Страница 21 из 65
— Берти! — хриплый смех послышался у него над ухом. Мужчина дернулся, но остановил себя на половине движения. Привидение обожало появляться из ниоткуда и пугать постояльцев, но, тем не менее, Трелони пытался противостоять его глупым шуточкам.
— Федор, — он закатил глаза. — Чем обязан?
— Судя по письму у Вас за пазухой, Вы собираетесь в гости к прекрасной даме. Даже, пожалуй, к княжне, — сказал призрак, хитро подмигивая ему и опуская свое прозрачное тело в кресло.
— Вы совершенно правы, — произнес Альберт. — Хотите дать несомненно ценный совет?— сказал он, меняя рубашку.
— Скажите, Берти, Вы женаты?
— Моя жена — моя служба, — усмехнулся британец.
— Не знаю, как у Вас в Англии, но у нас в России так может сказать любой несчастный, женившийся на русской женщине. Вроде вступил в брак, чтобы дома все было чисто-уютно, жена красивая чтобы глаз радовала, а на деле: сюда не ходи — чисто, друзей не приводи — грязно... — он махнул рукой, хихикая.
— Кто знает... — пожал плечами Альберт. — Я никогда не был женат на русской.
— О, Вы многое упустили, Берти! Я сам не понимаю, почему цари и императоры начали брать в жены немецких принцесс, когда вокруг полно прекраснейших княжон. Наверное, оттого, что эти княжны предпочитают иностранцев.
Трелони заинтересованно изогнул бровь. Федор усмехнулся и потер ладоши.
— Скажите, мистер, а Вы лорд? Или, как минимум, виконт?
— Виконт, — кивнул англичанин. — Но это не так уж важно, как мне кажется.
— Ну, это невелика беда, — махнуло рукой привидение. — Вы только об этом не говорите: русские княжны обожают европейских иностранцев. В отличие от вашего друга, у Вас есть шанс. Княжны знают, что у американцев нет лордов и графов, а на что им богатый предприниматель, если он не может обеспечить им прогулку в экипаже, и чтобы в отелях и ресторанах к ним обращались «Ваше Сиятельство»? Глупенькие девочки, которым с рождения прививают любовь к аристократам! Но будь они все охотницами за деньгами, они бы вытеснили всех этих американок! — сказал он и рассмеялся.
Трелони глубокомысленно кивнул и вытащил из гардероба тройку кофейного цвета с пуговицами, половина которых была из серебра, а другую половину было не отличить от серебра. Альберт долго сравнивал ее с черным костюмом и в конце концов решил, что кофейный цвет не так сильно подчеркивает его начавшую проступать седину. Мужчина взмахнул палочкой, облачая себя в костюм.
— Так Вы советуете мне привезти из России невесту? — усмехнулся он.
— А почему бы и нет? — спросил призрак. — Это куда интереснее, чем привезти с собой матрешку или балалайку. Тем более, что у Вас есть шанс. Ох, русские никогда не разбирались в аристократах, — покачал головой Федор.— Вот помню, наняла моя женушка Бургундского барончика воспитывать нашего сына. Наболтал нам, что он в России в поисках политического убежища, и моя добродушная супруга пожалела его. Не знаю, чему он учил нашего сына, но мальчишка был доволен; а когда его светлость обрюхатил крестьянку и чуть не был распят всей деревней, мы и узнали, что он был любовником на содержании баронессы и теперь спасался от ее супруга. Но, что уж, я как настоящий хозяин оказал услугу сестре своей жены и отдал этого парнишку ей. Она была в восторге и поставила его распоряжаться своей деревней. Чего там этот черт городил! А она не нарадуется, говорит: «Зато все по-французски», — сказал он и зашелся повизгивающим смехом. Трелони уже в который раз закатил глаза, думая, как бы выпроводить это привидение. Но Федор очень тонко уловил его намерение. — Ладно, мой дорогой лорд, я дал Вам совет — Ваше дело им воспользоваться.
