула под грузом их слов.
Взяв себя в руки, юноша обратился к своей гостье:
— Желаете принять ванну, пока я вызову Вам экипаж?
— Благодарю, — кивнула Дарья и прошла в ванну. Как только дверь за ней захлопнулась, королевская осанка сошла на нет — волшебница осела на пол и на пару секунд дала волю жалости к самой себе. Сколько ещё дров она успела наломать за этот вечер! Её даже не столько беспокоил непреложный обет, который мог стоить ей жизни, сколько все люди, которые проклянут её за то, что она сделала. И Персиваль… его осуждение приносило Дарье боль вместе с каким-то мазохистским удовольствием от осознания, что именно этого она и заслуживает. На секунду у неё появилась мысль о том, чтобы выйти и рассказать ему всё, попросить о помощи, заручиться поддержкой, но… на половине движения она остановилась и, тяжело вздохнув, трансгрессировала.
Уже занималась заря, когда Дарья без сил рухнула на кровать.
Её исчезновение Грейвза не удивило. Он даже вздохнул с облегчением, позволяя себе рухнуть в кресло и схватиться за волосы окровавленными руками. В некоторые моменты жизни юноша задумывался, какой безумец писал его судьбу? Он чувствовал себя мальчишкой, которого обставили в два счёта. Княжна Аргутинская преподала ему хороший урок; Грейвз чувствовал, что ввязался в совершенно чужое дело, он знал об этом с самого начала, но не мог устоять перед льдистым взглядом молодой княжны. То, как она говорила с ним, как смотрела, играло на его гордости, и юноша не мог не поддаться. Персиваль смотрел на себя два дня назад, как на неоперившегося птенца, сейчас же дыра в самолюбии и внушительная брешь в сердце, оставшаяся от надежды, что эта девушка действительно могла нуждаться в нём, всё вместе заставило его словно очерстветь. И жалость к самому себе сжирала его изнутри, вместе с сожалением. Было в княжне что-то такое, что не давало ему просто разочароваться, и он из последних сил пытался обелить её в своих глазах. «Нет в мире существа опасней женщины, — проговорил он вслух. — Прекрасно, Персиваль Грейвз, ты докатился!»