Соседи

Поднимаюсь и подхожу вплотную, но Рыбка не замечает, полностью сосредоточившись на помешивании соуса. Она блокирует телефон, и я не успеваю посмотреть, зато снова не удерживаюсь и повторяю тот же трюк, из-за которого прилетело локтем в живот: наклоняюсь близко-близко и не понимаю, от чего сносит голову — от запаха еды или ее духов, сладких, но с легкой кислинкой, как и сама Юля.

— Я думал, готовить вместе веселее, — пора переходить к действиям, а не просто облизываться, иначе упущу Рыбку теперь навсегда. Предусмотрительно опускаю руки на ее плечи, чтобы снова не схлопотать под дых, она вздрагивает и резко поворачивает голову, скользнув своей щекой по моей, но тут же отклоняется вбок, а я радуюсь, что она не спешит выбираться из моих рук.

— Ой, — она прикусывает нижнюю губу. Смотрю как завороженный на это, сдерживаясь, чтобы не коснуться ее большим пальцем и выпустить из плена зубов. — Я задумалась и не заметила, как ты подошел, — тихонько оправдывается. — Поможешь? — она кивает на руку, методично двигающуюся по кругу ковша. Не могу отказать себе в удовольствии скользнуть по мягкой коже и медленно веду пальцы вниз, замечая ее растерянность и интерес. Накрываю ее ладонь своей и следую за движением. Вижу, как пульсирует вена на ее шее, хочу дотронуться губами, но Рыбка снова поворачивается ко мне и, улыбаясь, озорно спрашивает: — И как, весело?

Подловила. Сейчас я совсем не о веселье думаю, а о том, как бы так быстро выключить все и утащить ее в спальню. Комод не помешало бы опробовать, хотя можно начать и с кровати.

— Я бы сказал: увлекательно, — усиливаю напряжение между нами, ожидая, что Рыбка сдастся первой, но она только выдыхает мне в губы, чем окончательно срывает все стоп-краны.

Легко, осторожно касаюсь ее губ, поначалу боясь даже шевелиться, а потом, когда ее свободная рука тянет мою футболку, забываю обо всем. Целую, прикусываю губы и нагло толкаюсь языком. Рыбка отвечает, хоть и робеет — боится, не понимает. Ничего, я объясню на доступном языке. И повторю несколько раз, чтобы закрепить эффект. Мозг отключается, оставляя только желание, и я разворачиваю ее удобнее, обхватываю талию, прижимаю к себе и продолжаю терзать губы, получая истинное удовольствие. Она что-то неразборчиво мычит и упирается ладошками, отстраняется, но потом возвращается и целует коротко, прижимаясь так мило, будто извиняется за то, что остановилась.

— Тебе не понравилось? — спрашиваю, зная ответ, и Рыбка только смеется и качает головой, отворачиваясь обратно к плите.

— Понравилось, но, если продолжим, у нас сгорит ужин, — она мешает соус энергичнее и выключает плиту.

— Я готов к этой жертве, — оставляю поцелуй на ее шее, улыбаясь, когда она вздрагивает и прижимается теснее, но желудок устраивает мне настоящую подставу, заходясь урчанием.

— Кажется, не готов, — смеется Рыбка.

— Твоя взяла, — признаю поражение. Поесть и правда не помешает, нужно набраться сил для того, что я уже распланировал в своей голове. Преисполненный романтики, решаюсь на совершенно абсурдное предложение, внезапно вспомнив, как Рыбка любила все наши свидания и милости в виде плюшевых медведей и шоколадок в форме сердечек. Может, желудок нарочно остановил нас, чтобы я все сделал правильно? — А пойдем завтра на свидание? Куда хочешь: парк, ресторан, пикник за городом, кино. Что скажешь?

Уверен, что она выберет ресторан или пикник, но Рыбка удивляет меня куда сильнее, чем я мог представить:

— Нет.

Глава 13. Бывший муж

Вижу его полнейшее недоумение и понимаю, что прямо в лоб заряжать отказом не стоило. Особенно после того, как сама же его целовала. Расскажи Машке — прибьет не жалея. Но, с другой стороны, я женщина взрослая и отношениями не обремененная, так что могу позволить себе шалость. Настоявшуюся, выдержанную, десятилетней давности шалость.

Краснов выпрямляется, вмиг превращаясь в жесткую и неприступную крепость, и я хватаю его за руку, чтобы он не сбежал, чем окончательно сбиваю его с толку.