С этими словами он исчез. Трелони задумчиво покачал головой и взглянул на часы. На сборы ему оставалось около двух часов; к тому же, скоро на его пороге должен был снова появиться Грейвз, а это значило, что ему оставалось около двадцати-пятнадцати минут на самокопание. Альберт никогда не гнался за личной жизнью: человеку вроде него, связанному с политикой, лучше было не иметь привязанностей, хотя это убеждение часто вызывало жалостливые взгляды со стороны его коллег. Тем не менее, мужчина считал, что отсутствие постоянной тихой гавани давало ему больше свободы, чем многим другим дипломатам. По крайней мере, он мог позволить себе не томиться от печали по домашним пирогам сладкой женушки во время переговоров. Он считал брак такой же сделкой, как мирный договор, и в своей жизни он заключил столько подобных сделок, что слишком хорошо знал, сколько малоприятных мелочей таится за простыми и ясными формулировками. Нет, уж кто-кто, а Альберт Трелони не позволит сыграть с собой в игру, в которую он сам играет с малых лет. Все эти обязательства и уловки... мужчина прислушался к ощущению собственного одиночества и нашел его достаточно комфортным для дальнейшего существования. Даже перспектива возможного увольнения из министерства не вызывала в нем желания как можно скорее найти себе спутницу жизни и привязать ее к себе. Мужчина тряхнул головой и придирчиво осмотрел себя в зеркале. Он без зазрения совести мог сказать, что выглядит прекрасно: он еще молод, хорошо сложен, изящен и учтив — и вся эта роскошь была в расположении только его одного. Но в то же время вместе с гордостью он ощутил щемящую скрипучую боль одиночества, точно его прижали тяжелой дверью, и некому помочь ему выбраться. Мужчина отвернулся от зеркала и вытащил из кармана пиджака, лежавшего на кровати, письмо княжны.
«Надо вернуть это Грейвзу», — фыркнул он. Мальчишка вел себя очень наивно, если думал, что Трелони не увидит его слюней при одной мысли о юной княжне. Он напоследок еще раз вздохнул аромат духов и направился к двери... только он взялся за ручку, как дверь сама подалась в его сторону, и на пороге появился Грейвз. Радовало одно: он не вырядился, аки старая перечница в Большой Театр. Персиваль услышал призыв Трелони одеться во что-то получше, чем его обычные слишком большие пиджаки и слишком длинные брюки. Этот костюм так же плохо сидел на сутуловатой, тощей фигуре юноши, но он хотя бы был сшит из хорошей ткани.
— Грейвз, оторвите руки своему портному, — только и сказал Альберт, втаскивая юношу в свой номер и захлопывая дверь. — Это невозможно: допустим, он хочет придать Вам представительности, но двухметровые плечи заставляют Вас выглядеть подобно ребенку, дорвавшемуся до родительского шкафа.
— Я покупал костюмы в магазине готового платья, — веско произнес Персиваль.
— Еще хуже, — бросил Трелони, оглядывая полы и рукава. — Первый урок, мистер Грейвз: костюм должен подходить Вам, создавать нового человека. С Вашего позволения, — он взял в руки палочку и одним взмахом заставил нитки покинуть стежки, а потом занять новые места, прокладывая аккуратные строчки в черной блестящей ткани. Тычком в плечо Трелони развернул Грейвза к зеркалу, и при виде своего отражения Персиваль почувствовал... ничего.
Не было того воодушевления и покалывания в животе, как у сказочных принцесс. Подогнанный по фигуре костюм действительно хорошо сидел, но не больше. Персиваль и так знал, что он высокий, что у него ладное телосложение и крепкие руки, но вот Альберт явно был горд своей работой.
— А теперь волосы, — щелкнул пальцами Трелони. В его руках появился костяной гребень с вырезанными на нем гербами рода Трелони.