— Я не к тому, что вообще не хочу с тобой на свидание, — боже, что я говорю? Школьная любовь ведь должна забыться как страшный сон и никогда больше не всплывать в жизни, а я все больше сухих дров в затухший костер закидываю, так еще и маслом заливаю, чтобы полыхнуло посильнее. — Я хочу, — он хмурится, а я теряю всю смелость, — но завтра не могу, — кусаю губу и замолкаю. Мне не нравится идея рассказывать о бывшем муже Краснову. И не потому что это нечто постыдное, а потому… что боюсь. Ему же всегда идеальные девушки нужны были, а тут разведенка, которая еще и бывшего муженька перед родней прикрывает.

— Почему? — все еще хмурый, но выдыхает с облегчением.

— Ну-у-у… — нет, страшно. Взорвется эта пороховая бочка с криком на всю квартиру.

— Говори, — злится, вижу по сжатым кулакам. Но ведь оттягивать этот разговор тоже не стоит, да? Ну, подумаешь, был муж, сейчас-то нет — значит нечего бубнить.

— В общем, Вадим попросил меня съездить на день рождения к его бабушке. Он не сказал ей, что мы развелись, потому что у нее проблемы с сердцем и скоро операция. И да, Вадим — это мой бывший муж, — выпаливаю как на духу и прижимаю руки к груди. Ну точно выгляжу провинившейся школьницей! Ух, Краснов, когда ты перестанешь так на меня влиять?

Глаза Максима заметно округляются, и он, далеко не отходя, упирается бедрами в столешницу, скрещивает руки на груди. Ладонь ненадолго вырывается — ерошит волосы, но потом он снова закрывается от меня, переваривая услышанное.

— Сомова, ни хрена себе новости! — он все же набирается смелости посмотреть мне в глаза, но от этого легче не становится. — Даже не знаю, рад я, что у тебя никого нет, или в шоке, потому что бывший все еще ошивается вокруг.

— То есть, то, что я была замужем, тебя не напрягает? — ай, да какая к черту культура речи, когда тут такая драма разворачивается!

Краснов только усмехается и протягивает ко мне руки. Отвечаю ему тем же и оказываюсь в теплых объятиях, облегченно выдыхая, что буря отступила.

— К бывшему вернуться хочешь?

— Нет.

— Тогда все просто замечательно, — он целует меня в макушку, а я не понимаю, когда мы успели так сблизиться, что теперь беспрепятственно обнимаемся и целуемся. Все будто прошло мимо меня, но одновременно я помню каждое мгновение вместе. Может, так все и происходит у нормальных людей? Без сложностей и страданий?

— Может, поедим? — Максим кивает, и следующие двадцать минут мы проводим в молчании. Он не заговаривает первым, а я не знаю, о чем думать, потому что ехать куда-то и раньше не хотелось, а сейчас тем более. Мне не нравится эта звенящая тишина. Будто хочет что-то сказать, но сдерживается. Это ощущение не проходит и после ужина, поэтому, не выдержав, спрашиваю: — Что?

— Вы с ним уже давно не вместе?

— Больше полугода.

— Мне кажется, он хочет тебя вернуть, — серьезно заявляет Краснов. — Потому что, когда разводятся, расходятся как в море корабли, а он на праздники семейные зовет.

— Я ведь сказала, что у Вадима больная бабушка, ей никто не говорил, потому что боятся за здоровье, — оправдываю то ли свою завтрашнюю поездку, то ли бывшего мужа.

— Юль, да хоть прапрадедушка. Этим прикрываются, когда на что-то еще надеются! — голос звучит на грани, но Краснов ловко маскирует недовольство за улыбками и околоюмористическими фразами.

— И много ты в этом понимаешь! — мне становится обидно. Не столько за себя, сколько для Вадима. Он ведь его совсем не знает, но уже выставил не в лучшем свете. — Или сам пользовался?

— Мне не нужны престарелые родственники, чтобы добиться девушки, которая мне нравится, — Краснов поднимается и прячет руки в карманы, а я чувствую, что тоже злюсь. Как-то слишком много он на себя взял, не став еще никем в моей жизни, кроме как проблемным соседом.

— Так Вадим и не добивается! — выкрикиваю. — Мы развелись, и он никаких попыток раньше не предпринимал, а твои слова — бред сивой кобылы.